Кроме плавучих аэродромов, у американцев в этом районе имелось три линкора времен Второй мировой войны, которые, хоть и являлись анахронизмом, не были сняты с вооружения, дабы противостоять русским монстрам типа «Советский Союз». А блистательный наследник Российской империи, как известно, свои с вооружения снимать не собирался – берег для последнего и решительного боя. Штатовские линейные корабли значились у советских летчиков после авианосцев на втором месте по приоритетности. Затем шли крейсера, эсминцы и фрегаты. Ну а уж потом всякая мелочь типа корветов. Более маленькие вообще не имели значения, любой противолодочный вертолет был важнее. Это говорило о том, что хотя флот и авиация русских действовали в основном независимо, а подводные лодки вообще сами по себе, они тем не менее, по первоначальной задумке, должны были помогать друг другу чем можно, как пионеры в социалистическом соревновании по сдаче металлолома. Аналогия была еще более прямой, ведь после удачного попадания торпеды корабль действительно очень скоро становился грудой искореженного металла.

Продолжалось локальное, но рассредоточенное на большой площади светопреставление. Рассекали воздух стремительные силуэты игрушечных самолетиков, и, лишь когда они производили маневр на малой высоте и проходили над вами, их мощь становилась очевидной, она валилась на голову, давя рассудок и заставляя вибрировать перепонки.

Основное число кораблей не имело брони, подобно линкорам, доставшимся от отцов, посему, когда над палубой либо ниже ватерлинии (некоторые ракеты делали такой хитрый трюк, как подныривание) рвалось несколько сот кило высокоэффективной взрывчатки, это обычно вело к многочасовой огненной агонии либо вообще к гибели корабля. Кстати, очень часто покинутый командой корабль представлял собой вполне ремонтопригодную машину, просто американцы – народ, избалованный богатством и обилием техники, – не были приучены к подвигу, в отличие от русских, у которых вся жизнь – сплошная борьба. После вытеснения штатовского флота советские моряки «подобрали» в Южно-Китайском море несколько годных для восстановления эсминцев и один крейсер, брошенный экипажем, но все еще держащийся на воде. Вполне возможно, что таких кораблей было больше, но они попались в перископы советских лодок «Джульетта», и те, не мудрствуя лукаво, давали по беззащитным залп.

Возможно, где-то вблизи работали в режиме поиска акулы, определяя волшебно-чувствительными органами обоняния наличие пищи за много миль, а километровые глубины ровняли песочек перед приемом очередного металлического скелета, заправленного меньшими скелетами из кальция. Но все это была перспектива, хотя и недальняя, а здесь, в реальности, их родная лодка уже умирала, коптила дымом и пускала пузыри. Она уже даже не огрызалась, только выплевывала время от времени из нутра обожженных, мечущихся людишек. Как она не хотела их выпускать, как хотела утащить с собой в последнее сверхглубокое погружение. Она представляла собой столь жалкое зрелище, что кружить вокруг нее остался только один «СН-3», отпустив напарника по срочным делам, которых сейчас у противолодочной службы авианосной группы стало невпроворот.

Геннадий Гриценко уже освободился от обуви и самой тяжелой одежды, мудро не раздевшись до трусов. Вода, хоть и казалась теплой, могла отнять у него все энергетические запасы, потому предусмотрительность не мешала. С отчаянием смотрел он на происходящее. Он уже клял себя за необдуманное бегство, но, с другой стороны, чем он мог помочь сейчас там, внутри, – лишней суетой? Сколько людей уже плавало вокруг, ища за что зацепиться, с ужасом посматривая на зависший над ними вертолет, почему-то не торопившийся их расстреливать. Наверное, американцы слабо представляли себе масштабы нападения русских, или летчики все же являлись по призванию спасателями, а не охотниками за скальпами, или, в предстартовой спешке, к «Сикорскому» успели подвесить только торпеды, забыв подцепить пулемет «Мичиган».

И вот наконец из нутра лодки подали на воду самонадувающиеся плотики. Поскольку на плотах места было не вдоволь, то чем меньше человечков выберется из пылающего нутра, тем больше шансов у тех, кто уже тут, под шумящими лопастями судьбы. Эксперимент века – имитация искусственного отбора в локальной группе сухопутных существ в условиях враждебной океанской среды.

