Он резко дергает меня назад, а потом толкает в стену. Все происходит так внезапно, что моя голова с глухим ударом откидывается назад и врезается в лепнину. В глазах темнеет, все плывет.

Сквозь размытое зрение прорезается его лицо.

— Тебе есть что мне сказать?

— Что? — сердце так грохочет, что я уверена: он это слышит. — Саверо, о чем ты говоришь?

— О моем брате, — шипит он. — Вы с ним... близки. Слишком близки, как для женщины и ее будущего деверя.

Ох... блядь.

У меня подкашиваются ноги, зубы начинают стучать от страха.

— Саверо, ты меня пугаешь.

Он продолжает говорить так, будто я не только что призналась, что боюсь собственного жениха.

— Не дело, если у жены глаза горят только на моего брата, — шипит он. Его взгляд упрямо уперт в стену над моей головой, но губы почти касаются моих, и каждое слово падает на лицо с горьким привкусом. — Я глава этой семьи. Этого города. А не он. Ты понимаешь?

— Я-я... — Что? — Конечно, понимаю. Я же выхожу замуж за тебя, Саверо. Я хочу выйти за тебя.

Я глубоко вдыхаю, а потом выдыхаю все сомнения в своей способности врать, потому что сейчас не имею права на ошибку.

Саверо мог бы прикончить меня прямо здесь, если бы захотел, и с тем, как его ярость едва сдерживается под кожей, я вполне верю, что он способен.

— Я просто не могу дождаться свадьбы, Саверо. Я хочу быть твоей женой. Это все, чего я хочу, чтобы наши семьи объединились. Я хочу, чтобы судоходный бизнес и все твои дела стали такими успешными, как ты и мой отец того желаете. Я бы никогда не встала у этого на пути. Ты должен мне поверить.

Слова царапают горло, но я сопровождаю их отчаянным взглядом, будто на самом деле хочу этот брак больше всего на свете.

— Пожалуйста, не сомневайся во мне, Саверо. У меня сердце этого не выдержит.

Он опускает взгляд, но глаза тонут в тенях, и меня пробирает дрожь.

— Тебя не тянет к моему брату? — Голос низкий, с вызовом.

Я заставляю себя резко покачать головой:

— Нет. Совсем нет.

— Ну, скоро мы это узнаем.

Сердце в груди срывается в бешеный бег.

— Что?..

— Он заедет завтра, по пути обратно в Вегас. И я буду за вами наблюдать. За вами обоими, — он наклоняется ближе, так что его губы скользят по моей щеке.

Я сдерживаю каждое желание отпрянуть, потому что в этом прикосновении нет ни тепла, ни нежности, а только угроза.

— Если ты сумеешь убедить меня, что ты действительно верна мне, как своему дону, — тогда я лишу тебя девственности помягче.

У меня перехватывает дыхание. Меня уже лишили девственности, всего несколько часов назад. И тело до сих пор это чувствует. Мы будем женаты к тому моменту, как он подумает, что делает это первым, а значит, сделка с отцом будет заключена, и, может быть, ему станет все равно.

Но один взгляд в его хитрые, прожигающие глаза говорит мне, что это наивные мечты. Конечно, ему будет не все равно. Его эго и гордость не позволят.

Мне срочно нужен план, как убедить его, что я все еще девственница в первую брачную ночь.

И это только если мне вообще удастся убедить его, что я по уши не влюблена в его брата.

Я хочу спросить, что будет, если не сумею, но прекрасно знаю ответ.

Кристиано

Мои шаги почти не слышны, пока я иду по коридорам, и я стараюсь использовать эту тишину, чтобы уловить хоть намек на голос Трилби. Теперь она живет здесь. В моем доме детства. С братом, которого я едва ли уже узнаю.

Я замечаю, что растение с кукольными глазами, как я и просил, убрали. По крайней мере, теперь ни один из будущих племянников или племянниц не рискует отравиться. За это можно быть благодарным.

В доме не ощущается никакой жизни. Даже прислуга будто испарилась. Я сворачиваю на террасу и вижу Саверо, он сидит в одиночестве, глядя на океан. Здесь нет ни слуг, ни охраны, ни капо.

Я обхожу брата и присоединяюсь к нему, любуясь видом.

— А где все?

