Вместо того чтобы, как всегда, придержать для меня дверь, он встал в стороне, будто боялся приблизиться. Даже взгляд его скользнул куда-то выше моей головы.

Я шла за ним молча до самого лифта и прижалась к противоположной стене, когда двери закрылись. Мы стояли на расстоянии, как чужие, наблюдая, как пролетает цифра за цифрой, пока в ушах не щелкнуло от перепада, пока не прозвенел звонок и двери снова не разошлись в стороны.

Хотелось бы сказать, что я почувствовала облегчение, переступая порог этой квартиры, места, где мне было спокойно и где обо мне заботились, но это было неправдой. Я была натянутой, как струна, сплошной комок нервов. Я не знала, что сказать, что сделать и как себя вести.

Я обернулась, и мы заговорили одновременно.

— Спасибо…

— Я…

— Ты первая, — говорит он, кивая.

— О, эм… ничего. Я просто… я просто хотела сказать спасибо.

Он глубоко засовывает руки в карманы своих брюк и опирается плечом о стену.

— За что?

Я пожимаю плечами и оглядываю его квартиру, замечая мелочи, на которые раньше не обратила внимания: черно-белые фотографии Лонг-Айленда в рамах, шкаф с коллекцией наручных часов, стоящих на вращающихся подставках, и элегантный бар с кристальными штофами и тяжелыми стаканами с толстым дном.

Он следит за тем, как я впитываю каждую деталь, из которых складывается он.

— Хочешь выпить? — Он подходит к бару и снимает крышку с штофа.

Тот факт, что он предлагает мне алкоголь, хотя не раз давал понять, что я последняя, кому стоит к нему прикасаться, говорил о том, что ему уже все равно. Я киваю, и он наливает в два стакана по одному пальцу скотча, после чего протягивает один мне.

Наши пальцы едва касаются друг друга, и в этот момент наши взгляды встречаются, прежде чем он отдергивает руку. Я делаю глоток, и тепло разливается из груди по всему телу.

— Спасибо за все, что ты сделал, — говорю я.

— За что именно?

Я опускаю взгляд на пол.

— За то, что заботился обо мне. За то, что готовил для меня. За то, что держал меня в безопасности.

Тишина растянулась, и я с болезненной остротой почувствовала, как наши дыхания совпадают.

— Только за то, что ты выстрелил в Ретта, я тебя поблагодарить не могу, — медленно качаю головой из стороны в сторону.

— Ладно, — уголок его губ чуть поднимается. — Но я бы сделал это снова.

Я не могу удержаться от улыбки и опускаю взгляд обратно на пол.

Мы стоим посреди комнаты, делаем глотки скотча и смотрим друг на друга так, словно это наш последний шанс. Я чувствую, будто мы изгнаны из всего мира и заперты в этой квартире на вершине башни, высоко над всеми, кого мы знаем. Никто не смог бы попасть сюда без того, чтобы Кристиано не нажал пару кнопок на панели безопасности. Никто бы не узнал, если бы мы переступили черту.

Между нами пробегает искра осознания вместе с тяжестью его слов.

Это должен быть я.

Он озвучил то, что я считала невозможным. То, что есть невозможным.

Я отбрасываю запретные мысли. Если бы мы действительно переступили эту черту, пути назад уже не было бы. Это поставило бы под угрозу все, что я должна построить с Саверо ради моего отца.

Это к лучшему, что Кристиано уезжает.

Я допиваю остатки виски и ставлю стакан на барную стойку. Провожу пальцами по ее поверхности, любуясь отполированным махагони и тонкой окантовкой из чистого золота. Все выглядело стильно и сдержанно, совсем не так, как я ожидала от мужчины, в чьих жилах течет мафиозная кровь.

— Мне нужно поспать. — Я делаю шаг, чтобы пройти мимо него, но его пальцы обхватывают мое запястье. Прикосновение похоже на удар тока, и мой взгляд резко поднимается к его глазам. Сердце с грохотом ударяется о стенки груди, пока мы смотрим друг на друга.

Кристиано сжимает челюсти и тяжело сглатывает. Его голос срывается, когда он произносит:

— Помни, что я сказал. Не запирай дверь.

Он держит меня, пока я не киваю один раз, и только тогда кончики его пальцев скользят по моей ладони, заставляя нервные окончания вспыхивать и танцевать под кожей.