И Геннадий Павлович Гриценко пожелал участвовать в эксперименте. Возле дома его далекого детства протекала большая река – Нева, и плавать он умел великолепно. Бесшумный выстрел стартового пистолета и условия задания: три резиновых плотика (мореходные качества выше нуля, но это в тихую погоду, так – ниже); до ближайшего берега строго на запад двести миль, строго на восток пятьсот; оба берега вражеские; вокруг американская эскадра; до своих кораблей – на авиалайнере не один час; над плотами вертолет с глубинными бомбами. Делаем ставки! Кто готов?

Думаете, бой был изматывающе долгим? Первое – правильно, второе – нет. Бой сжег большую связку нервов; выпил ванну адреналина, бассейн крови и озеро горючего; стал первопричиной сотен награждений и тысяч мемориальных плит над пустыми могилами, сотен перемещений по служебной лестнице в обе стороны; он показал, кто чего сто#ит в специфических обстоятельствах современной войны; он доказал бесцельность расчетов и торжество случайности; он еще раз напомнил, только жестче, чем всегда, о безразличии судьбы к конкретному человеку. Некоторые после него поверили в помощь молитвы, другие, в основном те, семьям которых вскоре прибыли повестки с соболезнованиями, убедились в бессмысленности костылей религии и веры. Кто-то воочию увидел, как «смелость города берет», а кто-то убедился, что трусость спасает жизнь и делает из человека последнего свидетеля чего-то, а потому бога по отношению к прошлому.

Насколько быстро все произошло? Секундомер в руки!

Скорость агрессоров-русских на малой высоте более тысячи километров в час – грубо более трехсот метров в секунду; скорость ракет примерно такая же, но часто – у самых новых – вдвое больше. Сбрасываясь с дальности девяносто км, ракета преодолевает расстояние за пять, а то и три минуты. Вот и весь бой. Каждый самолет делает один заход и уходит прочь – пятки сверкают в виде извержения сопел и вычитания допплеровской составляющей из радиоотражения на индикаторе. Если «Ту-22» не перехватили на встречном курсе – он уже ушел. Не догнать его никакой ракете, никакому «Фантому». Остаются только декорации – корабли, слишком статичные и неповоротливые в сравнении с «голубями мира». На них возвращаются растратившие в форсаже топливо истребители, с пилотами, ожидающими орденов либо кусающими губы от обиды. Некоторые из декораций уже убраны под сукно, и ровна над ними морская гладь, кое-какие пылают пожарищами и растекаются масляными пятнами по округе, но эти еще живы.

Некоторые думают, что принципы ведения боя с древности изменились коренным образом. Не согласен. Даже древние бои-столкновения фаланг решались в минуты, дальше сбивалось дыхание и дрогнувших сминала наступающая волна, потом было преследование, но это уже не бой – так, захват трофеев и снятие скальпов.

А сейчас снявшие скальпы неслись в неродную провинцию Гуандун, для срочной заправки и убытия на постоянное место дислокации в СССР. Ах да, еще в деле присутствовали торпедоносцы. С теми дело обстояло похуже. Они подбирались к эсминцам ближе, медленнее, потому имели статистически более короткую жизнь. Касательно их эффективности: самоходные мины – торпеды – были изобретены в начале века, и люди, занимающиеся военным ремеслом, очень поднаторели в борьбе с этой неторопливой смертью.

Одинокий, перегруженный надувной плот двигался по теплому морю субтропического пояса и, как ни странно, имел шансы на спасение. Не потому, конечно, что количество продуктов или пресной воды увеличивалось (кстати, и не убывало: опреснители работали, а рыба ловилась). Нет, шансы росли по независимым от них причинам. Во-первых, куда-то сгинул давешний «СН-3». Во-вторых, американский флот, все потрепанное морское соединение, переместился на двести миль в сторону, к Филиппинскому архипелагу, под прикрытие береговой авиации баз острова Лейте. Теперь в освобожденную акваторию внедрялся советский флот, пока отдельными, особо скоростными представителями.