345*. M. Г. Савиной
10 февраля 1910
Глубокоуважаемая и дорогая Мария Гавриловна!
Шах и мат! Я уничтожен!!
Только одна Вы, неизменно очаровательная, умеете так бавать! 1 Что же мне теперь сделать, чтобы выйти из положения неоплатного должника?!
Начать писать свой дневник и переписать его десять раз? но… коротки руки, я не дорос еще до дневника! Переписать в нескольких экземплярах «Месяц в деревне» и послать свою кропотливую работу Вам?! Но… это глупо, раз что пьеса напечатана. Найти какую-нибудь местную достопримечательность? Какую же? Один из московских соборов? Слишком громоздко. Московский кулич? Нельзя ж об нем говорить серьезно! Больше ничего нет в Москве.
Заготовить фотографию? Какую? Большую и в роскошной раме — нескромно и самонадеянно; маленькую и в скромной раме — бедно. Придумать какую-нибудь особенную подпись? Разве это возможно, раз что все хвалебные слова, эпитеты и поэтические сравнения исчерпаны? Нет этих слов для определения всех граней Ваших неиссякаемых талантов, грации, ума и энергии.
Шах и мат! Нет выхода.
Остается исполнить Ваш приказ о фотографии 2, благодарить за честь и низко кланяться Вам за незаслуженное мною внимание, за баловства, которые я приписываю Вашей доброте ко мне и снисходительности к нашей работе.
Я бесконечно счастлив, горд, растроган и удивлен Вашей грацией и энергией.
Я познал новую грань Вашего таланта — литературную. Люблю простые слова, восторженные чувства. Они — главная прелесть Вашего дневника. Говорят, что он выходит на днях из печати. Мне хочется поскорее прочесть его 3.
Пока — храню Ваш драгоценный автограф и горжусь тем, что я его обладатель.
Нежно целую Ваши ручки, которые потрудились над дневником, и земно кланяюсь Вам. Жена удивляется и восхищается, дети ей вторят.
Ваши великолепные фотографии, как дорогие регалии, будут висеть рядом с портретом Чехова 4.
Сердечно преданный, благодарный и очарованный
К. Алексеев (Станиславский)
10 — 2 — 910 — Москва
NB. Что я Ракитин даже в жизни — это верно, но эпитет «обаятельный» приписываю Вашей доброте.
К. Алексеев
346*. Айседоре Дункан
20 марта 1910
Москва
Ваше милое письмо бесконечно тронуло Вашего верного друга и поклонника. Оно было получено в день премьеры новой пьесы, в тот самый момент, когда я собирался гримироваться 1. Роль мне удалась, и спектакль имел успех, конечно же, Вы продолжаете быть добрым гением нашего театра, где Ваше имя вспоминают беспрестанно.
Спасибо за память и за радость получить известия о Вас. Они показывают, что Вы нас не забыли. Спешу выполнить Ваши приказания и сообщаю о всем происходящем у нас. Прошлая неделя была особенно утомительной. Репетировали новую пьесу, и одновременно наш театр готовил грандиозный вечер с множеством всяких актерских шуток, примерно пятьдесят номеров. Показывали пародию на «Прекрасную Елену», где главную роль играла Книппер; были и другие пародии: на кафешантан, на глупый балет, на цирк, в котором я изображал директора и представлял публике Вишневского в роли дрессированного коня. Представление продолжалось всю ночь — до девяти часов утра. Выручили крупную сумму в пользу нуждающихся актеров (около 20000 — двадцать тысяч рублей).
Этот вечер и подготовка к нему так нас утомили, что лишь сегодня я чувствую себя в силах ответить Вам 2.
Сегодня начали серьезно работать над «Гамлетом» под руководством Гордона Крэга, который сейчас в Москве.
Все, что он делает, прекрасно. Мы стараемся выполнять его малейшие желания, и он как будто доволен нами, так же как мы им.
Наш театр создал специально для него две мастерских. В одной из них он работает, как отшельник. Никто туда не допускается. В другой помещается огромный макет сцены с целым отрядом бутафоров под командованием Сулера, выполняющим все фантазии Крэга, которые, как только их одобрят, переносятся на большую сцену. Завтра Крэг одевает в трико всех участников спектакля, чтобы изучить их тела и движения. Я с несколькими артистами работаю отдельно над сценами «Гамлета», чтобы лучше понять на этом опыте, чего хочет Крэг. Когда мы как следует усвоим его замысел, он уедет во Флоренцию, и мы будем работать одни, без него. Готовим спектакль к августу; он вернется в Москву, чтобы поправить нашу работу и дать последние указания. «Гамлет» должен быть готов к ноябрю этого года.
Напоминаем о Вашем обещании приехать на генеральную репетицию этого интересного спектакля. Это Вы рекомендовали нам Крэга, Вы велели нам довериться ему и создать для него в нашем театре вторую родину. Приезжайте же проверить, хорошо ли мы выполнили Ваше желание.
Что сказать Вам о Ваших друзьях и обо мне? После того как я покинул Вас в Париже, я через два дня уехал с семьей в Виши, а оттуда в Сен-Люнер, в Бретани. Там я много работал над моей новой теорией и написал часть будущей книги. Всю зиму я проверял на практике свои искания, и, должен признаться, результаты превзошли все мои ожидания.
Вся труппа увлечена новой системой, и поэтому, с точки зрения работы, год был интересным и важным. В этой работе Вы, сами того не зная, сыграли большую роль. Вы подсказали мне многое из того, что мы теперь нашли в нашем искусстве. Благодарю за это Вас и Ваш гений.
На днях мы выезжаем в Санкт-Петербург, как в прошлом году, и там также будем думать о Вас и жалеть о том, что Вы не с нами.
В этом году я, увы, не смогу поехать за границу, чтобы увидеть Вас и восторгаться Вашей новой программой, которую жду с нетерпением. Желаю Вам новых вдохновений. Спасибо за очаровательные открытки и, главное, за Вашу фотографию и фотографию Вашей очаровательной дочурки.
Я не могу прислать Вам красивые пейзажи, так как жизнь наша протекает среди декораций и бутафории.
Посылаю Вам нашу последнюю работу — пьесу Тургенева «Месяц в деревне», где Книппер играет главную роль, а я стареющего любовника, не имеющего успеха у своей возлюбленной.
Если время от времени Вы будете вспоминать Ваших московских друзей и захотите побаловать их весточкой о себе, то доставите им большую радость. Партитура польки из «Синей птицы», которую Вы хотели иметь, давно готова. Я отправил в Париж телеграмму, чтобы узнать, куда нужно ее послать, но, не получив ответа, не мог решиться отправить ее в Ваше отсутствие. Если эта музыка еще нужна, сообщите мне в двух словах, куда ее послать.
Книппер, моя жена, дети и Сулер кланяются Вам.
Ваш доктор Боткин внезапно умер.
Москва Вас помнит и ждет.
Целую руки Вам, Вашей очаровательной дочурке и прошу передать мой привет г-ну Зингеру, вновь поблагодарить его за гостеприимство и любезность, оказанные мне в Париже. Напоминаю ему об обещании позволить мне отплатить ему тем же в Москве.
Недавно M. Allain 3 приезжала в Москву и дала здесь вечер, не имевший никакого успеха.