Как только я закрываю дверь, из груди вырывается долгий выдох. Я горжусь собой за то, что смогла уйти. Искушение подойти к нему, запустить пальцы в его волосы и прижать его губы к своим было таким сильным, что от него ныло все тело.

Я открываю шкаф, достаю новый пижамный комплект из шорт и топа, который купил Кристиано, и переодеваюсь. Я устала до изнеможения, но каждый сантиметр кожи горит. Я не могу даже натянуть шорты на голые бедра, не остановившись и не переведя дыхание.

Наконец я откидываю покрывало. Я уже почти падаю на мягкий матрас, когда вспоминаю его слова. Не те, где он велел оставить дверь незапертой, а те, где говорил сделать прямо противоположное.

Теперь я знаю, от чего он хотел меня защитить. Но он не знает, что теперь эта задача моя. Я та, от кого нужно защитить его.

Его признание этим вечером сказало мне все, что нужно было понять. У него не хватит сил держаться подальше, поэтому я должна найти их за нас двоих.

С этой решимостью я подхожу к двери, игнорирую его указание и поворачиваю замок. Через несколько минут я уже лежу под мягким, только что выстиранным одеялом и засыпаю.

Кристиано

Я лежу без сна, обхватив рукой свой полутвердый член, но так и не могу кончить. В последнее время у меня будто вечный стояк, но как бы я ни пытался, это не приносит ни малейшего облегчения. Уставившись в потолок, я ловлю любой звук из гостевой спальни в конце коридора, но, в отличие от прошлой ночи, вокруг лишь тишина.

Наверное, мне стоит радоваться за нее. Сегодня кошмары не мучили ее.

Я хотел расспросить ее об этом, но она словно замкнулась в тот же миг, как только я спросил, как она спала. Я уважал ее желание уйти от темы, но если это повторится, я вытяну из нее это дерьмо.

Я бросаю взгляд на часы, но стрелки сдвинулись всего на пять минут. Я тяжело выдыхаю и снова перевожу взгляд на потолок. Эта ночь будет чертовски долгой.

Я едва начинаю проваливаться в сон, когда слышу это.

Приглушенный стон просачивается из-под двери, и я резко сажусь на кровати. Пульс гулко бьется в ушах, но она так сильно мечется, что я слышу ее сквозь этот гул.

Стоны становятся громче. Они тянутся долгими, рвущимися на дыхание звуками и перерастают в тихие, напуганные крики.

На первом же «Нет!» я выскакиваю из постели и бегу по коридору. Что-то подсказывает мне, что это происходит не впервые, и я не позволю ей пережить еще одну ночь в одиночестве.

Я хватаюсь за дверную ручку и пытаюсь повернуть ее, но замок заклинило.

Я моргаю и пробую еще раз, сердце бьется быстрее от пронзительности ее криков.

Заперто. Черт.

Я врезаюсь боком в дверь, но, будучи одержимым безопасностью параноиком, я укрепил все двери и замки, когда купил это место. Остается только одно. Я бегу обратно в свою спальню и достаю пистолет из тумбочки.

Когда я возвращаюсь к ее двери, я слышу, как кровать скрипит под ее рыданиями. Звук такой, будто она вцепилась в матрас.

Я отступаю назад, прицеливаюсь в замок и выпускаю три приглушенных пули в сталь. Дверь распахивается, а пистолет выскальзывает из моей руки и падает на деревянный пол. Через мгновение я уже на кровати, стою на коленях, обхватив ее плечи ладонями.

— Кастеллано, проснись...

Я осторожно трясу ее за плечи, но она так глубоко погружена в кошмары, что даже не вздрагивает. Ее тело свернуто в позу эмбриона, а по вискам струится пот. Мне нужно ее разбудить.

— Нет! — снова кричит она. — Пожалуйста, не надо...

Я замираю, когда осознание накрывает меня. Я точно знаю, где она сейчас. Она сидит на заднем сиденье машины и умоляет человека с оружием не стрелять в ее мать.

Я опускаюсь на пятки.

Она слишком долго держала это в себе.

Я понимаю, почему она так поступила, и едва ли могу ее за это винить. Она не хочет обременять свою семью ужасом того, что пережила в тот день. Но с нее хватит. Ей нужно разделить свою боль с кем-то, и эгоистично или нет, но я хочу быть тем, кто заберет ее всю.