Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

11. Инфляционная вселенная

В громадном помещении присутствовал довольно узкий круг людей. Большинство из них показались бы знакомыми кому угодно, так как с большей либо меньшей частотой их лица постоянно мелькали на голубых экранах. Но они, разумеется, не были эстрадными паяцами, это были те, в чьих руках находились рычаги власти. Однако сейчас все глаза сошлись на неизвестном лице, не обладающем никакой властью и, более того, не имеющем к институту управления никакого отношения. Речь держал Генри Литскоффер, ученый.

– Господа, группа представителей американской науки занималась проблемой, имеющей кодовое обозначение «Пираты». Все, естественно, знают, о чем идет речь, тем не менее поясню вкратце. В нейтральных водах зарегистрированы документально подтвержденные случаи столкновений с не существующими в реальности боевыми судами. Кроме того, во время таковых происшествий наблюдаются феномены непонятной природы, вроде необычайно густого тумана или сверхъестественно мощных помех в большинстве диапазонов. Для объяснения случившегося наша группа проанализировала большую гамму возможностей, вплоть до самых невероятных. Вывод, к которому мы пришли, кажется фантастическим, но это реальность, – Литскоффер обвел взглядом аудиторию. – Мы столкнулись с иным измерением. – В зале возникла и повисла на мгновение напряженная тишина. – Нет, к сожалению или к счастью, здесь ни при чем «зеленые человечки», призраки и все такое прочее. На нашей стороне точные науки, в том числе математика и физика. Эти таинственные корабли приходят из другого мира. Намеренно или нет, мы покуда не знаем. Однако перед наукой поставлена проблема, и она разрешима. Чем отличались от происходящего сейчас все эти случаи, превозносимые любителями НЛО? Одной простой вещью. Наука имеет дело с повторяющимися явлениями, с тем, что можно воспроизвести в опыте либо пронаблюдать вторично. То, что происходит в Тихом океане, подпадает под названные и еще под некоторые критерии. Это многогранное явление, и мы им занимаемся. Например, математически убедительно доказана такая деталь процесса. При исчезновении «пришельцев» вначале в «воронку перехода» – мы назвали ее «пуповиной» – втягиваются массы, группирующиеся более-менее компактно, и к тому же большие массы. Втягиваются они практически одновременно. Однако эта зона – ее назвали «эффективный радиус провала», имеет определенные, варьирующиеся от исходных предпосылок размеры. Дальше, за «эффективным радиусом провала» – процесс втягивания протекает в обратном порядке. То есть вначале – маленькое, легкое, затем – большое, тяжелое. Так, например, произошло с пропавшим на острове Моала боевым объектом, однако ни одной гильзы или хотя бы потерянной пуговицы «чужаков» найдено не было. Вот, в принципе, все, что касается присутствующих. Детали важны для специалистов.

– Нельзя ли все же подробнее, господин Литскоффер, – обратился к оратору старший советник президента США Луи Саржевский.

– Насчет чего?

– Ну, про эти самые измерения, если можно. Здесь, понимаете, люди, сведущие в других областях. Нам некогда читать узкоспециализированные научные журналы, так что сделайте милость.

– Хорошо, господа, – Генри Литскоффер кашлянул и отхлебнул минеральной воды из стаканчика. – Дело вот в чем. Буду очень краток. Когда образовывалась Вселенная, во время так называемого Большого взрыва, в первые микросекунды расширение происходило по отличным от сегодняшних физических реальностей законам. Вселенная, можно сказать, пузырилась в пространстве и во времени и дробилась на бесчисленное множество метагалактик. Потом этот процесс сошел на нет, сегодняшние физические критерии полностью утвердились в материальном мире. Все, конечно, понимают, о чем я говорю: предельность скорости света и так далее. Так, как я только что изложил, мы считали ранее. Но в свете происходящих сейчас явлений можно предположить, что дробление Вселенной, ее «пузырение», продолжается и поныне. Более того, между отдельными, не слишком удаленными от момента разделения вселенными возможны кратковременные связи. Вот и все, поскольку я обещал быть кратким.