— У прислуги сейчас дел по горло, готовятся к приему после свадьбы, так что я дал им полдня отдыха.

— А Николо? Беппе?

— Возникли проблемы с профсоюзом. Я отправил их разобраться.

— Обоих?

Саверо бросает на меня взгляд из-под бровей.

— Проблемы довольно серьезные.

Я киваю, не задавая лишних вопросов. Он не хочет, чтобы я вмешивался в дела семьи, он дал это понять вполне ясно.

— Пойдем. — Он резко встает. — Я сказал Трилби, что мы встретимся с ней на кухне. Знаю, ей будет приятно увидеть тебя перед отъездом.

Что-то с глухим стуком ударяет изнутри по грудной клетке, почти лишая меня дыхания. Я закрываю глаза, стараясь удержать в себе ощущение, как она таяла в моих руках, как кричала, зажав кулак в рот, пока я не просто лишал ее невинности прямо на этой земле, но дарил своей малышке ее первый настоящий оргазм от проникновения. Это навсегда запечатлелось в моей памяти.

— Конечно. — Отвечаю с наигранным равнодушием и иду за ним обратно в дом.

Но в его поведении что-то не так. Словно все это — ловушка. Пусть даже в этом нет ни малейшего смысла, но именно так оно и ощущается.

Мы заходим на кухню, и я ищу ее взглядом. Мне не нужно особо приглядываться — она стоит у края кухонного стола, как будто ждет нас. Она переминается с ноги на ногу, поднимает на меня взгляд и быстро отводит его..

Я обхожу кухонный остров, избегая ее взгляда, и легко касаюсь губами ее щеки.

— Трилби. Как всегда, выглядишь прекрасно. Как ты?

Ее грудь вздымается от глубокого вдоха, губы складываются в тонкую, напряженную улыбку.

— Все отлично, спасибо. А ты?

— У меня тоже все хорошо. — Я возвращаюсь на другую сторону острова, чтобы создать между нами хоть какую-то дистанцию. — Заехал попрощаться. Жаль, что не смогу быть на вашей свадьбе.

Она сглатывает, и я замечаю, что уголки ее глаз покраснели. Либо она плакала, либо совсем не спала.

— Все нормально. Мы понимаем. — Она бросает нервный взгляд на Саверо, который стоит, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдает за нами обоими. Потом она снова смотрит на меня. — Прости, совсем забыла про вежливость. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Конечно. Спасибо. — Я отвечаю, хотя пить не хочу, просто нужно чем-то занять руки, иначе я так и буду стоять тут и хрустеть костяшками пальцев.

Саверо протягивает мне стакан воды и наливает еще два — себе и Трилби.

— А где кружка с Долли Партон? — спрашиваю я, вытирая ухмылку большим пальцем.

Но вместо того чтобы рассмеяться, Трилби выглядит встревоженной. Ее взгляд мечется между мной и братом.

— Какие у вас планы после свадьбы? — спрашиваю я. Не потому что мне и правда интересно, я бы лучше себе глаза выколол, чем добровольно пускать в голову картинки, которые потом будут мучить меня всю оставшуюся жизнь, а потому что так поступил бы любой брат.

Трилби ищет глазами помощи у Саверо, и я вдруг задумываюсь, обсуждали ли они вообще, что будет после свадьбы.

— Мне нужно в Мексику, — пожимает плечами Саверо. — Встреча с людьми из картеля.

Трилби опускает взгляд на свои руки.

— В зависимости от того, когда я вернусь, может, на пару дней поедем в Рим.

— В Рим, — медленно киваю я.

Трилби поднимает на нас глаза, ресницы будто веером взметнулись.

— Мило.

— Ага. Самое время навестить кое-кого из семьи.

У нас в Риме нет близких родственников, так что я делаю вывод, что речь идет о семье, с которой мы работаем, когда это удобно обеим сторонам. А чаще всего, когда в воздухе пахнет Коза Нострой.

— Звучит весело.

Взгляд Саверо скользит к моему стакану, потом он запрокидывает свой, опустошает до дна и ставит на столешницу.

— Слышал, ты навестил Аугусто. — Он проводит ладонью по губам.

— Ага. Странно было, что он так и не объявился после смерти отца.

— Он меня, мягко говоря, не любит. — Губа Саверо презрительно поддергивается. — Поэтому и не появился.