Первое, что произносит О’Доул, – это короткое «Нет».

Его тон не оставляет места для возражений. Но я всё равно возражаю.

— Миранда может мне заплатить…

— Нет. Как только у него будут деньги, он выполнит все свои угрозы. Мы никогда не ведем переговоров…

— Это не переговоры, — устало перебиваю его. Я так устала, что у меня глаза слипаются. — Это затягивание. Стратегический ход…

— Табита.

Коннор произносит мое имя так нежно, что я вздрагиваю. Я смотрю на него, стоящего рядом с белокурым татуированным здоровяком Райаном Т. Маклином, который, хоть сам по себе крупный и устрашающий, но рядом со своим боссом кажется карликом. От них двоих в комнате столько свободного тестостерона, что девушка могла бы забеременеть, просто дыша этим воздухом.

Но взгляд Коннора… О Боже. Мое бедное сердце больше не выдержит этого.

Он бормочет: — Пожалуйста. Послушай Гарри.

Когда я открываю рот, Коннор поднимает руку. Еще более мягко, чем раньше, он говорит: — Пожалуйста.

Ты, сукин сын. Пожалуйста? После того как ты практически обвинил меня в том, что я всё это подстроила, у тебя хватает наглости говорить «пожалуйста»?

Но я ничего не говорю вслух, потому что его взгляд сводит меня с ума. Его голос сводит меня с ума. Воспоминания о его лице сводят меня с ума, о том, как он выглядел, когда его тело двигалось внутри моего, с выражением обожания, благоговения, как будто он испытывал не просто физическое удовольствие, а нечто большее…

Священное.

Коннор не просто трахнул меня. Он занимался со мной любовью. И как бы мне ни хотелось это отрицать, то, что произошло между нами, было гораздо глубже, чем обычный секс.

Он обещал, что это будет одна ночь.

Я не знаю, кто из нас больший дурак.

— И что нам теперь делать? — Миранда снова начинает расхаживать взад-вперед по ковру длиной в несколько футов, крепко скрестив руки на груди. — Просто ждать и смотреть, что будет?

— Идите домой, — отвечает Гарри. — Поспите немного. Вы больше ничего не можете здесь сделать. Если что-нибудь случится, мы вам позвоним. — Он смотрит на меня, а затем на Коннора. — То же самое касается и вас…

— Я уже спала, — тупо говорю я, проводя рукой по волосам.

Гарри смотрит на меня, его губы кривятся.

— Сорок пять минут, проведенных в кресле, не считаются сном, мисс Уэст.

— Я в порядке.

— Ты не в порядке, — говорит Коннор всё тем же мягким голосом. Должно быть, он заметил, что я злюсь из-за его возражений, потому что он добавил: — Я знаю, что тебе нужно сохранять ясную голову, и также знаю, что для этого тебе нужно спать. Пусть твоя программа делает свою работу. Гарри прав. Сейчас мы больше ничего не можем сделать.

Ожидание. Я в этом не сильна. Еще хуже у меня получается следовать указаниям. Но, судя по выражению лица О’Доула, похоже, что мне придется делать и то, и другое, нравится мне это или нет.

Я медленно встаю. Миранда перестает расхаживать по комнате достаточно надолго, чтобы бросить на меня холодный взгляд.

— Вы сказали, что знаете его, этого Maelstr0m.

Я киваю, чувствуя на себе взгляд Райана. Для таких милых голубых глазок они слишком пугающие.

— И что ему нравится создавать хаос.

Я снова киваю.

Миранда говорит: — Что, если – чтобы, как вы выразились, «распушить его перья» – мы создадим видимость хаоса?

Гарри спрашивает: — Как? — но я уже на одной волне с Мирандой.

— Пресс-конференция, — говорю я, уставившись на нее. — Но вам придется вести себя по-настоящему…

— Отчаянно, — бормочет она, воодушевляясь этой идеей. Она придвигается ближе, ее глаза сияют. — Слезы?

— Галлоны. Если вы сможете сделать это реалистично, то упадите в обморок.

Миранда злобно улыбается.

— Последние двадцать лет я провела среди актеров. Я могу справиться с этим.

Прищурившись, Коннор переводит взгляд с меня на нее.

