Относительно сквозных действий 2 забудьте и думать — никаких новостей нет. Вы уже все знаете. Главное, ищите себя «в халате». Приучитесь поскорей быть простой, совсем простой на сцене, такой, какая Вы были во время болезни. Это камертон Вашего самочувствия. На днях буду писать. Сейчас бегу в ванну и целую Вашу ручку.
Сердечно преданный
К. Алексеев
Поздравляем с прошедшим ангелом, дай бог здоровья и много ролей. Вл. Ал. [с] именинницей. Жму руку Вл. Ал. Хорошо бы, если б он прислал сюда, в «Азау», остальные акты «Трактирщицы».
446*. А. Н. Бенуа
19 июля 1913
Ессентуки
Дорогой Александр Николаевич!
Сейчас пишу всего несколько строчек, так как завтра переезжаем в Кисловодск — продолжать или заключать лечение.
И меня взволновало —!! Как, Вы не получали моего письма? В нем я благодарил и извещал, что «Хозяйка гостиницы» I акт получен. Предлагал Вам решать: идет пантомима и commedia dell'arte? 1 Попробуем. Молодежь это сделает. Только бы сюжет. Взывал к Вашим необычайным и многочисленным познаниям, чтобы найти сюжет и музыку. Предлагал еще больше сдружиться с итальянскими друзьями, чтобы побудить и их искать на всех полках архивов какой-нибудь завалявшейся темы.
Вот это будет проба, может быть, начало нового искусства.
Кажется, приблизительно все, что я писал Вам.
Теперь отвечаю на последнее письмо (первое с благодарностью и низким поклоном получил, но поздно, и не по вине почты, а по собственной, так как сам задержался в Крыму).
Интересно поговорить о Вашей поездке по северу Италии. Это до личного свидания.
«Трактирщица» в Венеции? 2 Что ж — преображусь в венецианца, мне все равно, так как я ни тех, ни этих не знаю.
Два возражения или предупреждения по этому поводу.
Не надо забывать, что рано или поздно у нас пойдет «Шейлок».
Не знаю, может быть, там как раз и не потребуются гондолы?!..
Видел какую-то картину постановки у Незлобина пьесы Амфитеатрова «Дон-Жуан». Там тоже лодки на первом плане. Впрочем, все это пустяки, и делайте так, как Вас зажигает.
Поцелуйте ручку милой Анне Карловне. Мы здесь с Боткиными часто говорим о всех вас. Детям низкий поклон. Вас обнимаю. Сейчас приехал в Ессентуки Д. В. Философов. Где Добужинский — не знаю.
Сердечно преданный
К. Алексеев
447*. И. К. Алексееву
1912 — 20/VI, суббота
Ессентуки
20 июля 1913
Здравствуй, моя душка, мой дорогой
друг Игоречек!
Спасибо за твои очаровательные письма, которыми и я попользовался. Они интересны, искренни, сердечны и правдивы. Ты писал их с доверчиво распахнутой душой, а это, ты знаешь, больше всего радует папашу и мамашу, которые особенно дорожат и гордятся детской дружбой и откровенностью. Не скрою от тебя, что без привычки — все время испытываешь волнение, тревогу благодаря твоему отсутствию. Точно присел на кончик стула и ждешь: когда же начнется настоящий отдых, все вместе… Но тот настоящий отдых уж кончился. Я душевно рад, если самостоятельная жизнь даст тебе бодрость и здоровье и научит тебя управлять твоей природой. Душевно этого хочу и искренно благодарен милому Льву Антоновичу за его добрые чувства к нам и к тебе 1. Я понимаю, что сами мы никогда не решились бы на то, что так просто и ясно кажется менее заинтересованному человеку. Постарайся отблагодарить тех, кто тебе дал кусочек своего сердца и устроил тот отдых, который нельзя было бы получить здесь, на Кавказе. А чем ты можешь отблагодарить? Прежде всего тем, что выскажешь свои чувства и не будешь из глупой застенчивости и деликатности прятаться и скрывать то, что надо учиться показывать и возвращать по принадлежности.
Нет горше обиды, как доброе чувство попадает на холодную, каменистую почву человеческого сердца. Кроме того: если можно, чем можно — постарайся оказать услугу тем, кто тебе ее оказывал.
