Я проводил заместителя командира полка, вернулся на НП. Работы по оборудованию боевых порядков продолжались.

По сведениям, которые сообщил капитан Громов, линия фронта на тот день имела довольно сложную конфигурацию. В южном направлении бои шли в 15–20 километрах на рубеже Тарановки. Наши войска оставили районы, лежащие на западе. Только отдельные подразделения 6-го гв. КК[89], 350-й СД и другие части, попавшие 4-го и 5-го марта под удар западной немецкой колонны, выходили мелкими группами к речке Мже, в полосе от Мерефы до Соколово. Севернее Мерефы противник после занятия города Валки, продолжая наступление, начал поворачивать в северо-восточном направлении.

Пользуясь стереотрубой, я знакомился с прилегающим ландшафтом. Доносились орудийные выстрелы, приглушенные и редкие — с северо-востока, гораздо отчетливей — с юга. Где-то грохочут разрывы бомб. «Юнкерсы» наносят удары по боевым порядкам наших войск и объектам в ближних тылах.

Люди взвода управления, закончив маскировку, заняли места у приборов и приступили к выполнению своих обязанностей. Шли к концу работы у орудий. Старший лейтенант Никитин — старший на батарее — доложил о готовности к открытию огня.

Спустя немного времени, на позиции 4-й батареи пришли чехословацкие командиры в сопровождении капитана Громова. Мне, как, впрочем, и всем людям 4-й батареи, еще не доводилось встречаться с иностранцами, У чехов заметно приподнятое настроение. Они были одеты в обмундирование английского образца.

— Внимание... по местам! — подал команду старший лейтенант Никитин.

Орудийные номера, поочередно поднимаясь, представлялись. После осмотра позиций чехословацкие воины и люди расчетов собрались в ближайшем дворе. Стали знакомиться. Один из пришедших, указав в направлении стрельбы, стал говорить, подбирая русские слова.

— ... Там… далеко ... за снежными холмами ... лежит Чехословакия... наша порабощенная Родина...

Лица чехословаков посуровели и, обратив взгляды на запад, они умолкли. Политрук Кокорин коснулся плеча поручика, высокого и стройного, нарушил молчание:

— Вы сегодня ближе к родному дому, нежели ваши земляки в других концах света... Русские и чехословаки связаны родством с древних незапамятных времен. Мы... славяне. Конечно, пути наши шли врозь, на то... воля судьбы.

Но братские чувства всегда жили в наших сердцах. Нам, русским, близок мужественный и талантливый чехословацкий народ, веками боровшийся с чуждыми ему влияниями, сумевший сохранить национальную самобытность, свой язык и культуру. Красная Армия в тридцать восьмом году была готова прийти на помощь братской стране... но сейчас не время вспоминать о том, что прошло... В тяжелые времена для наших народов мы... вместе. Красная Армия обладает мощью, чтобы отбросить врага за границы своей страны, и мы, солдаты Советского государства, слышим зов народов, стонущих под игом фашизма. Наш долг вернуть им свободу... И этот час не за горами... Мы вместе придем в Злату Прагу. Да, я знаю примету... народ, родивший таких молодцев, как вы, не станет влачить цепи рабства. Воины четвертой батареи с радостью приветствуют вас, братьев... чехословацких воинов на переднем крае и готовы принять в круг фронтовиков... Откуда вы, пан поручик, родом?

Поручик назвал небольшой городок близ Праги и с помощью других стал говорить о своем далеком доме.

- Чье у вас, в чехословацкой части, вооружение? Есть ли семидесятишестимиллиметровые пушки? — спросил старший лейтенант Никитин.

- Автоматы и другое стрелковое оружие... советское... свои у нас только пистолеты марки «Шкода». Есть и ТТ. Артиллерия состоит из двух сорокапятимиллиметровых противотанковых пушек, прибывших к вам на марше. Семидесятишестимиллиметровых орудий не имеем. А раньше... в армии нашей республики винтовки были отечественные. Артиллерия тоже... отечественная, только других калибров...

