А пока ведущий бой флот обходился своими силами и своими мозгами.

В отличие от своих братьев, которые были привлечены к запуску спутников, эти «Б-52» летели не на восемнадцатикилометровой высоте, а всего в четырехстах метрах над водой. Они могли бы идти еще в два раза ниже, но в условиях непробиваемого тумана не стоило рисковать.

Однако, кроме природных факторов, против эскадрильи действовал противник. Вереница «пятьдесят вторых», несмотря на «молоко», создавала на любом локаторе серию здоровенных блямб, особенно если «смотреть» на самолеты не прямехонько по курсу, когда силуэт корпуса сглажен до предела, а сверху, где гигантские площади крыльев развернуты. Оттуда, не совсем с вертикали, но все же с высоты в пять километров, эскадрильей и любовались поднятые с «пиратского» авианосца «Су-27К». Таких «жирных» целей они не видели очень давно.

Конечно, «пятьдесят вторые» не бросили на убой. Их снабдили не только орудиями нападения, но и средствами защиты. Командование флота прекрасно понимало, что использование этого реликта – порождения умов, одержимых стратегией «массированного возмездия», – невозможно без модернизации. За время существования «Стратофортрессов» их радиоэлектроника менялась неоднократно.

Как только чувствительных антенн «Б-52» коснулись зондирующие сигналы неприятеля, они задействовали размещенную внутри аппаратуру. Ой, что тут началось! Во-первых, к влиянию «молока» добавилось дополнительное «глушение», связанное с рассеиванием излучения чужих локаторов мелкими, но чрезвычайно аккуратно нарезанными пластинами фольги. Нет, конечно, эти облака наструганного металла не могли сбить противника с толку, как не сбивала его с толку поверхность моря, расстилающаяся ниже бомбардировщиков: ведь пластины сразу после выстреливания теряли скорость, зависая в воздухе подобно пушинкам, а «пятьдесят вторые» перли дальше и выдавали себя наличием эффекта Допплера. Однако страхование себя пассивными помехами для пятидесятиметровых самолетов было только разминкой. Вся эскадрилья включила активно излучающую аппаратуру. Бесчисленные сложные агрегаты заполнили эфир своими «голосами». Каждый чужой сигнал улавливался, подвергался обработке и вновь излучался вовне, только теперь уже в препарированном виде. Чтобы ложь выполняла свою функцию, она должна быть очень похожа на правду. Там, на чужих индикаторах, выведенных на стекла, каждая из целей раздвоилась, утроилась и учетверилась. Некоторые цели вроде бы начали ускоряться, другие тормозить, какие-то вообще мгновенно развернулись и уходили прочь. Происходящее было похлеще любого кривого зеркала.

Пилоты «Су» нисколько не удивились, они ждали противодействия, и, наверное, им показалось бы странным, если бы вражеские стратегические бомбардировщики позволили себя «завалить» за здорово живешь.

И они пошли в атаку.

Пусть уважаемый читатель не думает, что события нагромождаются, от страницы к странице, из какого-то садистско-интеллектуального желания всех и вся окончательно запутать. Вовсе нет. Как раз наоборот, хочется все изложить относительно ясно, разложить по полочкам и обнаружить суть. Но главное, что помогает нам, людям, понять событийную связность, – это временна#я координата, проистекающая из причинно-следственной зависимости. Так вот, все происходящие здесь действия текут примерно одновременно – просто они разнесены в пространстве и вроде бы независимы, однако через то же пространство и связываются друг с другом через некоторое время. Сие препятствие невозможно преодолеть, по крайней мере мне неизвестен способ. Даже если расположить текст книги параллельными колонками, то и это странное построение романа не даст нужного эффекта. Колонки все равно будут читаться последовательно. Так что лучший способ освоить происходящее – это уподобиться тому давнему диктатору, и потихоньку-полегоньку все вершащиеся случаи нанижутся на нить повествования, составляя красочные гирлянды и бусы, а кое-где, в нужных местах, будут подсвечивать путеводные маячки, своим мерцанием создающие иллюзию эдакого сложно устроенного генетического кода. Самое интересное, что и нить, и гирлянды, и сами маячки создает и держит включенными ваш собственный разум, воображение группирует его в картинку, могущую разваливаться на калейдоскопические сегменты и тут же соединяться вновь, сияя новыми гранями. Я же, как бы ни бился, сводя свою собственную гирлянду в черно-белые закорючки текста, могу только подбавить вам красок в виде неясных, расплывчатых пятен. Без подготовленного, желающего напрягаться воображения эти блеклые пятна так и останутся непознанной, зашифрованной структурой. Так что на вас вся надежда. Вглядывайтесь, дешифрируйте – и, как всякий удачный перевод, он будет больше отпечатком вашего индивидуального опыта, чем исходной сыроежкой. И если даже первоначальный продукт был не очень аппетитный, только вы, под своей черепной крышкой, в кипении разума, сможете создать нечто кулинарно достойное. А потому, без сна и отдыха, отслеживаем этот, наверное, не всегда правильно размещенный миллион сцепленных буковок далее. Я вам сочувствую и знаю, что на дистанции остались только истинные стайеры.

