В воскресенье после Пасхи Симон и Иисус отправились назад в Назарет. Симон никогда не забывал того, чему научил его Иисус во время этого путешествия. Он всегда любил Иисуса, однако именно теперь он почувствовал, что стал понимать своего отца-брата. По дороге они много говорили по душам — и в пути, и во время привалов. Они прибыли домой в четверг в полдень, и в тот вечер Симон допоздна рассказывал домашним о своих впечатлениях.

Мария была очень расстроена словами Симона о том, что большую часть своего времени в Иерусалиме Иисус провел «во встречах с незнакомцами, особенно с теми, которые прибыли из дальних стран». Семья Иисуса никогда не понимала его огромного интереса к людям, его желания встречаться с ними, знакомиться с их жизнью и узнавать от них, о чём они думают.

Всё больше и больше приходилось назаретской семье заниматься решением непосредственных человеческих проблем. Домашние нечасто вспоминали про миссию Иисуса, да и сам он крайне редко говорил о своем будущем труде. Его мать почти не вспоминала о том, что он был заветным дитя. Постепенно она расставалась с мыслью о некоей божественной миссии, которую Иисусу было суждено осуществить на земле. И всё же порой ее вера возрождалась, когда она задумывалась, вспоминая о явлении Гавриила до рождения ребенка.

Последние четыре месяца этого года Иисус провел в Дамаске в гостях у купца, с которым он повстречался в Филадельфии на пути в Иерусалим. Будучи в Назарете, представитель купца разыскал Иисуса и как почетного гостя проводил его в Дамаск. Этот купец, наполовину еврей, предложил выделить необычайно крупную сумму денег для организации в Дамаске религиозно-философской школы. Он собирался создать центр образования, который превзошел бы Александрию. И он предложил Иисусу сразу же отправиться в длительное путешествие по мировым центрам просвещения, чтобы, получив необходимую подготовку, возглавить это начинание. Это было одним из величайших соблазнов, с которыми когда-либо сталкивался Иисус в течение чисто человеческой части своего пути.

Вскоре этот купец привел к Иисусу группу из двенадцати купцов и банкиров, готовых поддержать создание новой школы. Иисус проявил глубокий интерес к идее создания школы и помог подготовить план ее организации. Однако всякий раз, когда об этом заходила речь, он выражал свое опасение, что некоторые неназванные, но взятые на себя ранее обязательства не позволят ему взяться за руководство столь значительным предприятием. Купец, желавший стать его благотворителем, настаивал. Он дал Иисусу несколько выгодных заказов на переводы, которые тот выполнял у него дома. Одновременно он сам, его жена, а также его сыновья и дочери пытались убедить Иисуса не отказываться от предлагаемой чести. Но Иисус не соглашался. Он прекрасно знал, что его миссия на земле не будет опираться на учебные заведения; он знал, что он совершенно не обязан подчиняться «советам людей», сколь бы благими ни были их намерения.

Тот, кого отвергли религиозные вожди Иерусалима, — даже после того, как он продемонстрировал свои качества вождя, — был признан выдающимся учителем деловыми людьми и банкирами Дамаска, причем в то время, когда он являлся скромным, никому не известным плотником из Назарета.

Он никогда не рассказывал об этом предложении своей семье, и конец этого года застал его в Назарете при выполнении своих ежедневных обязанностей, как будто он никогда не подвергался соблазну лестными предложениями своих дамасских друзей. Точно так же этим дамасцам никогда не приходило в голову, что будущий гражданин Капернаума, взбудораживший всё еврейство, был плотником из Назарета, осмелившимся отказаться от той чести, которую могло бы обеспечить их объединенное богатство.

Иисусу удавалось с большим искусством и расчетом обособлять различные эпизоды своей жизни, так что люди никогда не воспринимали их как поступки одного и того же человека. Не раз в последующие годы он слышал этот рассказ о странном галилеянине, отказавшемся от возможности основать в Дамаске школу, которая соперничала бы с Александрией.

Одной из целей, преследуемых Иисусом при размежевании некоторых эпизодов своего земного опыта, было предотвратить создание такой многогранной и впечатляющей картины жизненного пути, которая побудила бы последующие поколения поклоняться учителю, вместо того, чтобы подчиняться истине, которую он воплотил в своей жизни и которой он учил. Иисус не желал, чтобы свидетельства его чисто человеческих достижений отвлекали внимание от его учения. Уже на раннем этапе он понял, что его последователи будут испытывать искушение создать религию о нем и что такая религия может стать соперником евангелия о царстве, которое он собирался провозгласить миру. Соответственно, он последовательно стремился пресечь в своей богатой событиями жизни всё, что могло бы послужить этой естественной человеческой тенденции возвеличивать учителя вместо его учения.

Этим же объясняется, почему он допускал, чтобы его знали под разными именами в различные периоды его разнообразной жизни на земле. С другой стороны, он не хотел оказывать неправомерного воздействия на свою семью или каких-либо других людей, заставляя их поверить в него против их собственных убеждений. Он всегда отказывался пользоваться незаслуженным или несправедливым преимуществом перед человеческим разумом. Он не хотел, чтобы люди верили в него, если их сердца глухи к духовным реальностям, раскрытым в его учениях.

К концу этого года дела в назаретской семье шли неплохо. Дети росли, и Мария начала привыкать к отсутствию Иисуса. Он продолжал передавать свои заработки Иакову на нужды семьи, оставляя только небольшую часть на свои непосредственные личные потребности.

С течением лет было всё труднее представить себе, что этот человек является Сыном Божьим на земле. Казалось, что он стал вполне обыкновенным индивидуумом этого мира — человеком среди людей. И то, что его посвящение должно было протекать именно таким образом, было предопределено его небесным Отцом.

Для Иисуса это был первый год относительной свободы от семейных обязанностей, ибо Иаков весьма успешно вел хозяйство, и Иисус помогал ему советом и деньгами.

На следующей неделе после Пасхи в Назарет прибыл молодой человек из Александрии, чтобы организовать встречу Иисуса с группой александрийских евреев. Эта встреча должна была состояться в том же году где-то на палестинском побережье. Совещание было назначено на середину июня, и Иисус отправился в Кесарию, где пять видных александрийских евреев уговаривали его обосноваться в их городе и стать религиозным учителем, предложив для начала, в качестве стимула, место помощника хазана в их главной синагоге.

Представители этого комитета объяснили Иисусу, что Александрии суждено стать всемирным центром еврейской культуры, что эллинистические тенденции в иудаизме практически уже вытеснили вавилонскую школу. Они напомнили Иисусу о распространявшихся в Иерусалиме и по всей Палестине зловещих слухах о восстании, уверяя его, что любой мятеж палестинских евреев будет равносилен национальному самоубийству, что железная рука Рима сокрушит восстание в три месяца, разрушит Иерусалим и сровняет с землей храм, не оставив от него камня на камне.

Иисус выслушал всё, что они хотели ему сказать, поблагодарил их за доверие и, отвергая предложение переехать в Александрию, сказал, по существу, следующее: «Мое время еще не исполнилось». Они были озадачены его явным равнодушием к той чести, которую они собирались ему оказать. Перед тем, как покинуть Иисуса, его египетские друзья передали ему кошелек с деньгами в знак своего уважения и для возмещения времени и расходов, связанных с прибытием в Кесарию на встречу с ними. Однако он отказался и от денег, сказав: «Семья Иосифа никогда не принимала подаяний, и мы не можем есть чужой хлеб, пока мои руки сильны и мои братья способны трудиться».