В словах, порою непонятных, и на лицах наших гостей было столько искренности и простодушия, что речь незнакомую понимали все из 4-й батареи: кубанский казак старший сержант Агуреев, украинец ефрейтор Костыренко, чеченец старший сержант Ибадов, татарин сержант Тимершин.

Сержант Викторов — командир 2-го орудия — открыл блокнот и передал фотографию своей невесты, ленинградской девушки, чехословацкому четаржу. Унтер-офицер вздохнул:

- У меня нет фотографии... Ни у кого нет в еднотке[90] нашей... это запрещено...

- А удостоверение личности?

— Нет, — ответил четарж.

— ... почему? — удивился кто-то.

— ... взамен всех документов воинам чехословацкого батальона выдаются жетоны с личным номером. Командование позаботилось о том, чтобы избавить наших близких от преследования на родине, если кто-то из нас попадет в руки нацистов...

— ...мертвый, разумеется, — уточнил сосед четаржа, — он будет нем... и нацисты не найдут никаких следов личности погибшего...

Старший из чехословацких воинов напомнил своим товарищам о времени. Простившись, они ушли. Пора возвращаться «по местам» и людям 4-й батареи. Но они толпились вокруг замполита, спрашивали: велика ли страна Чехословакия? Откуда пришел чехословацкий батальон?

Старший лейтенант Никитин вернул людей на позиции.

Командир взвода управления лейтенант Глотов с группой разведчиков отправлялся за речку Мжу. Он найдет пехоту 182-го гв. СП, ознакомится с задачей, выяснит детали обстановки, поставит в известность о прибытии батареи и договорится о времени и месте встречи с командирами-пехотинцами.

Заняв место у стереотрубы, я продолжал изучение местности. В стороне лесного массива — видимая часть его именуется лес «Волчий» — внезапно возникла перестрелка. Вдали, где-то на юге, гул разрывов то усиливался, то затихал. Мерефу бомбят «юнкерсы».

В 16 часов прилетел корректировщик. Трижды «хеншель» прошел вниз по течению реки. Чехословацкие воины каждый раз встречали его дружной стрельбой.

Лейтенант Глотов вернулся позже назначенного срока. В указанном районе пехоты не было. Кавалеристы из боевого охранения, выдвинутого северо-западнее хутора Тимченков, сообщили, что подразделения 182-го гв. СП вместе с отдельными группами разных частей отошли на берег речки Мжи. Там Глотов встретился с подполковником Антоновым — командиром 182-го гв. СП. Его КП — на северной окраине хутора Тимченков. Подполковник просил представителя 595-го ИПТАП РГК прибыть к 8-ми часам для встречи. Левофланговый батальон 182-го гв. СП насчитывал около 30 человек.

Добытые сведения я доложил по телефону капитану Громову. В ответ он сказал, что из штаба получены указания: 4-й батарее занять ОП в хуторе Тимченков. Отбой!

Орудия снимались. Телефонисты начали сматывать кабель. Тут — новое приказание. 4-я батарея остается на прежних позициях.

Спустя четверть часа я говорил с капитаном Громовым.

— ...получил одно приказание, потом другое, — сказал Громов. — Четвертой батарее поддерживать пехоту в своих секторах, независимо от принадлежности, а если ее не окажется... действовать самостоятельно. Особое внимание... чехословакам. Старшие начальники полагают, что противник не устоит перед искушением нанести удар та нашим необстрелянным союзникам. Посылайте разведчиков... выяснить, как обстоят дела в подразделениях сто восемьдесят второго гв. СП, за правым флангом третьей чехословацкой роты на участке берега... до Тимченкова и за речкой в направлении леса «Волчий». Пехоте сообщите указания, полученные относительно чехословаков.

Громов звонил снова.

— Поступили разъяснения... батареи пятьсот девяносто пятого ИПТАП решают самостоятельную задачу... Но вопрос о поддержке сто восемьдесят второго гв. СП остается открытым... До двадцати часов приказано согласовать все детали взаимодействия с чехословаками. Приходите, нанесем ответный визит. Поглядим, как живут западнославянские воины на своих позициях.