Это чертовски красиво, вот что это такое. Это мое новое любимое место.

Я говорю: — Хватит тянуть. Расскажи мне, что ты знаешь об этом Maelstr0m.

Табби аккуратно слизывает с пальцев трюфельную соль, которой посыпала картофель фри, пока жадно поглощала его. Меня не должно удивлять, что она может сделать такое простое действие чертовски сексуальным, но она это делает. И при этом даже не старается.

Я отгоняю от себя возникшую в голове картину: мой твердый член вместо ее пальцев. К сожалению, здоровяк внизу уже начал реагировать на эту короткую, но невероятную иллюзию и ерзает у меня на бедре.

Я не знаю, что такого в этой женщине – вспыльчивой, сквернословящей демонице Hello Kitty с созвездием татуировок на теле и разумом, похожим на лабиринт, – но она меня действительно цепляет.

— Я жила в Бостоне, училась на третьем курсе колледжа…

— Массачусетского технологического института, — уточняю я, просто потому что для меня невероятно, что кто-то может быть настолько умен и уверен в себе, чтобы закончить среднюю школу в пятнадцать лет и поступить сразу в самый интеллектуально сложный колледж в стране.

Она смотрит на меня с кривой улыбкой.

— Я так понимаю, ты читал обо мне в досье.

— Это мой бизнес – знать все о людях, с которыми я работаю. Информация – это сила. Ты это знаешь. Хотя, должен признаться, я был удивлен, что вообще можно было найти какую-либо информацию после того, как ты с таким совершенством очистила прошлое Виктории.

Улыбка Табби гаснет. Когда она отводит взгляд, я понимаю, что задел за живое.

Виктория Прайс была лучшей подругой Табби и настоящей стервой. В ее шкафу было больше скелетов, чем обуви. До тех пор, пока несколько лет назад прошлое Виктории не настигло ее и она не сбежала в Мексику, Табби занималась тем, что удаляла информацию о Виктории, скрывала ее прошлое и следила за тем, чтобы никто не узнал, что ее личность была сфабрикована. Табби так хорошо справлялась со своей работой, что даже я не смог найти ничего о Виктории, а это было беспрецедентно.

— У меня нет ничего достаточно интересного, чтобы что-то скрывать, — глухо говорит Табби.

— Это говорит женщина, которая в одиночку на три недели остановила государственную космическую программу.

Она пренебрежительно машет рукой.

— Я имела в виду личного. Мои взломы – это другая история, но Полароид не может привести ко мне.

Полароид – ее хакерский псевдоним, названный в честь ее фотографической памяти. Она известна в хакерских кругах, ее уважают не только за блестяще выполненные задания, но и за то, что ее ни разу не поймали. После работы с Викторией Табби стала легальным хакером и начала выполнять «белые» корпоративные задания для таких ребят, как Роджер Гамильтон, а Полароид ушел в тень.

Любопытство заставляет меня спросить: — Ты все еще общаешься с Викторией?

Поигрывая вилкой, Табби пожимает плечами.

— Да. Я видела ее недавно. Дарси и Кай проводили медовый месяц в Мексике, и мы все там собрались. Было весело.

Я чувствую печаль, стоящую за ее словами.

— Но?

Выглядя смущенной, Табби колеблется, прежде чем ответить.

— Но она занята тем, что живет «долго и счастливо», а я занята… своими делами.

Очевидно, что она рада за Викторию, но в глубине души чувствует себя одинокой. Мне хочется протянуть руку и сжать ее ладонь, но я знаю, что могу потерять ее, поэтому вместо этого я пытаюсь поднять ей настроение.

— Не волнуйся, сладкие щечки, я уверен, у тебя тоже будет «долго и счастливо».

Без улыбки Табби поднимает глаза.

— Для таких, как я, не бывает «долго и счастливо».

Для таких, как я? Я наклоняю голову и завороженно смотрю на нее. Когда она краснеет и отводит взгляд, я решаю оставить эту тему на потом.

— Вернемся к тебе, посещающей Массачусетский технологический институт, едва вылезшей из подгузников.

Табита закатывает глаза.

— Поступить в пятнадцать лет – это не так уж впечатляюще, Коннор. В мой первый год обучения там двенадцатилетний выпускник получил докторскую степень по молекулярной биологии. В этом месте гениев пруд пруди.

