Я прерывисто выдыхаю.
— Черт возьми, милая. Никогда больше не пугай меня так. Не думаю, что мое бедное старческое сердце выдержит.
Табби прячет лицо, крепко обнимая меня за спину. Она не отвечает и не клюет на мою слабую шутку, просто зарывается поглубже.
— Доктор говорит, с Хуанитой всё будет в порядке, — бормочу я, зная, что она будет волноваться. — Ее семья уже в пути. Прилетают на деньги дяди Сэма, все семеро. Скоро должны быть здесь. Так что это хорошо.
Табби по-прежнему молчит, цепляясь за меня изо всех сил. Писк монитора не утихает.
— И у меня с Райаном тоже всё хорошо, с нами всё в порядке, никто из ребят на операции не пострадал. Ну, ты это и так знаешь.
Она по-прежнему ничего не говорит, а мне не о ком больше рассказать. Табби уже знает о Сёрене, потому что я рассказал ей об этом по дороге в больницу.
И кстати об этом ублюдке…
Я прочищаю горло и тихо говорю: — И насчет Сёрена.
Она напрягается.
Я стараюсь говорить как можно мягче.
— Я знаю о том, что вы родственники. И о твоих родителях, о том, что произошло. Меня просветили обо всем, пока ты была на операции. И я просто хочу сказать… Мне нужно, чтобы ты знала, что я дал ему выбор. Но он не…
Табита прикладывает палец к моим губам, чтобы остановить меня.
Может быть, ей просто нужно, чтобы я заткнулся и обнял ее. Может быть, ей больно.
О черт, я делаю ей больно?
Когда я пытаюсь осторожно отстраниться, Табби издает отчаянный звук и не отпускает меня.
— Тебе больно, милая?
Она кивает.
Теперь мое сердцебиение скачет так же быстро, как и у нее.
— Черт, давай я вызову врача! Он даст тебе еще обезболивающего…
— Нет! — Ее голос звучит приглушенно, потому что она говорит в мою футболку. — Это из-за моей ноги. Я имею в виду, это чертовски больно, но это не… это не…
Когда она судорожно глотает воздух и ее плечи начинают трястись, я понимаю, что она отчаянно пытается сдержать слезы. Я осторожно снимаю ее с себя и беру ее лицо в ладони. Ее глаза слезятся. Она кусает губу.
— Поговори со мной.
Табби с трудом сглатывает и часто моргает. Схватив меня за бицепсы, она хрипло произносит: — Я хочу, чтобы ты пообещал, что не будешь звонить мне или приходить в гости. Тебе нужно забыть обо мне и жить дальше.
Я смотрю на нее в полном шоке.
— Что?
Я серьезно. Если ты позвонишь, я не подойду к телефону. Если ты напишешь, я порву письмо, не читая. Я откажусь с тобой встречаться…
— Ты бросаешь меня? — говорю я, изумленный и чертовски обиженный, словно мое сердце вырезали бритвенным лезвием. — Сейчас?
Одинокая слеза скатывается по ее нижним ресницам и медленно движется по бледной щеке.
— Конечно.
Это всего лишь слово из шести букв, но я так мучаюсь, что не уверен, смогу ли его произнести.
— Почему?
Табби смотрит на меня так, словно я самый глупый мужчина на земле.
— Потому что я не настолько эгоистична!
Мы молча смотрим друг на друга, пока кардиомонитор сходит с ума. Наконец, я больше не могу этого выносить.
— Табита. Ты только что перенесла очень долгую операцию. У тебя не все в порядке с головой…
— С моей головой все в порядке!
Мой голос повышается.
— Тогда, о чем, черт возьми, ты говоришь?
Она на мгновение замолкает, а потом выпаливает всё разом.
— Я знаю, что ЦРУ здесь, Коннор, я слышала, как об этом говорили медсестры! Было приятно, что они позволили нам попрощаться. Не знаю, что ты им пообещал, чтобы они так поступили, но я знаю, что они войдут сюда в любую секунду, наденут на меня наручники и уведут, и я больше никогда тебя не увижу. Так что, если ты думаешь, что я из тех женщин, которые попросят тебя провести следующие двадцать лет в ожидании меня, пока я гнию в федеральной тюрьме, то ты меня совсем не знаешь!
Она резко замолкает, тяжело дыша, дрожа, ее лицо ярко-красное.
И теперь я понимаю.
