Я отгоризонтировал заново буссоль. Маскировка громоздилась повсюду грязными кучами. Непривычно одиноко стояли три орудия. Такой я никогда прежде ОП не видел. От стенок не осталось никаких следов. Деревья вокруг разбросаны вверх корнями. Горела на дороге «эмка».

Я подал команды и доложил полковнику о потерях. Он молча двинулся к 1-му орудию. Одежда орудийных номеров в грязи, но на лицах не заметно ни растерянности, ни страха.

— Молодцы, ребята! — сказал полковник Орлову. — По сравнению с вашим, истинно русским воинским духом, такие вещи, как калибр бомб... пустяки... Было темно, и пилоты тешились, что вы тут' умерли со страху... Искренне рад... Молодцы!.. Перенесли удар бомбардировщиков. Как старший, выражаю вам всем мою искреннюю признательность.

Начальник артиллерии закончил осмотр позиции.

— Вам, лейтенант, следовало поставить на вид упущения в части порядка... Грешно навлекать недовольство на орудийных номеров собственной нераспорядительностью. Они добросовестные и смелые воины.

Полковник направился к дороге. Одна из «эмок» догорает, тянуло запахом резины и масла. Другая — стояла с распахнутой дверцой. Полковник и часть сопровождавших его людей уехали на Подгорное. Остальные ушли в противоположном направлении — на Анисов[22].

Расчеты принялись приводить позицию в порядок. Старшина, санинструктор и химики переносили раненых, собирали в кучу имущество и все, что осталось от 3-го орудия и его созданного повторно расчета: обломки карабинов, куски скаток и вещмешков, детали и механизмы орудия.

— Воздух!

Снова «юнкерсы»! Занятия возобновились, стая прошла Десну, повернула к переднему краю.

— Есть связь... передают, по местам! — крикнул телефонист.

Я хотел доложить о налете. Варавин стал подавать команды. Орудия открыли огонь.

После одной из очередей телефонист позвал меня к телефону.

— Что происходит?.. В последних очередях я наблюдаю только три разрыва. Почему молчит третье орудие? — спросил Варавин.

3-го орудия больше нет.

— ... накрыла все-таки его бомба... невезучее орудие... люди... мир праху их, как говорят на похоронах... значит, осталось три орудия? Замечания сделал начальник артиллерии? Подберите место для новой позиции... Все!.. По местам!

Ведение огня продолжалось. Прошло около часа. «Перерыв!» Телефонист протянул мне трубку.

— ...обстановка... атака нашей пехоты окончилась безрезультатно... преодолеть передний край не удалось, но плацдарм охвачен от берега к берегу. Пехота готовится возобновить наступление... Много начальства... Командир корпуса был на моем НП... На каком расстоянии ОП четвертой батареи? Для вас готовность к смене... двадцать два ноль. Все!

Уныло и скучно среди воронок и вывороченной из глубины грязи, которая устилает поляну. Кажется, уже все сделано и оставаться тут совершенно незачем. Командиры орудий чаще обычного покрикивают на людей.

Вернулся командир батареи и разрешил сниматься.

Новая позиция находилась в километре восточнее. Деревьев тут меньше, но вполне достаточно для маскировки. Грунт, на удивление, твердый. На полметра ниже — вода.

В 22.00 6-я батарея сделала первые выстрелы. Варавин произвел перерасчет данных по целям, пристрелянным со старой ОП. Этим он и ограничился.

Приехал техник из боепитания за деталями, которые остались от 3-го орудия. Нужны люди для погрузки ствола. Прерывать отдых расчетов не хотелось, да и отправка их за пределы позиции выше прав старшего на батарее. Пусть техник договаривается с командиром батареи. Телефонист с НП не решался тревожить командира батареи, и техник снова вернулся ко мне.

В полночь Васильев взмолился.

— Дадите вы, наконец, поспать? Для погрузки ствола нужно пятнадцать человек. Половина людей! А вдруг «по местам»?

Спустя час явился начальник артснабжения полка. Только он уехал, прибежал телефонист с приказанием сменить ОП. Какое-то недоразумение! Кто сказал? Когда?

— С НП передали «сменить ОП».

