— Ну, товарищ лейтенант, двигайте! На Полуботки, — Варавин застегнул кобуру, сдвинул набок, — побыстрей, чтобы телефонисты вас не обогнали.

Со двора вышла старушка. Оглядывала огород, изрытый гусеницами. Васильев стал ее утешать.

— Ну в чем дело? Не задерживайтесь, — торопил Варавин, — уходите!

— Я еду... может, успею поймать кого-либо из начальства пехоты. Ну как ее повернуть сюда? — в недоумении закончил капитан Значенко.

Выстрелы уже раздавались в зарослях на подступах к хутору. По краю огорода в бурьянах окапывались люди взвода управления. Над лесом маячил аэростат.

В огороде появился, кажется, командир-пехотинец. Капитан Значенко вылез из кабины. По улице бежали Митрошенко с телефонистами, они тянули кабель.

Орудия миновали южную окраину Холявина. Позади, за домами, рвались мины. Клубятся облака бризантных разрывов.

Низко, сверля воздух, пронеслась многоголосая батарейная очередь. Загрохотали разрывы, разбросав по склону глыбы болотной земли.

Хутор, по-видимому, попал в поле зрения аэростата. После поворота поросшая травой колея привела огневые взводы в лес. Аэростат скрылся с глаз.

Справа, среди деревьев, неожиданно взметнулись факелы пламени. Стреляли орудия. Спустя мгновение, очередь повторилась. Батарея Ф-22 вела огонь.

Колонна огневых взводов, преодолев обмелевшую речку, вышла в поле. Впереди видны хаты, хутор Полуботки — небольшое селение, несколько улочек, растянутых с запада на восток. Под хатами — высокие ветвистые деревья.

Орудия вошли в огороды южного квартала и с ходу заняли позиции. Пестреют полосатые тыквы, зеленые грядки огурцов. Слева позади, на расстоянии четырехсот шагов, темной стеной поднималась кладбищенская ограда. За ней — лес.

... Тягачи ушли в укрытия. 1-е орудие наведено в основном направлении, построен веер. Расчеты подносили боеприпасы, роют ниши и щели, не поднимая головы. Нужно спешить! Местный фон облегчает маскировку. У Васильева к этому особенное пристрастие, не однажды он укрывал огневые взводы 6-й батареи от глаз корректировщика.

Нужно сказать, что наши части, как, впрочем, и немцы, не уделяли должного внимания маскировке. Наблюдатель на линии соприкосновения сторон, если внимательно выполнял свои обязанности, имел возможность вскрыть всю систему обороны: траншеи и ходы сообщения, НП, позиции оружия и т. д.

Большое значение имеет ландшафт, характер окружающей местности. В лесу, скажем, среди зарослей или в населенном пункте есть все условия для скрытого развертывания самых разнообразных боевых средств, без особого риска обнаружения. Необходимо, разумеется, приложить усилия.

Меня, например, научил ценить маскировку лейтенант Васильев. Правда, и до прибытия его в 6-ю батарею я старался укрывать орудия на ОП, но, так сказать, с привлечением ограниченных средств, подручными материалами. Васильев сделал открытие, когда у меня на глазах посадил дерево, т. е. укрепил на растяжках между станинами. Дальше задача решалась сама собой.

Как скрыть от противника 76-мм дивизионную или 85-мм зенитную пушки — калибры, состоявшие в 1941–1942 гг. на вооружении частей противотанковой артиллерии РГК? На чижовском плацдарме в Воронеже моя 4-я батарея 595-го ИПТАП РГК[15] в течение пятнадцати суток занимала открытые позиции на расстоянии 400 шагов от первой немецкой траншеи. В Урыво-Покровском[16] (южная часть сторожевского плацдарма на Дону) с 20 ноября 1942 г. по 13 января 1943 г. расстояние до проволочных заграждений еще меньше.

Зима густо припорошила снегом высокий обрывистый берег Дона, сковала льдом течение. Толщина его без малого полметра. Студеный ветер дует с севера, оголил бугры и расщелины прибрежных круч. Мороз, красный столбик батарейного термометра опустился ниже черты минус тридцать.