В современном бою трудно разобраться, кто прав, кто виноват, в смысле кто защищается, а кто превентивно нападает, грызя недругу горло, так сказать, не со злого умысла, а для защиты собственно, потому, чем является истребитель – щитом или мечом, до конца я не выяснил и с тем незнанием на веки вечные сохранился. Сейчас, например, беда для «сушек» была еще в том, что пришедшие на выручку флоту «пятьдесят вторые» не были оставлены им на произвол судьбы. Полет «Стратофортрессов» прикрывали палубные истребители.

Благодаря парящему в небесной выси «Хокаю» они узнали о «пиратах» сразу после активизации их локаторов. Сами смешанные группы «Ф-18» и «Ф-14» покуда «не шумели», они прекрасно помнили опыт скоротечного боя прошлого. Это была война, а не какой-нибудь рыцарский поединок «иду на вы» – мастерское действие из засады по праву считалось вершиной воинского мастерства.

Давно миновали времена, когда величайшей заслугой пилота считалось умение сойтись с противником в пределы дальности автоматической пушки. Нет, их не сняли с вооружения, хотя одно время тактики-теоретики предсказывали такую пертурбацию: те модели, на которых это произошло, впоследствии были доработаны. Считалось шиком «поджарить» вражескую машину на предельной дистанции. Тут возникало очередное противоречие технико-тактического свойства. Понимаете, неплохо пустить ракету более чем за сто км и спокойно пронаблюдать на экране слияние ее метки с меткой цели, но, только воюя с полными дебилами, можно было ожидать овечьей подчиненности вражеской техносферы – в реальности запуск «Сайдвиндера» или чего-то сходного не мог пройти незамеченным. Боевые лазеры и всяческие пучковые излучатели пока оставались прерогативой фантастических боевиков, и покуда средства поражения довольно сильно отставали от предельной скорости распространения сигналов в метагалактике, следовательно, стреляя по врагу издали, вы заблаговременно предупреждали его об опасности, вы дарили ему не секунды – минуты – на решение задач уклонения. С другой стороны, сам нападающий, используя «дальнодействие», почти всегда застраховывался от опасности. Он мог в «тишине и покое» сверхзвукового маневрирования подождать результата атаки, а уже по нему решить, что делать дальше. Он мог делать это снова и снова, по крайней мере до полного расхода ресурса. Конечно, можно было пойти ва-банк – сразу попытаться сделать первый выстрел не на пределе, а хотя бы со средней дистанции. Однако чаще всего рядовой летчик освобождался от решения столь сложной тактической дилеммы, при хорошей связи он получал с КП четкое задание и следовал инструкции. В условиях «молочного тумана» радиосвязь внушала тревогу – в настоящий момент она, благодаря предусмотрительному взаимодействию с наукой, наличествовала, но кто знал, что могло с ней случиться в следующую секунду? Потому даже после однозначного приказа выбор метода уничтожения противника оставался за исполнителем.