Само собой, по случаю переселения арестованных проведена срочная селекция. В условиях настоящей опасности для Родины не стоит надеяться на перевоспитание «контры». Лишних – одну десятую-двадцатую – в процессе пересылки следует со всей революционной тщательностью ликвидировать. Не будут мешать при разбивке новых поселений. А места поселений назначаются тычками карандаша в крупномасштабную карту.

Вот здесь, здесь и здесь – вырубить лес. Использовать стволы и ветви рачительно, для постройки бараков, но прежде всего заборов. Дабы еще одна десятая не разбежалась. Усилить контроль. Охране не спать. Строить городки побыстрее, дабы встретить новую зиму за стенами и под крышами. Негоже, чтобы повинные и охрана вымерзали тысячами, как случалось когда-то давно при освоении Колымы. Жаль, нельзя сообщить перевоспитываемым ударным трудом заключенным о том, что правительство заботится и о них. Если бы не заботилось, то переселило бы не в леса-поля, а поближе к полуопустевшим городам-жертвам.

В будущие зоны воздействия радиации.

В училищах противовоздушной обороны курсантов не учат рукопашному бою. Вряд ли офицеру ПВО страны придется идти в боевую разведку во вражеские тылы для захвата «языка». На то имеются специалисты другого профиля. Офицер ПВО вообще привык сутками существовать в тусклом свете не раздражающих глаз зеленых индикаторов; во внешнем мире он теряется. Тут он сходен с подводником, хотя ни тот ни другой об этом не догадываются. Да и вообще, о какой рукопашной речь? Будущий офицер-зенитчик не должен допустить никакой рукопашной. Для этого его маленько учат стрелять из пистолета ПМ и автомата Калашникова. Так, на всякий случай. Такие всякие случаи бывают, тем более на войне. Однако по физической подготовке его натаскивают. И еще как натаскивают. Правда, весь упор идет на бег. Офицер ПВО обязан быстро бегать не только для идеальной работы сердечно-сосудистой механики. Быстро перемещаться он должен в чисто прикладных целях. В снег, дождь, туман или жару офицер зенитно-ракетных войск должен успеть добраться до врытой в землю кабины из находящейся в полутора-двух километрах казармы, не умереть по дороге от разрыва селезенки и не упасть на финише. Более того, он обязан после этого финиша еще и лихо соображать, различать умные метки на экране, бодро щелкать тумблерами и выверено доворачивать сельсины на нужный угол. Он должен отследить и поразить опасное железо в десятках километров от позиции, а не умирать, захлебнувшись воздухом после пробежки. И значит, программа «физо» в училищах ПВО страны очень правильная.

На позиции загудела боевая сирена, и ответственный по второму ЗРДН командир первой батареи майор Кичигин прервал дрему. Мигом натянув сапоги, он выскочил из дивизионной канцелярии, сшиб в дверях бросившегося его будить дневального, гаркнул дежурному по подразделению команду, и вылетел из казармы на улицу. И побежал, как когда-то учили.

Надо сказать, что со времен Днепропетровского высшего командного училища Кичигин не только отрастил на погоне мясистую толстенькую звезду, но еще умудрился нажить солидное купеческое пузцо. В статике обыденной службы сочетание того и другого прибавляло ему веса в иерархии армейского бытия. Однако в уплотненном времени боевой сирены избыточный вес наращивал инерционность, вовсе лишнее качество при беготне по извилистым тропкам лесистого окружения. Или кто-то думает, что при размещении на местности ракетной части вся флора уничтожается с ходу? А это, извиняюсь, для чего? Чтобы, не дай Мавзолейный Ленин, вторгшийся в пространство страны агрессор сразу видел тактическую картинку внизу? Избыточная растительность – лучшая маскировочная мера. Для отточки строевой выправки имеется крытый бетонными плитами плац, а уж до позиции воин и по тропкам проскочит. Точнее, по доскам. Видите ли, когда большие маршалы из «Арбатского военного округа» тычут иголочку с флажком в карту, всякие мелкодробительные нюансы не опознаются. Да и кто их знает вообще? Карманно-генеральская комиссия прется к месту будущей дислокации уже после, ставит подписи подмерзшими чернилами, хмуро оглядывает заснеженные кусточки, булькает коньячок из озябшей фляжки, выдыхает в холод, и бочком-бочком рулит обратно к гусеничному вездеходу. Откуда им ведать, что под полуметром снега внизу тут местами болото? Что комары размером с палец вылупятся, как только вода вернется из твердой фазы в жидкую, и начнут хлебать завсегда жидкую и исправно циркулирующую внутри млекопитающих кровь? Благо, антифриз и прочие масла они жрать еще не приучились, так что исправности пусковых установок это не грозит, ну а обслуживающий персонал – офицеры они… Зато им и повышенное денежное довольствие – пятнадцать процентов прибавки за отдаленность! А солдатики… Так солдатики, они ж вообще на три года всего!