Я начинаю слабо смеяться. Облегчение накрывает меня волнами.
— Тебе это кажется смешным? — возмущенно спрашивает она.
Я притягиваю ее к себе и целую, очень нежно, в губы.
— Милая. ЦРУ никуда тебя не заберет. Они хотят поговорить с тобой, как только ты будешь готова к этому, но ты не отправишься в тюрьму.
Табби несколько раз моргает, замирая в моих объятиях, а затем шепчет: — Что?
Я качаю головой и снова целую ее. Ее губы холодны. Нужно это исправить.
— О’Доул. Он написал то письмо перед тем, как отправиться в Майами. Отправил его по электронной почте своему боссу, директору ФБР, и еще одну копию – в АНБ. Сказал, что любой взлом сайта, который ты совершала на работе, был по его прямому указанию. Он соблюдал твое соглашение.
— Но… но… я залезла на серверы АНБ после…
— Это не имеет значения. Он сказал, что ты была неотъемлемой частью расследования, подробно описал, что ты сделала, чтобы помочь, даже зашел так далеко, что порекомендовал им привлечь тебя в качестве консультанта по системной безопасности. Заставил четырех агентов расписаться в качестве свидетелей, чтобы никто не мог заявить, что это была подделка. Добавь к этому всю информацию, полученную ЦРУ в результате опроса всех причастных к произошедшему… С тобой всё ясно. Хотя я думаю, что АНБ действительно хочет знать, как ты это сделала.
Ее нижняя губа дрожит. Табита смотрит на меня с таким изумленным, недоверчивым выражением, как будто… ну, как будто ее только что выпустили из тюрьмы.
Я ухмыляюсь ей.
— Ты всё еще собираешься порвать со мной? Потому что я только-только привык к тому, что ты рядом и всё время держишь меня за яйца. Было бы чертовски обидно, если бы вся твоя тяжелая работа по моему приручению пошла насмарку.
Табби закрывает лицо руками и, всхлипывая, прижимается к моей груди.
Я заключаю ее в объятия.
— Дыши глубже, принцесса. Они подумают, что у тебя начался сердечный приступ.
Она шепчет: — По моим ощущениям, так и есть.
Я медленно поглаживаю ее по спине, вдыхая аромат волос и кожи. От нее пахнет антисептиком, но под этим запахом скрывается теплый, сладкий аромат, который принадлежит только ей.
— Что ж, пока этого не произошло, у меня к тебе вопрос. Мне давно хотелось его задать.
Табби медленно отстраняется, глядя на меня огромными глазами. Кардиомонитор издает несколько коротких сигналов, а затем начинает пищать еще сильнее. Слегка запинаясь, она спрашивает: — Какой?
— Как ты сообщила о своем местоположении?
Она растерянно моргает.
— Мое… что?
— Твое местоположение. На Аляске. Знаешь, как мы поняли, где вас искать? Ты получила доступ к компьютеру Сёрена или…
— Hello Kitty.
Одного ответа было бы достаточно, чтобы сбить меня с толку, но ее ровный, смущенный тон тоже не на шутку меня встревожил. Я что-то упускаю, и мне кажется, что это может быть важно. Поэтому я поднимаю брови и терпеливо жду продолжения.
Табби качает головой, издает этот кривой смешок и отводит взгляд, ее щеки пылают.
— Мои часы. Я установила в них чип GPS, внесла некоторые изменения в программу Google Планета Земля, установленную на моем компьютере, чтобы они могли взаимодействовать.
— Вау. Я впечатлен.
Она пожимает плечами, по-прежнему избегая моего взгляда.
Я нежно беру ее за подбородок.
— Табита. Почему ты не смотришь на меня?
— Да, так. Ничего особенного. — Она опускает взгляд на тонкое синее одеяло, прикрывающее ее ноги, и начинает теребить его.
Похоже, придется действовать вслепую.
— Ты думала, я задам другой вопрос?
Когда она прикусывает нижнюю губу, меня осеняет, и у меня перехватывает дыхание.
— Подожди. Ты думала, я задам тебе вопрос? Типа, тот самый вопрос?
Когда Табби говорит: — Нет! — взволнованная и смущенная, я знаю, что настоящий ответ – да.
Я беру ее лицо в ладони и придвигаюсь так близко, что наши носы соприкасаются. Глядя ей в глаза, я хрипло говорю: — Ты хочешь, чтобы я задал этот вопрос?