— То, что ты привыкла находиться в окружении других звезд, не делает твою звезду менее яркой для всех нас, обычных людей на земле.

Застигнутая врасплох, она моргает и смущенно смеется.

Интересно, как часто Табби получала комплименты. Судя по ее удивлению, не часто.

Почему это должно меня раздражать, я не знаю.

Она говорит: — В любом случае, в рамках проекта на моем курсе по квантовым вычислениям нам было поручено разработать криптографическую программу для бизнеса, которая теоретически могла бы быть защищена от взлома. Защита данных в банках, университетах, больницах и тому подобных учреждениях. Конечно, это все гипотетически, но мы должны были придумать новый способ защиты данных, а затем протестировать его в реальных условиях.

— Например, в реальном бизнесе?

— В Bank of America. — Она кривится. — Думаю, кто-то в банке был в этом замешан, потому что тот, кто решил, что это хорошая идея – предоставить кучке гиков-подростков с гигантским интеллектом и отсутствием самоконтроля доступ к финансовой информации на миллиарды долларов, определенно был в чем-то виновен. По меньшей мере, это была преступная недальновидность.

Я откидываюсь на спинку стула и делаю глоток пива. Краем глаза я вижу, как одна из девушек за барной стойкой, которая наблюдала за мной, наклоняется и что-то шепчет своей спутнице. Они обе смотрят на меня и хихикают.

Табби тоже не упустила этого из виду. Мускул на ее челюсти напрягается. От этой небольшой реакции мне захотелось вскочить со стула и пуститься в пляс, сопровождая всё это ударами в грудь и ревом Тарзана.

Я мягко говорю: — Продолжай.

Она переводит дыхание.

— Было четыре команды по шесть студентов. Мы с Maelstr0m были в одной команде. Кстати, его настоящее имя Сёрен Киллгаард. Но не утруждайте себя поисками. Ты не найдешь никаких данных ни о ком, живом или умершем, с таким именем.

Мое лицо и тело остаются совершенно нейтральными. Ни один мускул не дергается. Я едва дышу. Но вероятность того, что Табби ходила в колледж с тем самым мужчиной, которого я ищу, ошеломляющая.

Я не верю в судьбу, но в этом есть что-то действительно жуткое.

Я жестом прошу ее продолжать.

Теребя вилку, Табби смотрит в свою тарелку.

— Он был не таким, как все, даже среди нас, детей, которые были воплощением слова «не такой». Он был… — Она подыскивает слово. — Каким-то неправильным. Я не знаю, как еще это сказать.

— Я точно знаю, что ты имеешь в виду. Некоторые люди выглядят правильно, говорят правильные вещи, на первый взгляд кажутся нормальными, адаптированными членами общества, но на животном уровне ты чувствуешь, что с ними что-то не так.

Табби кивает.

— Я была единственным человеком, который испытывал подобные чувства к Сёрену. Все остальные были ослеплены им. В полном восторге. Я думаю, отчасти это было потому, что он был таким красивым…

— Красивым? — протягиваю я. — Кто-то был в него влюблен?

Она долго и молча смотрит на меня. На ней нет макияжа, и в свете свечей ее обнаженная кожа блестит, как полированный камень.

— Нет. Я не была влюблена. Даже в восемнадцать лет я знала, что красивые вещи могут быть ядовитыми. Я просто говорю правду. Сёрен Киллгаард выглядел как ангел с картины эпохи Возрождения. Золотистые волосы, светлая кожа и глаза цвета льда в альпийском озере, которое никогда не тает. Тело настолько пропорциональное и совершенное, словно вылеплено из глины. Я всегда думала, что он похож на сказочного принца, в нем была какая-то недосягаемая, неземная красота.

Я медленно поднимаю брови. Должно быть, этот Сёрен Киллгаард – красавчик, раз заставил неукротимую Табиту Уэст выражаться так поэтично.

Я решаю, что он мне не нравится.

— Так что же произошло?

Выражение лица Табби становится жестче.

— Он спустил миллионы долларов, прежде чем они поняли, что происходит. Сёрен использовал лазейку в банковском коде, чтобы переводить деньги на счет, который он контролировал. По несколько центов за раз, чтобы ни одна транзакция не была обнаружена…