В темноте светят немецкие ракеты. На снегу — частокол проволочных заграждений, ближе — своя полоса, дальше — противника. Расстояние — сто шагов. Слева глубокий овраг, дорога, проложенная по узкой террасе, и воронки, одна на другой. Дальше пойма речки Девица.

На выступе, омываемом с востока Доном, с юга — Девицей, были деревни: Урыво-Покровское и внизу под кручей — Голдаевка. Обе стерты с лица земли, не осталось никакого следа, даже дымоходов.

Долго тянется зимняя ночь, мороз удерживает темноту. Орудийные номера только тем и согреваются, что долбят неподатливый грунт, подравняли площадку, соорудили снежные сугробы. Старшина доставил полученные в ОВС[17] три десятка простыней. Под их покрывалом, площадки превратились в орудийные окопы. К рассвету 4-я батарея заняла Oil.

Утром обстреляли минометчики, позже — артиллерия. На следующий день противник повторил обстрел. Прошел еще день, и наблюдатели потеряли интерес к непонятным сугробам за проволочным заграждением. Обстрел ОП 4-й батареи прекратился.

Много дней расчеты жили в снегу под обрывом, пока строили блиндажи. Хлеб разрубали топором, оттаивали в карманах.

Более полутора месяца занимал открытые позиции 1-й огневой взвод 4-й батареи, — район двух церквей в Уры-во-Покровском. 12 января ровно в 11.00 началась артиллерийская подготовка. Простыни и снег в течение 30 секунд были сброшены. Орудия 1-го огневого взвода[18] открыли огонь прямой наводкой — шрапнель, трубка на картечь, — для пехоты проделали два прохода в проволочных заграждениях, а затем — огонь по амбразурам дзотов, не подавленных артиллерией с закрытых огневых позиций.

Ни командир 1-го огневого взвода младший лейтенант М. П. Серебряков, пи старший сержант Г. Д. Агуреев, ни сержант А. В. Викторов — командиры орудий, ни наводчики, ни остальные орудийные номера не знали, что я пользовался уроками маскировки, преподанными в начале войны лейтенантом Васильевым.

* * *

Орудия, передки, штабели ящиков с боеприпасами, вспомогательное имущество, — ничего не должно выделяться на местности. Для маскировки используются бурьян, ботва, все, что по цвету сродни окружающему фону. Орудийные номера таскают материал из кустарника за кладбищем. Выкрики по ходу работ на 011 то затихают, то усиливаются.

Из леса на западе, а также с противоположного направления из района села Коты ведут оживленный огонь наши батареи. Со стороны хутора Холявина и Малиновки, села, лежащего дальше на восток, доносятся звуки боя.

Появились телефонисты. Связь с НП готова. Батарея открыла огонь.

Прошел час, другой. Орудия не умолкали ни на минуту. Взволнованный и потный телефонист не отрывал трубку от уха.

Тем, кто обслуживает орудия, трудно судить о положении на переднем крае. Бой шел на расстоянии 8-ми километров. И хотя огневые взводы принимали в нем самое живое участие, они не имеют понятия о том, что произойдет в ближайшее время. Орудийным номерам остается только ловить на слух звуки и строить догадки. Кое-какие предположения можно сделать лишь по записям старшего на батарее, где указаны наименование целей, дальность и направление стрельбы.

С момента занятия позиций дальность стрельбы не менялась, колеблется в одних и тех же пределах: 12–16 километров. Район целей лежал севернее Холявина. Похоже, нашей пехоте удалось закрепиться. НП находился на крыше хуторской хаты.

— Стой... цель номер шестнадцать... записать... автомашины на южной окраине села Скиток... Огневым взводам... перерыв! — телефонист принял команду с НП.

Стрельбы прервались. Редеет, рассеиваясь, пыль. Под раскаленными стволами потрескалась земля, дымит. Усталой рысцой люди расчетов побежали в укрытия.

После занятия позиции у ближайших домов стало собираться местное население. Откуда в маленьком хуторе столько людей, особенно женщин? Толпа со страхом и любопытством глядела на то, что происходит у орудий.

Грохот, однообразие, кажется, начали утомлять зрителей. Но они оживились, когда орудийные номера заняли укрытия.