Короче, майор Кичигин бежал на позицию по деревянному настилу. Тысячи раз он тут ходил, и десятки раз бегал. Древесины вокруг было пруд пруди, деревообрабатывающих производств как грязи, так что за дощатым настилом присматривали. Меняли очагово время от времени, а порой просто заколачивали, где требуется, новый гвоздь. Благо гвоздей страна СССР производила немерено, поскольку по выплавке чугуна и стали давно обогнала все остальные царства-государства на Земле.

Дождик накануне вроде бы не моросил, однако доски местами все равно были мокрыми. Климат – чтоб его! Не зря им доплачивали еще и «климатические». Правда, совсем уж крошечные – процент какой-то, иль два. Но ведь и в самом деле! Природа – штука такая, если имеется что-то отрицательное, то тут же состоится и что-нибудь ответное. К примеру, сосны-великаны. Вечнозеленое чудо. Поставляют добавочный кислород не только летом, но и зимой; фотосинтез тут круглогодичный! Как эти самые сосны сочетаются с болотами, тут уж вопрос к ботаникам. Нам интересно локальное следствие. Уже испытывающий одышку, но никак не могущий дождаться второго дыхания майор ПВО Кичигин в сдаче норматива нисколько не сачковал. Боевая тревога во вроде бы удаленном от империалистических границ округе – дело не шуточное. А на боевом посту – в помещенной в подземное убежище кабине К-2 – находился сейчас худший из допущенных к плановому дежурству офицер – старший лейтенант Черпицкий. Дай Мавзолейный Иосиф Виссарионович, чтобы к моменту прибытия «офицера стреляющего» он умудрился правильно провести КФС, и ничего в процессе не запороть. Провести контроль функционирования станции – задача немудреная, однако черт знает, что может сотворить активный дурак? Например, опрокинуть локатор «через себя». Вообще-то, инструкция такое допускает. Но мало ли, что она допускает? Это в идеальных условиях локатор вместе с контейнером поощряется запрокидывать в зенит, и переворачивать дальше. В реальной жизни с недопоставками ЗИПа такой переворот грозит раскупоркой крышек охладительной системы передатчика. Не хватало, чтобы всю внутренность небольшой кабины забрызгало антифризом. И дело вовсе не в расходе жидкости и тем более не в грязище: солдаты с тряпками вымокают все излишки. Но ведь излияния могут замкнуть контакты, начинка разных пентодов с тетродами полопается. Передатчик выйдет из строя. И когда?! Во время боевой тревоги! А кто нынче «офицер стреляющий»? Объяснения, что и в казарме тоже надобно поддерживать уставную дисциплину, не прокатят. На кой маршал Жуков нужна вся эта дисциплина, если зенитно-ракетный дивизион не способен выполнить боевую задачу? В таком раскладе размен одной толстенькой звезды на четыре мелких – лучший из вариантов.

То ли от этих горестных мыслей, то ли от инерционности живота майор Кичигин внезапно поскользнулся на дощатой тропе и, потеряв равновесие, полетел головой вперед. Фуражка с него слетела, поэтому в ствол здоровенной столетней сосны он врезался коротко остриженным черепом. От удара «офицер стреляющий» потерял сознание и рухнул в лужу у дощатой тропки.

Может, сокрытие информации и явилось причиной происшедшего. Лагерь № 269 переехал в чисто поле. Господин-товарищ начальник воткнул в почву колышек. Отсюда пойдет отсчет всем заборам и стройкам. Смену вывели на вывал леса. Охраны менее чем обычно, местность незнакомая. Зэка нервные, ибо несколько дней назад многие имели удовольствие зарывать расстрелянных, и уж совсем все слышали дружно-частые залпы. Черт знает, что деется! Вдруг там, на воле, у товарищей в ЦК вызрело новое дополнение к учению Ленина-Сталина? Что если долгая практика опровергла веру в воспитание и перевоспитание? Ну, разумеется, не опрокинула основной столп о воспитании нового человека, а чуть его пошатнула? Вдруг ныне считается неразумным содержать исправительные заведения вообще? Не в смысле всех, кто там затерялся – на волю, а как раз навыворот? То есть абсолютно всех зэка в расход?