дох! Бу-бух-бах! Подрыв в десять килотонн на высоте пятьдесят километров.

Вот примерно в таком темпе. Речь о чудо-голубушке. Нашей старой доброй знакомой 53Т6, или ПРС-1. А как же без нее-то?

Быстрая? Еще какая! Недаром затаившиеся и кусающие губы в злости враги называют ее «Газель». Горение топлива в разгонной ступени происходит по принципу «управляемый взрыв», то есть почти со скоростью звука. Как же иначе, если ракету требуется разкочегарить до четырех тысяч метров в секунду, и совершить это всего за четыре? Именно за столько выгорает ступень. Тяга порохового движка – от шестисот до тысячи тонн. Перегрузка аппаратуры до двухсот земных тяготений. Никакой человек не выдер… Впрочем, о пилотах речи нет вообще. Речь об управлении.

После отсоединения ступени головная часть несется просто по инерции. Но заточена она чуть ли не как копье, так что скорость гасится не особо. Заточена не для того, чтобы бить супостата прямиком в глаз, а для прорыва сквозь назойливую атмосферную вату. От перегрева страхует композитная намотка. Если отвалится – беда невелика. Все равно раз живем.

Микродвигатели на корпусе семисоткилограммового конуса дергают вправо-влево, вверх-вниз. Наводят. Пусть не в глаз, но почти в бровь. Как тут успеть человеку, пусть даже удаленному и усаженному в обитое кожей кресло? Тем более что ПРС-1 в полете не одна – двадцать штук одновременно. Он простой наблюдатель, да и тут от него толку никакого. Если смотреть не через индикатор, а просто в небеса – ослепнет, как пить дать. Двадцать «газелей» в небесную лазурь одним заходом, и все через секунды обращаются атомным всполохом. И дело не в том, что проморгаться времени нет. Да и что промаргиваться, коль сетчатка выжжена дотла? Дело в том, что пусковые устройства барабанно-револьверного типа, и в шахте уже произведен щелчок – транспортно-пусковой контейнер встал на место опустевшего. Пу! Снова расцепилась составная шахтная крышка. Новая «Газель» уже в пути! То есть «пу-пу-пу-пу» даже не пулеметной очередью – быстрее. Двадцать новых 53Т6 уже вынюхивают невидимую невооруженному глазу цель, падающую откуда-то сверху, пока километрах в двухстах в стороне.

Это темп ракетной войны. Люди здесь уже лишние. Что ж, нам не повезло пожить в спокойные времена полного доминирования человека. Мы стоим на пороге ухода человека и пришествия киборгов. Кто-то горячо доказывает, что «No pasaran!» – «киборги не пройдут!». Для начала потренируйтесь в быстроте счета. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз…

Ах, неудача-то! Поздно, батенька. Война уже началась и…

Закончилась. Ага! Вам, хомосапы, сходить на следующей остановке. Поезд дальше… Пойдет – но вот незадача! – без вас.

Известное дело. Быстрые словно молнии «газели» лишь подчищают пространство. Выковыривают с небес различную железную утварь, избежавшую более грубого инструмента. ПРС-1 не только быстры, но и предельно хитры. Сами-то они вроде рассматривают атмосферу как препятствие к достижению неба, однако это понарошку. На самом деле они используют старушку атмосферу вовсю, причем совсем в другом плане. Атмосфера – это фильтр, который задарма, безо всяких электромагнитных сил локатора или чего-либо отсеивает зерна от плевел. Только тяжелые боевые части могут прорвать ее, и пройти насквозь, лишь чуток опалив уши. Всякая надувная отвлекающая свита обманута и оставлена за бортом. Она так кичилась собой, эта свита, раздула накачанные воздухом щеки в пустоте вакуума, уже чуть не похлопывая фамильярно своего короля – истинного вояку и атмосферного проныру – по плечику. Мол, ты, я, мы – все одной крови! Смотри, как я могу раздуваться! Фу-фу! О, какой! Эти глупые локаторы там, внизу, наверно, все индикаторы вытаращили, клистроны свои запарили просто – никак нас с тобой не различат. Представляешь, дорогуша? Давай обнимемся, что ль, в честь дружбы навек, а? А-а-а! А-а-а! Горю! И куда ж ты, родненький, от нас? А-а-а!

