Боже, только не останавливайся.

— Пожалуйста, Кристиано...

— Да, детка? — он облизывает мой клитор так, будто это мороженое, совершенно не обращая внимания на то, в какой беспорядок я превращаюсь.

— Пожалуйста, заставь меня кончить.

— С удовольствием. — Его губы плотно обхватывают меня, большие пальцы мягко очерчивают мой вход, пока он тянет сильнее.

Комната вспыхивает белым, когда моя спина выгибается дугой, и я подаю бедра ему навстречу. Он издает довольный гул, пока я разрываюсь на части под ним.

Я с трудом поднимаю тяжелую голову и вижу, как он проводит тыльной стороной ладони по своим губам. Как хищник, готовый поглотить добычу, он медленно поднимается ко мне, и его член находит дорогу к моему входу.

Я втягиваю резкий вдох. Несмотря на то, что в первый раз я кончила, это все равно было больно.

Он продвигается на пару дюймов, и мое тело готово сорваться в паническую дрожь.

— Смотри на меня. — Его властный голос собирает мои мысли воедино, и я поднимаю взгляд к его глазам. — Я хочу видеть твое лицо, когда буду заполнять тебя своим членом.

Его слова вызывают волну желания, проходящую по костям, и я подтягиваю колени ближе к себе. Он берет одно и прижимает к своему плечу. Боль расходится от бедра, отвлекая от ощущения его члена, скользящего до самого края глубины внутри меня.

Теперь я чувствую его даже в животе.

Его взгляд не дрогнул, но челюсть напряглась, став твердой, как сталь.

— Ты принимаешь каждый. Ебаный. Дюйм меня, Трилби. — Его голос полон изумления. — Ты обхватываешь меня так плотно. Такая теплая. Такая охуенно идеальная.

Он опускает губы и медленно целует меня. Я про себя благодарю Бога за то, что Кристиано делает всю работу, потому что я не могу двинуться.

Он берет мою нижнюю губу между зубами и отпускает, позволив ей мягко выскользнуть.

— Тебе нужно, чтобы я был медленнее?

Я сглатываю и киваю.

— Можешь?

— Я могу сделать все, что тебе нужно.

Он опускает локти на пол и прижимает поцелуи к уголкам моих губ, пока начинает двигаться. Сначала это ощущается так, будто через мое тело пытается пройти товарный поезд, но когда мои мышцы постепенно смягчаются и дают ему пространство, становится легче. Становится... приятно.

С каждым мягким толчком из моих легких вырываются короткие вздохи. Я поднимаю взгляд и вижу, как его челюсть сжата до боли.

— Поцелуй меня, — шепчу я.

Он издает сорванный стон и подчиняется, ловя мои губы в беспокойном, жадном танце.

— Боже, ты ощущаешься невероятно, — бормочет он. — Просто охуенно невероятно.

Он поджигает во мне ту самую точку, от которой я выворачиваюсь наизнанку, и дальше я уже только распадаюсь на кусочки под ним.

Я на грани, готова сорваться вниз, когда он вдруг замирает, лишая меня того самого трения, которого я так жажду, чтобы разрядить это давление. Я цепляюсь взглядом за его глаза, а он смотрит на меня с дьявольским намерением.

— Выходи за меня.

Я моргаю. Мне только что это послышалось?

— Выходи за меня, черт возьми.

Я резко втягиваю воздух.

— Что? Это шантаж.

Он дышит так, будто сдерживание требует от него последних сил. Его голос натянут, как струна.

— Это будет шантажом только в том случае, если я получаю с этого выгоду. А я тут умираю от синих яиц.

— Я не позволю себя вынудить к браку.

Его руки сжаты в кулаки, вдавлены в ковер, а мышцы предплечий начинают дрожать.

— Никто тебя не вынуждает, Трилби. Я хочу тебя...

Я приподнимаю брови.

— Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, блядь.

Все мое тело улыбается, даже несмотря на то, что он сейчас в агонии. Жена. Не сестра. Жена.

— Да, — шепчу я.

— Что? — его зубы стиснуты, а вены на лице вздуваются и пульсируют.

— Я сказала да. Я выйду за тебя.

Он падает на меня и начинает двигаться снова, но теперь медленно, с такой мощью, что это полностью накрывает меня.

