126*. К. К. Алексеевой
Март (до 25-го) 1902
Петербург
Милая, дорогая моя, бесценная девочка, Кирюлечка!
Пишу тебе первой, а следующее письмо Игоречку. Если бы вы знали, как я соскучился без вас, как мне надоел Петербург и как хочется поскорее вас расцеловать. Но столько дела было до сих пор, что не мог не только написать, но даже побежать на телефон, чтобы поговорить с вами. Хотя говорить по телефону не большая радость. В три минуты не скажешь многого, даже голосов ваших не узнаешь. Например, когда ты говоришь по телефону, твой голосок напоминает маму в «Трех сестрах». Ты так же растягиваешь слова. Голос же Игоречка напоминает Петрушку.
Слава богу, что вы здоровы и умники. Как вы оба стали мило писать и какие ваши письма интересные. Я их перечитываю почти каждый день, перед тем как ложиться спать. Я их перечитываю, потом мысленно крещу вас и засыпаю. Спасибо вам большое, большое за письма. Но только, чур, — условие. Вы должны писать нам письма только тогда, когда вам самим захочется, если же не хочется, то и не пишите.
Теперь буду рассказывать про себя. Хотя теперь четвертая неделя 1, но приходится и утром и вечером репетировать. Приходится также часто обедать у разных знакомых. Здесь нас очень любят и балуют. Больше, чем в Москве. Недавно, например, я повез маму к доктору Бертенсону. Он долго осматривал маму, очень старался ей помочь. Сказал, что ничего опасного нет, сказал, что ей даже хорошо играть, но тогда, когда хочется самой, словом, повторил то же, что и Шуберт с Майковым. Ну, словом, говорил долго и ни за что не захотел взять денег за визит, говоря, что он лечит артистов даром и любит артистов так же, как и своих детей. Вместо денег он попросил, чтобы мы остались у него обедать. Нас повели в столовую. Там было много народу. Нас накормили. Марусе поднесли цветы и подарок. Правда, какой необыкновенный доктор?
В пятницу нам дает обед с блинами самый старый из русских писателей, Петр Исаевич Вейнберг (это тот, который перевел «Акосту»). В субботу все петербургские литераторы, как и в прошлом году, нам дают большой публичный обед. Бабушка Лиза интересуется, понравился ли спектакль государю. Скажи, что понравился, и он просил через графиню Орлову-Давыдову передать нам, что хотел бы видеть еще одну пьесу. Когда царь просит, это все равно, что он приказывает. Вот почему нам опять предоставили царский театр и мы будем играть другой спектакль, вероятно, «Мечты». «Доктора Штокмана» и «Мещан» играть перед царем опасно. «Дядю Ваню» нельзя, так как мама боится. «Дикую утку» — скучно. Делать нечего, приходится играть «Мечты». Это очень лестно, но и скучно, так как хлопотливо.
Скажи бабушке, что третьего дня была нам назначена генеральная репетиция «Мещан», по распоряжению министра Сипягина 2. Приехали все власти, чтобы смотреть пьесу и решить, можно ли ее давать или нет. Конечно, мы вычеркнули все опасные слова.
На репетиции были министр финансов Витте с женой и семьей, товарищ министра Святополк-Мирский с семьей, бывший министр Воронцов-Дашков, великий князь Владимир Александрович, весь цензурный комитет и много разных княгинь и графинь. Пьеса очень понравилась, и они не нашли в ней ничего вредного, однако разрешат ли нам ее играть — неизвестно, так как боятся, что имя Горького вызовет демонстрацию.
Баранов произвел фурор, и все княгини и министры влюбились в него. Он, нисколько не конфузясь, разговаривал с ними, как будто со своими хорошими знакомыми, и у всех дам целовал ручки. Это была великолепная картина. Мы очень хохотали 3.
Сегодня у нас первый солнечный день и запахло весной. У вас, говорят, погода лучше. Бог даст, скоро наступит лето, и мы поедем, вероятно, в Швейцарию. Кажется, доктор хочет маму отправить туда. Конечно, и вас возьмем, а то мы все живем врозь.