Итак, не уезжай, не расплатившись со всеми не только деньгами, но и чувствами. Кстати, о деньгах. Хватит ли их? Будет скандал, если тебе придется занимать у Сулера, который и без того едва сводит концы. Рассчитай же хорошенько. И не стыдись свести счеты толком. Меня волнует, что мы не сумели внушить тебе и Кире большую аккуратность в деньгах, особенно — чужих. Между тем, что может быть вульгарнее, грубее, неделикатнее и хамоватее, когда люди относятся к чужим деньгам, как к своим собственным. Молодежь обыкновенно не понимает этого. Она не умеет поклоняться деньгам, и это, конечно, очень хорошо, но тотчас же от этой крайности бросается в другую, в презрение к деньгам и не только к своим, а и к чужим. Презрение к чужим деньгам равносильно любви к ним, скаредности, нечистоплотности. Беда быть нечистоплотным в деньгах. Чтоб этого не случилось, лучше быть чрезмерно аккуратным.
Поэтому и на этот раз — со всем вниманием вспомни, догадайся, что и где и кому ты должен за все это время. Ведь обязанность лежит на том, кто должен платить, а не на том, кому должны платить. Последний не обязан напоминать и помнить.
Я, точно Полоний, читаю тебе наставление: как жить. Это потому, что мне очень хочется, чтобы ты воспринял свободу и самостоятельность не с внешней — глупой и эгоистичной стороны (что так часто бывает в молодых годах), а с другой — важной, внутренней, альтруистической стороны. Чтобы быть свободным, надо заботиться о свободе другого. Итак: уезжай джентльменом не только по фасону платья a la […], но и по складу души a la Чехов Антон Павлович. Когда же и как ты поедешь? Мы (о ужас!) благодаря слепоте бабушки остаемся на Кавказе, т. е. в Кисловодске.
Тебе комнаты не снимали, сами переезжаем туда 28 июля (Кира раньше). Напиши, во-первых, к какому числу записать тебе комнату, а во-вторых, запиши заранее место из Киева на Минеральные воды. Сюда идет один вагон-микст I и II кл. Это очень мало, и надо заблаговременно послать письмо. О себе ничего не пишу. Ты так все хорошо знаешь. Я целый день пишу, но на этот раз не записки, а письма, — сколько их!! боже мой, и все неотложные. Часа по три сижу за столом ежедневно. Половина времени уходит на переписку о студии, по вопросам квартиры. Это такая сложная переписка, в которой надо и чертить планы и предвидеть то, что было, что есть, что может случиться.
Ужаснее всего то, что квартиры нет, что со старой нас гонят, что некуда свалить имущество, и я ломаю голову, как вывернуться из положения, сидя здесь, вдали. Скоро все съезжаются, и о квартире — нет помина. Вот это темная сторона жизни. Другое облако — это Кирин романтизм. Она по-детски понимает самостоятельность и хочет ради нее ездить вдвоем с каким-то сукиным сыном проводником, гулять одна в степи по ночам. Не только я, но и все здешние дивятся, зачем надо ходить в стаю волков без пистолета. И тут сижу точно на кончике стула…
Погода у нас дивная. Хотя бывают и холодки с дождями. В Кисловодске Бравичи, Третьяковы, Качалов (видел Вострякову, она спрашивала о тебе), Балиев, Ракитин; здесь Книппер, Муся Жданова и т. д. Все та же компания, все то же ресторанное настроение.
Получил письмо от Володи Сергеева 2. Прежде всего, его задержали в Москве и хотели судить по-военному за то, что он обругал частного пристава. Это его испугало и взволновало. Он прислал телеграмму, и я должен был писать письма всем знакомым властям. Удалось затушить дело.
Вторая беда: именно потому, что он кончил в этом новом педагогическом институте, — его никуда не принимают в Москве и предлагают ехать в провинцию. Он и отказаться не может, так как обязан за ученье служить 3 года, где прикажут.
Очень волнуюсь и за него и за тебя. Как же ты останешься без него в последние годы?! Опять надо писать и думать, как выкручиваться.
Ну, пока кончаю. Обнимаю тебя нежно, любовно. Скучаю, но терпеть могу. Мама начала сильно волноваться и просыпается по ночам. Ей все что-то представляется. Думаю часто и много о тебе. Обними крепко Сулера и поцелуй обе ручки Ольге Ивановне. Я им обоим бесконечно обязан и буду писать на днях. Вахтангову поклон и объятья. И в другом доме — обнимаю Москвина (очень он меня беспокоит), Массалитинова.