Такие вопросы не касаются телефонистов. А старшему на батарее, одновременно с приказанием о смене, назначается новая позиция, основное направление стрельбы и т. д. Что известно телефонисту об этом?

Я подошел к телефону, связи уже не было.

— С «Дятла» передали... «сменить ОП». Меня разбудил товарищ, когда уходил на линию.

Связь восстановлена. Выяснилось, речь шла о смене НП. Телефонисты путают. Не расслышал? В его должности это непростительно!

Мое место в палатке занял Васильев. Приближалось утро. Тишину нарушил отдаленный гул. Из-за Десны, с аэродромов, расположенных на севере, летят «юнкерсы».

Вчера они действовали тремя группами, около трех десятков в каждой. Часть налетов они произвели по району Анисова и восточнее, где находятся позиции наших батарей. В основном бомбили боевые порядки пехоты.

Мы изучаем повадки «юнкерсов». В этом заключаются все мероприятия ПВО. Если «юнкерсы» принимают к востоку, значит направляются против пехоты, для выхода в район Анисова курс не меняют. На этот раз они шли к переднему краю.

— По местам!

Батарея открыла огонь. Подавлена одна цель, другая.

— Стой... по колонне... цель номер один, правее один двадцать, прицел триста десять... первому один снаряд... огонь!

Варавин рассеял колонну автомашин на северном берегу Десны. Наступил перерыв. К телефону!

— Как на новом месте? — спросил Варавин. — Старшим останется лейтенант Васильев. К десяти тридцати вам явиться на НП. Все!

Вместе со связным я приближался к Подгорному. Греет солнце. Пахнет пылью, сеном и горьковато-кислым духом болот. На душе легко и свободно.

В стороне следы бомбежки, воронки, остов сгоревшего ЗИСа. За машиной, по словам телефонистов, дорогу пересек кабель. Дальше идти по линии.

Зачем вызвал меня Варавин? Может быть, переведут в другую батарею? Не связан ли вызов с посещением позиции начальником артиллерии?

Замечания я доложил, никаких других погрешностей за собой не чувствовал. Разве 3-е орудие? Налет — явление обычное. «Юнкерсы» наносят удары куда хотят. Вины старшего на батарее, кажется, не было. Начальник артиллерии хорошо отозвался о поведении людей. Ах, да... Ю. З., опоздание...

Я решил, что причин для вызова достаточно и прибавил шаг. Спустя некоторое время телефонная линия привела меня на окраину села Подгорное. За огородами лежал луг, разбросаны повсюду стоги сена. Дальше на запад — рощи, за которыми скрывалась Десна.

Пехотинец забрался на копну, бросал сено, стараясь попасть в повозку. Завыл снаряд. Лошадь понеслась, волоча за собой опрокинутую повозку.

Телефонная линия тянулась дальше на северо-восток к селу Пески. Варавин говорил, Пески — в глубине боевых порядков десантников. Стала заметной близость переднего края. Воронки, на крышах хат — следы прямых попаданий.

Во дворе — замаскирована машина. Окопы. Люди. На бруствере — самозарядные винтовки. Земляная платформа, приспособление для стрельбы из пулемета по воздушным целям.

За селом возвышаются бугры с крутыми склонами, поросшие деревьями и кустами. Поляна, выжженная солнцем, следы земляных работ и разного рода воронки — большие и малые. Где-то здесь НП 6-й батареи.

Телефонист огляделся, указал в сторону кургана. Какой-то человек машет рукой. Лейтенант Смольков. Мы обменялись приветствиями.

— Переходим в Подгорное, на новый НП. Командир батареи спит... сейчас подниму.

Варавин взглянул на часы.

— Поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Пономарева... Не знаю, что там... должны сообщить. Как на ОП?

Разговор прервался. Разведчик-наблюдатель обнаружил новую надводную цель. Катер. Варавин поспешил к стереотрубе. Я занял место у буссоли.

Нет, не катер. Паром, собранный из секций, довольно длинный, уже отчалил и, сносимый течением, приближался к середине реки. Немцы работали веслами. Груженный паром время от времени кренился и черпал воду, хотя волн я не замечал.