– Я бы сказал – вы были чрезмерно кратки, господин Литскоффер. И со мной, наверное, согласятся в этом большинство присутствующих, – снова высказал свою неудовлетворенную жажду знаний Луи Саржевский. – Хотелось бы чуть-чуть расширенней… пожалуйста. В чем же ваша собственная гипотеза, господин Литскоффер?

Генри Литскоффер быстро смерил вопрошающего своим острым взглядом. «Ну, что же, – говорил этот взгляд, – я предупреждал – сами напросились».

– Если одной фразой – в расширении антропного принципа еще далее, чем раньше.

– Кажется, это что-то связанное с астрологией?

Генри Литскоффер слегка поморщился:

– Нет, с астрофизикой. Точнее, с нашим пониманием Вселенной. Я поясню. Согласно названному принципу, мы наблюдаем Вселенную именно такой потому, что в иной Вселенной не могло бы быть разума, и даже вообще сложных элементов вещества. А моя гипотеза заключается, как было сказано выше, в расширении этого принципа. Я согласен с теорией, утверждающей, что сознание человека влияет на окружающий мир. И вот, пока единичное сознание осмысливает что-то, ничего страшного не происходит, но как только что-то становится проблемой, решаемой большим числом сознаний, то здесь и происходят сложности. Многие проблемы можно решить так или эдак. Часть людей решают ее «так», а другая часть «эдак». Если людей очень много, то решение в ту либо другую сторону становится равнозначным, понимаете? Вот в этой точке и происходит деление Вселенной на половинки. Может, накладываются еще какие-то природные процессы и только их сочетание вызывает катастрофу, не знаю. Вдруг, со временем, вселенные снова начинают сливаться благодаря еще каким-то процессам. Это то, что мы сейчас наблюдаем.

– Магия какая-то.

– Да, в некотором роде магия. А полеты аппаратов тяжелее воздуха не магия?

– Но здесь все основано на сочетании физических законов.

– Пока в эти законы кто-то очень сильно не поверил, а точнее не в них, а в то, что их возможно использовать, все это оставалось магией. Заметьте, например, какими большими были поначалу баллистические ракеты. А сейчас – они ведь в три-четыре раза мельче, а способны нести гораздо больший груз.

– Но ведь они созданы по более новым технологиям, у них лучше топливо, миниатюрней компьютеры, разве не так?

– Так, но это, с некоторой точки зрения, все же магия.

– Ладно, господин Литскоффер, может, у вас есть еще какая-нибудь гипотеза?

– Вы с высшей алгеброй на короткой ноге? Дайте мне электронную указку, я вам кое-что изображу.

Дискуссия принимала неуместный оборот.

– Вы правда не хотите нас запутать? – спросил на всякий случай Луи Саржевский.

– Я бы не хотел этого делать, но понимаете, у каждого из нас есть свой порог восприятия сложности мира. Видим и чувствуем мы его вроде бы одинаково, но интерпретируем несколько по-разному. Когда дело доходит до сложностей, мы применяем мозговые модели. Чем сложнее проблема, тем сложнее модель. На каком-то этапе мы вынуждены упрощать, дабы создать новую модель обобщения. Однако некоторые проблемы настолько сложны, что могут упрощаться лишь до определенного предела. И вот, как я уже сказал, у каждого этот предел свой. Кроме того, каждый из нас поражен болезнью под названием специализация. Каждый хорошо создает модели только в знакомой сфере. Всему нужно учиться. Поэтому я попробую сколь возможно упростить свою модель, но, к сожалению, без математики обойтись все равно не смогу. Она будет нужна для доказательств, так как опора на логику, точнее, на привычную повседневную логику, нам будет только мешать. Приступим?

Все присутствующие несмело кивнули.

Однако нить рассуждений они потеряли на второй минуте, а окончательно запутались на четвертой. Последующие пятнадцать минут они, скучая, исследовали глазами шикарность окружающего интерьера. Такая это была модель.

23
{"b":"166877","o":1}