— Я думал, ты не хочешь привлекать к себе внимание, Миранда. Если ты дашь пресс-конференцию – и заплачешь, – это будет настоящий медийный цирк. О тебе будут говорить во всех новостях, как здесь, так и за границей.

Мы с Мирандой говорим одновременно: — Вот именно.

— Никаких пресс-конференций, — категорично заявляет Гарри.

Миранда смотрит на него.

— Вы тоже будете говорить, — утверждает она тоном, которым члены королевской семьи обращаются к крестьянам. — Что он должен сказать, Табита?

Мои губы изгибаются в улыбке, такой же хищной, как у Миранды.

— Что в студии произошла серьезная утечка данных, и вы сообщаете об этом, потому что Миранда считает важным быть открытой для общественности и своих акционеров. Что бизнес и правительство могут поймать этих киберпреступников, только работая сообща. Этот хакер – Ганнибал Лектер в мире компьютерных преступлений, глава сложной, вертикально интегрированной глобальной сети хакеров, и его поимка может иметь даже более далеко идущие последствия, чем поимка Усамы бен Ладена.

Я делаю паузу.

— Убедитесь, что используете оба этих имени. Сёрену понравится это дерьмо.

Гарри взрывается гневом.

— Вы с ума сошли? — кричит он. — Я не могу выступить по национальному телевидению и сравнить хакера с бен Ладеном!

— Тогда выложите это анонимно, — спокойно отвечает Миранда. — Или сравните его с Гитлером. — Ее глаза встречаются с моими. — Я кое-что знаю о мужчинах с гигантским эго. У всех них есть одна общая черта – они хотят, чтобы их признавали лучшими. Даже если быть лучшим – значит быть худшим.

— Ни в коем случае! — рявкает Гарри, но Миранда не разделяет его настроя.

— Хотите, я позвоню вашему начальству? — спрашивает она, приподнимая одну светлую бровь.

Гарри приходится сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем он находит в себе силы ответить. На его шее вздуваются вены.

— Мой начальник, — говорит он сквозь стиснутые зубы, — президент Соединенных Штатов.

На лице Миранды невозмутимое выражение.

— Я знаю. Мы не раз встречались. Он большой любитель кино. Я провела для него персональную экскурсию по съемочной площадке. — Она лениво улыбается. — Он пригласил меня переночевать в спальне Линкольна в Белом доме.

Подтекст ясен. Лидер свободного мира неравнодушен к Миранде.

Нужно восхищаться женщиной, которая может лишить дара речи четырех взрослых мужчин. Я прикрываю рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

Коннор прочищает горло.

— Что ж. Мы оставляем тебя выяснять детали. Гарри, ты знаешь, как со мной связаться. Табби… — Он прожигает меня взглядом. — Пойдем.

Я фыркаю.

— Ты забавный, морпех.

— Я не шучу. Мы уезжаем. Вместе.

Теперь все смотрят на нас. Жар пробегает по моей шее. Я тихо говорю: — Нет.

Вмешивается Гарри.

— Вы можете выбрать двух федеральных агентов, мисс Уэст, или Metrix. На ваш выбор. Но пока расследование не завершено, кто-то будет следить за вами 24 часа в сутки 7 дней в неделю.

Я в ярости смотрю на него.

— Я знаю свои права…

— Пораскиньте своим большим мозгом и подумайте обо всех абсолютно законных сценариях, в которых вы окажетесь в гораздо худшем положении, чем просто под наблюдением, мисс Уэст. У меня есть пятнадцать агентов, которые под присягой подтвердят, что видели, как вы взламывали базу данных ФБР, как будто делали это годами.

Мне потребовалось почти всё мое самообладание, чтобы не нанести этому предателю удар ногой с разворота и не снести ему голову с плеч.

— Вы дали мне иммунитет за это!

Его брови приподнимаются.

— Правда? Потому что, насколько я помню, эти слова никогда не слетали с моих губ. И мы до сих пор не обсудили вопрос, поднятый агентом Родригесом, – Полароид, если вы забыли, – или тот факт, что вы когда-то были близко знакомы с нашим новым другом, мистером Сёреном Киллгаардом, хакером и вымогателем, а также, по вашему собственному признанию, возможным террористом. У меня столько веских причин посадить вас за решетку, что я мог бы привести очень убедительные доводы в пользу Гуантанамо.