Упадок культуры и духовная нищета — результат падения Калигастии и последовавшего за ним социального разброда — почти никак не отразились на физическом, или биологическом, статусе урантийских народов. Органическая эволюция продолжалась быстрыми темпами совершенно независимо от той задержки в развитии культуры и морали, к которой столь быстро привела враждебность Калигастии и Далигастии. И вот почти сорок тысяч лет тому назад в истории планеты наступило время, когда дежурные Носители Жизни отметили, что в чисто биологическом аспекте эволюционный процесс на Урантии начал приближаться к своему апогею. Попечительские Мелхиседеки пришли к такому же выводу и охотно поддержали Носителей Жизни в совместной петиции, направленной Всевышним Эдемии и предлагающей провести инспекцию Урантии с тем, чтобы санкционировать отправку биологических совершенствователей — Материального Сына и Материальную Дочь.

Это прошение было направлено Всевышним Эдемии потому, что после падения Калигастии и временного упразднения власти на Иерусеме многие урантийские дела перешли под их непосредственную юрисдикцию.

Табамантия — верховный наблюдатель десятичных, или экспериментальных, миров — прибыл на планету с инспекцией и, ознакомившись с расовым прогрессом, как и ожидалось, рекомендовал направить на Урантию Материальных Сынов. По прошествии чуть менее ста лет после его инспекции Адам и Ева — Материальный Сын и Материальная Дочь локальной системы — прибыли на Урантию и приступили к решению трудной задачи: попытке распутать запутанные дела планеты, запаздывающей в своем развитии из-за восстания и наказанной духовной изоляцией.

На нормальной планете прибытие Материального Сына предвещает приближение великой эпохи изобретательства, материального прогресса и интеллектуального просвещения. В большинстве миров постадамическая эра становится веком выдающихся научных достижений, однако на Урантии это было не так. Хотя обитатели планеты были физически развитыми людьми, эти племена изнемогали под бременем варварства и морального застоя.

Спустя десять тысяч лет после восстания практически все завоевания администрации Князя были преданы забвению. Состояние рас было почти таким же, как если бы этот заблудший Сын никогда и не являлся на Урантию. Только в среде нодитов и амадонитов жили традиции Даламатии и культура Планетарного Князя.

Нодиты были потомками мятежных членов княжеского персонала, а их название происходит от имени их первого лидера — Нода, который в свое время являлся председателем комиссии по вопросам ремесел и торговли. Амадониты были потомками тех андонитов, которые сохранили преданность Вану и Амадону. Название «амадониты» является скорее культурным и религиозным определением, чем расовым термином. В расовом отношении амадониты в принципе были андонитами. «Нодиты» является как культурным, так и расовым определением, ибо сами нодиты представляли собой восьмую расу Урантии.

Между нодитами и амадонитами существовала традиционная вражда, проявлявшаяся каждый раз, когда потомки этих двух групп пытались заняться каким-либо совместным делом. Даже позднее, во времена Эдема, они плохо ладили друг с другом.

Вскоре после разрушения Даламатии потомки Нода разделились на три большие группы. Центральная обосновалась вблизи мест своего изначального обитания недалеко от главного водосбора Персидского залива. Восточная группа мигрировала в высокогорные регионы Элама, сразу же к востоку от долины Евфрата. Западная группа расположилась на северо-восточных берегах сирийского Средиземноморья и прилегающих территориях.

Эти нодиты свободно смешивались с сангикскими расами и оставили после себя жизнеспособное потомство. И некоторые потомки мятежных даламатийцев впоследствии присоединились к Вану и его верным последователям в землях, лежавших к северу от Месопотамии. Здесь, вблизи озера Ван, в регионе, находившемся к югу от Каспийского моря, нодиты соединились и смешались с амадонитами, и они числились среди «исполинов древних времен».

До прибытия Адама и Евы эти группы — нодиты и амадониты — были наиболее развитыми и культурными расами на земле.

Почти за сто лет до инспекции Табамантии Ван и его партнеры, из своего высокогорного центра мировой этики и культуры, начали возвещать пришествие заветного Божьего Сына — совершенствователя рас, проповедника истины и достойного властелина мира, благородного преемника предателя Калигастии. Хотя большинство обитателей мира в то время не проявили никакого или почти никакого интереса к такому предсказанию, те, кто непосредственно общался с Ваном и Амадоном, серьезно восприняли их проповеди и стали готовиться к приему заветного Сына.

Ван рассказал своим ближайшим товарищам о Материальных Сынах Иерусема — то, что ему было известно о них до прибытия на Урантию. Он хорошо знал, что эти адамические Сыны всегда жили в простых, но чудесных садовых обителях, и за восемьдесят три года до прибытия Адама и Евы предложил, чтобы его группа посвятила себя провозглашению их пришествия и устройству садовой обители для их приема.

В своем высокогорном центре, а также в шестидесяти одном поселении, разбросанных на большом расстоянии друг от друга, Ван и Амадон набрали корпус более чем из трех тысяч добровольцев. На торжественном сборе эти полные энтузиазма труженики решили посвятить себя подготовке к приходу обещанного — во всяком случае, ожидаемого — Сына.

Ван разделил своих добровольцев на сто отрядов. Во главе каждого отряда стоял командир, помощник которого исполнял функции связного и входил в персонал Вана. В качестве своего личного заместителя он оставил Амадона. Все эти комиссии всерьез занялись подготовительной работой, и комиссия по выбору участка для устройства Сада отправилась на поиски идеального места.

Хотя Калигастия и Далигастия были в значительной мере лишены своей способности творить зло, они делали всё возможное для того, чтобы сорвать и затруднить работу по устройству Сада. Однако их злые козни большей частью были сведены на нет усилиями преданных промежуточных созданий, неустанно трудившихся на благо этого предприятия.

Комиссия, занимавшаяся поисками места для Сада, отсутствовала около трех лет. Она рекомендовала три возможных места: первое представляло собой остров в Персидском заливе, второе — междуречье, впоследствии занятое вторым Садом, и третье — длинный, узкий полуостров, почти остров, простиравшийся на запад с восточного побережья Средиземного моря.

Комиссия практически единогласно остановилась на третьем варианте. Выбор был сделан, и два следующих года ушли на то, чтобы перевести центр мировой культуры — включая древо жизни — на этот средиземноморский полуостров. Когда прибыл Ван со своим отрядом, все его обитатели, за исключением одной группы, мирно ушли.

Этот средиземноморский полуостров отличался целебным и ровным климатом; устойчивые погодные условия объяснялись окружающими горами и тем фактом, что эта область практически представляла собой остров во внутреннем море. Хотя в окружающих нагорьях выпадали обильные осадки, в самом Эдеме редко шли дожди. Однако каждую ночь, благодаря развитой сети искусственных оросительных каналов, «туман поднимался с земли», освежая растительность Сада.

Береговая линия этого массива суши поднималась высоко над уровнем моря, а перемычка, соединявшая его с материком, в самом узком месте составляла всего двадцать семь миль. Полноводная река, орошавшая Сад, стекала из возвышенных районов полуострова, неся свои воды по соединительной перемычке на материк, — в долины Месопотамии, к далекому морю. Она питалась четырьмя притоками, которые брали свое начало в прибрежных холмах Эдемского полуострова; это и были «четыре истока» реки, которая «выходила из Эдема» и за которую позднее принимали рукава рек, окружавших второй Сад.