И вот тогда у меня в голове появляется мысль, которую я никогда не считала возможной: сейчас я бы отдала все, чтобы оказаться на месте своей тети.

— Садитесь, пожалуйста, — мягко говорит он, усаживая ее обратно. — И прошу, зовите меня Кристиано.

Аллегра громко сглатывает.

— Я уже собирался уходить, но могу ли поговорить с вашей племянницей?

Аллегра хмурится.

— Серафина? Ну… да, конечно.

— Серафина? — брови Кристиано слегка опускаются.

— Да. Ты же заинтересован в браке, разве нет?

Мы с Кристиано одновременно резко ахаем, но, вероятно, по совершенно разным причинам. Я почти уверена, что перспектива брака с кем-то из нашей семьи занимает в его списке желаний предпоследнее, если не последнее, место, а меня тошнит от самой мысли, что он мог бы жениться на одной из моих сестер. Одного мафиози в семье более чем достаточно.

— Нет. Трилби, синьора. Я должен перед ней извиниться.

Аллегра краснеет до оттенка спелой малины.

— Нет, не нужно, — мои слова вылетают слишком резко и слишком быстро. — Все в порядке. Я понимаю. У Саверо дела.

Его взгляд темнеет.

— И все же… — он замирает, и его глаза будто проникают под кожу. — Ты не против проводить меня?

По плечам пробегает нервное покалывание. Аллегра медленно поворачивается ко мне. Тесс возвращается с пустыми руками и с явным пониманием того, насколько неловкой стала атмосфера. Ее взгляд мечется между мной и тетей.

— Эм… конечно, — бормочу я. Я ведь не могу ему отказать. — К тому же, мне все равно пора домой.

Если уйду сейчас, возможно, хотя бы на двенадцать часов избавлюсь от пыток в духе испанской инквизиции.

Я целую застывшее лицо Аллегры и машу Папе на прощание. Потом, будто во сне, иду за Кристиано через столовую к входной двери. Но прежде чем он ее откроет, он стягивает с себя пиджак и накидывает мне на плечи.

— На улице дождь, а я заметил, что ты была без куртки.

Он открывает дверь, прежде чем я успеваю что-либо ответить.

Мы идем медленно, вдоль дорожки. Когда подходим к ступеням у квартиры, перед глазами вдруг всплывает картинка из той ночи в баре «У Джо», и я неожиданно начинаю смеяться.

— Что смешного?

Я сжимаю переносицу пальцами.

— Вспомнила кое-что. Когда я в тот вечер вернулась домой из бара «У Джо», я была так рада увидеть эти ступеньки. Я заставила таксиста кружить по всему району, потому что ну никак не могла вспомнить свой адрес.

Когда я поднимаю глаза, он не смеется. И меня тут же протрезвляет, хотя за весь вечер я выпила только один бокал виски.

— Бармен не сказал водителю, куда ехать? Он же знает, где ты живешь, верно?

Я уставленно смотрю на него.

— Ну, да, знает, но… с какой стати Ретт должен был говорить это моему таксисту?

В ту же секунду Кристиано сжимает мою руку.

— Кто вызвал такси?

— Кристиано, больно…

Он рычит сквозь стиснутые зубы:

— Кто вызвал такси?

— Я! В чем дело?

— Кто заплатил?

— Я! — голос срывается на визг, и я оглядываюсь по сторонам, надеясь, что никто не стал свидетелем этой сцены. — А кто же еще?

Когда он не отвечает, я снова смотрю на него, и почему-то мне становится страшно — страшно увидеть, что у него на лице.

И оказывается, не зря. Потому что на него будто опустилась тень, така черная, тяжелая, словно гром.

Кристиано

Мое сердце уже давно очерствело ко всему, что олицетворяет моя семья. Мозг перестроился так, чтобы думать только о том, чего можно добиться без оружия и тонны патронов. Но моя кровь всегда будет кровью Ди Санто, и прямо сейчас она кипит.

Я едва сдерживаю дрожь в голосе.

— Повтори еще раз, что ты сейчас сказала?

— Сколько раз тебе нужно? — огрызается она с раздражением. — Я сама вызвала себе такси и сама заплатила водителю.