— Боже, женщина, — протягивает он.

Я никогда еще не была так счастлива услышать это слово из его уст.

Он осыпает мое лицо миллионом поцелуев и шепчет горячие проклятия и такие же горячие признания, от которых нет ни капли сладости, только чистая одержимость.

— Теперь ты моя. О блядь, это охуенно. Я буду трахать тебя так каждую ночь. Иисус, это нереально. Ты гребаная язычница. Я не могу насытиться тобой, малышка.

А потом — мое любимое:

— Осторожнее с желаниями, Кастеллано. Я буду поклоняться тебе всю свою жизнь.

Я вздыхаю в его кожу, чувствуя, как все ближе подбираюсь к краю.

— А как ты будешь меня называть, когда я больше не буду Кастеллано?

— Это просто. — Он поднимает взгляд, темный, опасный. — Моя королева.

Кристиано

Я сажусь на край кровати и просто смотрю на нее. Я уже отклонил три звонка и перевел телефон в беззвучный режим, потому что не могу заставить себя пошевелиться. Я просто хочу смотреть, впитывать ее, греться в ее тепле, вдыхать ее запах. Я хочу быть первым, кто увидит, как она открывает глаза утром. Каждое утро. Начиная с этого.

Ее губы приоткрываются, и я надеюсь, что вырвется маленький сонный звук, потому что я хочу впитать в себя каждый ее шорох, каждое дыхание.

— Ты собираешься таращиться на меня все утро?

Я улыбаюсь про себя.

— Если ты позволишь.

Она открывает глаза. В свете спальни они кажутся еще ярче, будто насыщеннее голубого.

— Я бы предпочла, чтобы нет. Это странно.

Я большим пальцем стираю улыбку с ее лица.

— Мне нужно идти.

— А. — Она садится и голодно скользит взглядом по моему только что выглаженному костюму. — Куда?

Я провожу пальцем по ее скуле.

— К Бенни. Мне нужно подписать бумаги и заняться бизнесом.

Ее плечи напрягаются.

— А, ну да. — Она делает глубокий вдох. — Каким бизнесом?

Я сжимаю зубы.

— Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас?

Мы собираемся пожениться, и она все равно узнает подробности нашей работы довольно скоро. К тому же, она не та женщина, которая станет типичной мафиозной женой, а я не тот, кто может считаться обычным доном. Я хочу, чтобы она знала обо мне все, и в это входит дело нашей семьи. Я не жду, что она будет в это лезть, но и скрывать от нее ничего не хочу.

— У нас прачечная и производственный бизнес, это самые крупные. Есть несколько небольших компаний по вывозу отходов, клик-фермы и развивающееся предприятие по добыче данных.

Она медленно кивает.

— И профсоюзы?

— Да, их тоже.

— Наркотики?

— Кокаин, — подтверждаю я.

— Оружие?

— Сейчас меньше, но да.

Я вижу, как в ее глазах разворачивается моральная битва. Мне невыносимо смотреть, как она может отдалиться, столкнувшись с реальностью того, кем я стал, но я не могу и солгать.

— Ты сделаешь так, чтобы это стоило того?

Сначала я не понимаю, что она имеет в виду, но когда она смотрит на меня с надеждой в глазах, я понимаю. Она знает, что я не смогу изменить то, чем занимается дон, но она спрашивает, сможет ли брак со мной компенсировать ту уступку, ту жертву, на которую она идет, соглашаясь на то, чего всегда боялась.

— Я сделаю так, чтобы это стоило того в десять раз.

Каждое слово я произношу, и в каждом из них правда.

— Мы можем начать с того, чтобы переделать первый этаж.

Она моргает.

— Во что?

— В мастерскую, — отвечаю я. — Свет через французские двери здесь лучший во всем доме. Там просторно. Нам не нужны и комната для завтраков, и столовая, и бар, и кладовая, и кухня. Мы можем открыть всю эту сторону дома. Это пространство будет твоим, ты сможешь использовать его, как захочешь.

— Ты серьезно? — Ее глаза мечутся, будто она уже составляет план в голове. — А как же моя карьера?

Я скрещиваю руки на груди и сосредоточенно хмурюсь.

— Какая карьера?