Поцелуй покрепче бабушку Лизу и поблагодари ее за телеграммы и письма. Скажи ей, что как ни интересны ее письма, но таких длинных ей писать нельзя, вредно. Поблагодари и m-elle Эрнестин за ее литературные письма, а бабушке Оле скажи, что мы не ждем от нее писем, так как понимаем, как она занята. Очень жалею, что я не в Москве и не могу помочь ей. Отчего она не берет себе в помощь Егора? Ему ведь нечего делать.
Целую крепко тебя, Игоречка, бабушку Лизу и Олю, дядю Володю и всех, всех, m-elle Эрнестин, Лидии Егоровне, няне, Дуняше, Поле, Егору поклонись.
Крепко любящий тебя
папа
127*. И. К. Алексееву
Понед. 25 мар. 1902. СПб.
25 марта 1902
Дорогой мой сыночек, милый и умный мой мальчик!
Сегодня, в первый раз за все время, пока я в Петербурге, я сижу дома — один весь вечер. Конечно, я пользуюсь им, чтобы написать тебе, так как Кирюле я писал на днях. Прежде всего — благодарю тебя за твои письма. Как ты мило их пишешь. Они так интересны, что я их перечитываю каждый день вместе с Кирюлиными письмами. Правда, как приятно уметь писать? Без писем мы бы не могли с тобой переговариваться из Москвы в Петербург. Ты, пожалуй, скажешь, что говорить можно и в телефон. Хорошо, что он проведен сюда, а если бы мы были в другом городе, ну, хотя бы в Харькове, Киеве или Париже, как бы мы тогда переговаривались с тобой без писем? Нет, что и говорить, это большое удовольствие уметь писать. Теперь тебя знаешь как можно назвать?… грамотным, то есть таким, который умеет читать и писать. Надо стараться сделаться образованным. Знаешь, что означает это слово? Образованный это тот, кто многому учился и много знает. Но и этого мало, надо еще быть хорошо воспитанным. А знаешь ли, что это слово означает? Хорошо воспитанный это тот, кто умеет жить с другими людьми, умеет с ними хорошо ладить, кто умеет быть внимательным, ласковым, добрым, кто умеет заставить уважать и любить себя, у кого простые и хорошие манеры. Кто не позволит обидеть себя и других, но и сам никого не обидит без причины. Ну вот, милый мой философ, мы с тобой и пофилософствовали.
Теперь расскажу о себе и маме. Мама чувствует себя лучше, хотя еще не совсем поправилась. Играть она, вероятно, не будет, хотя ей очень хочется — чтобы увериться, что она совсем поправилась. Сегодня вечером она поехала с Екатериной Николаевной Немирович-Данченко в наш театр, где в первый раз играют «Дикую утку». Я же сижу дома, так как утром играл Крамера. Нас очень много и долго вызывали, и теперь я устал и первый вечер отдыхаю. Мне надо отдохнуть, так как я все время работал без остановки. Все отдыхали на 4-й неделе, а я все время утром и вечером репетировал «Мещан». Устал я еще от обедов и гостей. Нас тут все кормят обедами. Третьего дня был ужин, который давали нам петербургские литераторы 1. Говорили много речей и очень нас все расхваливали. Я вернулся в 6 часов утра. Мама не была на ужине и спала. Вот после такого ужина я и не могу еще придти в себя и потому сижу дома. Скажи всем, кто будет интересоваться и спрашивать тебя, что пьеса Горького «Мещане» идет завтра. На последней, генеральной репетиции она имела очень хороший успех, было довольно много публики. Хлопали очень дружно.
В среду на будущей неделе мы опять будем играть для государя в его театре (в Михайловском). Пойдут «Мечты». Нас просят сыграть еще один спектакль, но, вероятно, мы откажемся, так как нет больше таких пьес, которые можно было бы показать ему. Ну, милый мой мальчик, поцелуй покрепче твою хорошую сестричку — мою милую Кирюльку. Скажи, что я и мама очень по вас соскучились. Поцелуй покрепче обеих бабушек, дядю Володю, Панечку, всех их детишек; mademoiselle Эрнестин, Лидию Егоровну; Ольге Яковлевне, няне, Дуняше, Поле, Егору — поклоны.
Крепко любящий тебя
папа