За крепкой стеной моей груди начинается хаос. Я испытываю абсолютное презрение к этому ублюдку-бармену, который, даже не подумал о ее безопасности, позволил ей шататься пьяной по ебучей улице одной и еще заодно прикарманил почти тысячу баксов — моих баксов. Мне плевать на деньги, хотя я клянусь, что переломаю столько костей, сколько понадобится, чтобы вернуть их обратно, — дело в гребаном принципе. Она была пьяна.

— Ты знаешь, где живет Ретт? — Я прищуриваюсь.

Она моргает.

— Это типа проверка?

— Нет. С чего бы?

Она выглядит оскорбленной.

— Я с ним не... спала, если ты об этом волнуешься.

Честно? Я не волновался. Но теперь начинаю.

— Он не просто бармен, — добавляет она. — Он арендодатель. Живет над баром.

Я сжимаю челюсти и оттаскиваю ее от ступенек.

— Пойдем со мной.

На ее лбу мелькает тень паники, но она слушается.

— Куда?

— Увидишь, — рявкаю я. — Это ненадолго.

Звук ее торопливых каблуков будоражит кожу, словно ток по нервным окончаниям, раздражающе и притягательно одновременно.

Я дотягиваюсь до нее и веду к своей машине, припаркованной на улице.

— Садись.

Когда она медлит, ее голубые глаза расширяются, как блюдца, я обвиваю второй рукой ее шею сзади и усаживаю на пассажирское сиденье.

— Пристегнись, — говорю я, захлопывая дверь.

Шины визжат по асфальту, когда я вылетаю за ворота, и я стараюсь не слышать, как она едва не впадает в гипервентиляцию. Она выходит замуж за человека из самой крупной мафиозной семьи, которую когда-либо знали Штаты. То, что она сейчас увидит, — ничто. Детский лепет. Пусть считает это вводной лекцией по мафии, базовый уровень.

— Я что-то сделала не так? — спрашивает она, когда мы влетаем в поворот.

— Нет. Просто один человек должен мне деньги.

— И при чем тут я?

Я сдерживаю рык.

— Сейчас узнаешь.

Мы подъезжаем к бару «У Джо», и я резко жму на тормоз. Ее руки взмывают в стороны и вцепляются в окно и рычаг. Я обхожу машину и открываю дверь с ее стороны.

— Выходи.

Платье задирается у нее на бедрах, когда она выходит из машины, и я заставляю себя отвернуться к бару. Сейчас мне нельзя отвлекаться на гладкость ее чертовых ног. Мне и за обеденным столом у ее отца с трудом удается не пялиться.

— Это там квартира? — Я киваю на дверь рядом с входом в бар.

— Да. — Она тянется пригладить подол, но я перетаскиваю ее вперед, мимо капота, а эти цокающие каблуки окончательно расхерачивают мне голову. — Зачем мы здесь? Бар по вторникам не работает.

Я не отвечаю. Вместо этого начинаю колотить кулаком в дверь квартиры, раз за разом.

Через несколько секунд меня вознаграждают: дверь открывает тот самый мелкий уебок, который забрал мои деньги. Сначала он выглядит сбитым с толку. Ну конечно, бедняжка. А потом память к нему возвращается, он соображает, почему я ломлюсь к нему, как зверь, и начинает пятиться назад.

За его спиной коридор, он может попробовать сбежать. Поэтому я тянусь за спину, достаю пистолет и направляю ему в лоб.

Кастеллано вскрикивает, пока я не прижимаю ладонь к ее лицу, закрывая рот. Ее горячее дыхание тут же согревает мне кожу, почти отвлекая.

Я наклоняю голову набок.

— Узнал меня?

— Я-я… Да, сэр.

— Но, я так понимаю, мои инструкции ты не запомнил, да?

Его глаза расширяются и тут же срываются к Кастеллано. Он прекрасно понимает, о чем я.

— Послушайте… Я…

— Ты что? Передумал? — Мой голос звучит густо, с приторной мягкостью. — Я дал тебе деньги, чтобы ты посадил эту девушку в такси и проследил, чтобы она добралась домой в безопасности, а ты их просто прикарманил. У тебя, видимо, были дела поважнее, на что потратить, да?

Он хлопает ртом, как рыба, выброшенная на берег.

— И если бы я был на твоем месте, я бы очень хорошо подумал, прежде чем отвечать, — предупреждаю я.

Он сцепляет пальцы, будто молится о пощаде.

— Я в-верну вам деньги, — заикается он. — Они у меня… здесь.

— Руки, — приказываю я, и он подпрыгивает от неожиданности.