Пыхнули даже не пылью. Прямо-таки на атомы – «хлоп!» Жуткое дело воткнуться в тяжелый воздух на семи километрах в секунду. Вот теперь «газельки» и стараются. Резвые девочки. На арене отныне только истинные вражьи боевые блоки, так что только шевелись. Вот ПРСы и наяривают. Бьют белок в глаз маломощными ядерными минами. Порой даже еще точнее, потому что не ядерными. Осколочно-фугасные тоже в моде. Жаль, не успели войти в фасон окончательно, переделать мир. Хотя, с другой стороны, когда неатомная курочит супостатную БЧ и разделывает в хлам, то радоваться тоже надо не сильно. Видите ли, если подрыв где-то за атмосферой, то и продукты распада там же. Может, и осядут, а может, и нет – пойдут себе дальше по орбитам. А вот когда антиподный боевой ядерный блок разфиндоливают простым механическим методом лобового столкновения уже тут, в атмосфере, то… Нет, взорваться-то он никоим образом не способен, тут не придерешься. Но вот радиоактивное заражение местности… Осколки плутония осядут смертельной пылью примерно над тем местом, где распался сложный взрывной агрегат. Дегазация, дезактивация почвы и – не дай Ленин, но все ж неминуемо – жилых и промышленных строений.

Ладно, это потом. После того как! О дезактивациях будем думать когда-нибудь. Ныне главное, эти строения вообще сохранить.

«Газельки» хитры и пользуются селектирующими свойствами воздушной оболочки Земли. Но не только ими. Еще раньше, до славных молний ПРС-1, вражьи стаи прошерстили их старшие тяжелые сестры на выданье – «Горгоны», или А-925. Действительно тяжелые – тридцать три тонны. Впрочем, они лишь производные от наших старых знакомых А-350. Внешне вообще трудно различимы, а уж в контейнере…

В общем, повторять не имеет смысла. Но скажем, что московский машиностроительный завод «Авангард» не дремал, пахал в три смены и наклепал этих «Горгон» до черта. Затем славные машины «МАЗ-547», о шести осях и двенадцати колесах, притарабанили ТПК – транспортно-пусковые контейнеры – на позиции, а там их приняли на себе другие машины – транспортно-заряжающие, тоже на базе «МАЗа». А уж с тех славные А-925 погрузили вместе с контейнерами в надежные шахтные ПУ. И вот уже оттуда…

Оттуда они стартовали на четырех ускорителях и раздвижных крыльях, вывели в небо жидкостную ракетную ступень, которая так хитра, что, будучи в атмосфере, умеет отклоняться в нужную сторону воздушными рулями, а угодив в чистоплюйство вакуума, тут же начинает прихорашивать свой полет отклоняющимися соплами. Типа виляет задом. Да, «Горгона» – она такая. Причем двигатель ее настолько толков, что может по команде глохнуть, а потом, по следующей, снова возрождаться к жизни. Ну, чтобы дотянуть до цели, а не к черту на кулички, в какие-то дебри, не указанные перстом двадцать пятого и всех последующих съездов КПСС.

Таким макаром, то ревя мотором, то сохраняя покой, «Горгона» способна улететь километров так за девятьсот от стартовой шахты, и в высоту где-то эдак на семьсот. Любит «Горгона» прогулки, ой, любит! Однако, по причине своего сварливого характера, она рано или поздно все-таки взрывается. И тут уж как повезет. В смысле, супостату. Иногда может просто плюхнуться двадцатью тысячами тонн, а порой так бахает, что не только костей – пепла не соберешь. Доходит до трех мегатонн за раз.

Крепка «Горгона» плотью, утрамбована в ней силища несусветная.

Ну, а когда «горгоны» эти, А-925, рельеф заатмосферный разгладят, всякую мелочь пустопорожнюю с него изведут, вот тогда приходит череда маленьких юрких «газелек». Остаточки подчищать.

Разумеется, хотелось бы знать, кто тут кто, но, может быть, к счастью, Саша Ген не настолько знает испанский. Солдатики подполковника Алихано вели беседы несколько помедленней, с расстановкой и паузами на обдумывание: деревенское происхождение накладывает на человека свою печать. Здесь все тараторят без умолку, или просто чинно кивают, понимая друг дружку с полунамека. Саша Ген наряжен в «парадку», но советская офицерская форма попросту блекнет на фоне окружающей пестроты. Южное полушарие, амазонские джунгли, куда же деться. Хотя нет, Аргентина вроде бы не простирается так далеко. Помимо того, Саша всего-навсего капитан-лейтенант, а тут вокруг явно генералы и Энгельс знает, кто еще. В этих нашивках Берия ногу сломит. К тому же, все обвешаны медалями с орденами с ног до головы. Не исключено, что тут имеются маршалы. Может, Аргентина провела намедни какую-то собственную мировую войну, причем выиграла вчистую? Нет, скорее, медалей навручали за истребление партизан-коммунистов, а также массовый отстрел интеллигенции в столице. Чем же еще занималась хунта последние годы, прежде чем решила, что уже размяла мышцы достаточно, и пора чуток погонять британских империалистов?