Превращение примитивного эволюционного чувства долга человека в более высокую и надежную веру в вечные реальности откровения объясняется деятельностью Настройщика Мышления. Для того, чтобы человек мог понять путь веры — путь, ведущий к высшему достижению, — его сердце должно жаждать совершенства. Любой человек, решивший исполнять божественную волю, познает путь истины. Истинно сказано: «Человеческое нужно знать, чтобы любить, но божественное нужно любить, чтобы знать». Однако честные колебания и искренние сомнения не являются грехом; такое отношение всего лишь задерживает постепенное движение к обретению совершенства. Детская доверчивость — ключ к царству небесного восхождения, но прогресс целиком зависит от энергичного проявления твердой и глубокой веры зрелого человека.

Научные доводы основаны на эмпирических фактах времени; религиозная вера строит свои доводы с позиций духовной программы вечности. Истинная мудрость убеждает нас позволить вере — через религиозную проницательность и духовную трансформацию — добиться того, в чём бессильны знания и рассуждения.

Раскрытие истины на Урантии, обреченной восстанием на изоляцию, слишком часто смешивалось с положениями частичных и преходящих космологий. Истина остается неизменной от поколения к поколению, однако сопутствующие учения о физическом мире изменяются день ото дня, год от года. Не следует умалять вечную истину только потому, что она оказывается по соседству с устаревшими идеями, касающимися материального мира. Чем больше научных фактов вы знаете, тем меньшей может быть ваша уверенность; чем более религиозными вы становитесь, тем большей является ваша убежденность.

Научная достоверность берет свое начало только в интеллекте; религиозная убежденность исходит из самих основ всей личности. Наука апеллирует к умственному пониманию; религия апеллирует к лояльности и преданности тела, разума и духа — ко всей личности.

Бог столь всецело реален и абсолютен, что никакой материальный признак или демонстрация так называемого чуда не могут служить подтверждением его реальности. Мы будем всегда знать его потому, что мы доверяем ему, и наша вера в него целиком основана на нашем личном участии в божественных проявлениях его бесконечной реальности.

Внутренний Настройщик Мышления неизбежно пробуждает в душе человека истинную и пытливую жажду совершенства вместе с ненасытным любопытством, которое можно адекватно удовлетворить только в общении с Богом — божественным источником этого Настройщика. Жаждущая человеческая душа не согласна на меньшее, чем личное познание живого Бога. Бог может быть сколь угодно большим, чем высокая и совершенная нравственная личность, но для нашего ненасытного и конечного представления он не может быть чем-либо меньшим.

Наблюдательные умы и пытливые души узнают религию, встречая ее в жизни своих товарищей. Религия не требует определения; мы все знаем ее социальные, интеллектуальные, нравственные и духовные плоды. И всё это произрастает из того факта, что религия — это достояние человечества; она не является порождением культуры. Конечно, субъективное представление о религии продолжает сохранять человеческие черты, что чревато кабалой невежества, рабской зависимостью от суеверий, обманом софистики и заблуждениями ложной философии.

Одна из характерных особенностей настоящей религиозной убежденности заключается в том, что несмотря на абсолютность утверждений и непоколебимость позиции, дух ее выражения столь сдержан и умерен, что она никогда не оставляет ни малейшего впечатления самоуверенности или эгоистической экзальтации. Мудрость религиозного опыта парадоксальна тем, что она одновременно является порождением и человека, и Настройщика. Религиозная сила — не продукт личных привилегий индивидуума, а следствие этого возвышенного партнерства человека и вечного источника всякой мудрости. Поэтому слова и действия истинной и чистой религии становятся непреложным авторитетом для всех просвещенных смертных.

Факторы религиозного опыта плохо поддаются определению и анализу, однако нетрудно заметить, что люди, для которых религия стала второй натурой, живут и действуют так, как если бы они уже находились в присутствии Вечного. Верующие люди реагируют на эту бренную жизнь так, как будто бессмертие уже находится в пределах их досягаемости. В жизни таких смертных есть здоровая самобытность и спонтанность выражения, навсегда отделяющая их от тех собратьев, которые впитали в себя только мудрость мира. Складывается впечатление, что верующие успешно освобождаются от изнурительной спешки и мучительного стресса, которыми сопровождаются злоключения, присущие скоротечным потокам времени. Устойчивость их личности и спокойствие характера необъяснимы законами физиологии, психологии и социологии.

Время является постоянным фактором в приобретении знаний. Дары религии доступны сразу же, несмотря на важность роста в благодати — явного прогресса во всех аспектах религиозного опыта. Знание есть вечный поиск. Вы всегда узнаёте нечто новое, но вы неспособны когда-либо прийти к полному знанию абсолютной истины. Одно только знание не дает абсолютной уверенности — только всё большую вероятность приближения. Однако духовно озаренная душа знает, причем знает сейчас. И тем не менее, эта глубочайшая и положительная уверенность не приводит к тому, что такой здравомыслящий верующий начинает проявлять меньше интереса к взлетам и падениям на пути развития человеческой мудрости, материальная сторона которой ограничивается достижениями медленно прогрессирующей науки.

Даже научные открытия не являются подлинно реальными в эмпирическом сознании человека, пока им не дано объяснение и не вскрыта их взаимосвязь, пока их существенные факты не становятся действительным значением благодаря включению в мыслительные потоки разума. Смертный человек смотрит даже на свое физическое окружение с уровня разума, в перспективе психологического восприятия. Поэтому неудивительно, что предложив чрезвычайно целостное толкование вселенной, человек стремится отождествить это энергетическое единство своей науки с духовным единством своего религиозного опыта. Разум есть единство; смертное сознание существует на уровне разума и воспринимает вселенские реальности через призму умственных способностей. Точка зрения разума не раскрывает экзистенциальное единство источника реальности — Первого Источника и Центра, — но она способна передать и когда-нибудь передаст человеку эмпирический синтез энергии, разума и духа в качестве Высшего Существа. Однако разум никогда не добьется успеха в этом объединении разнообразных проявлений реальности, не обладая ясным сознанием материальных вещей, интеллектуальных значений и духовных ценностей. Только в гармонии триединства функциональной реальности есть единство, и только в единстве есть личностное удовлетворение от реализации космического постоянства и последовательности.

В человеческом опыте единство лучше всего выражается в философии. И хотя плоть философской мысли должна всегда основываться на материальных фактах, душой и энергией истинных движущих сил философии является духовная проницательность смертных.

По своей природе эволюционный человек не находит удовольствия в упорном труде. Для того, чтобы жизненный опыт человека не отставал от настойчивых требований и побуждений растущего религиозного опыта, необходима постоянная активность в области духовного роста, интеллектуального развития, расширения фактических знаний и социального служения. Настоящая религия невозможна в отрыве от высокой активности личности. Поэтому наиболее праздные люди часто бегут от строгости истинно религиозной деятельности с помощью искусного самообмана, стремясь найти убежище в ложном укрытии стереотипных религиозных доктрин и догм. Однако истинная религия остается живой. Интеллектуальное окостенение религиозных концепций равносильно духовной смерти. Вы неспособны составить представление о религии без идей, но когда религия сужается только до идеи, она перестает быть религией и становится всего лишь разновидностью человеческой философии.