Его голос дрожит от сдержанности:

— Я боюсь, что если попробую тебя на вкус, то уже никогда не смогу остановиться.

Одно-единственное слово срывается с моих губ. Я никогда не думала, что опущусь до этого, особенно с таким мужчиной, как Кристиано.

— Пожалуйста...

Он замирает, и его губы едва скользят по моей коже, доводя меня до безумия этой жгучей, рвущей изнутри потребностью.

Я задерживаю дыхание.

И тут я слабею под его сильными руками, когда он прижимает меня к бетону.

— Ты, блядь, сводишь меня с ума, — его низкий шепот зажигает мою кожу, но он тут же охлаждает ее мягкими касаниями губ. Это сводит с ума, это не дает этому невыносимому напряжению прорваться.

— Кристиано... пожалуйста…

— Пожалуйста что?

Мое дыхание срывается короткими рывками.

— Я не знаю, — честно признаюсь я. — Я не знаю, чето мне нужно, но я больше не могу это выносить.

Очень медленно он подтягивает мою правую руку ближе к телу. Делает долгий вдох и опускает мою руку вниз, пока она не оказывается почти на уровне моего белья. Пульсация между ног становится еще настойчивее, словно мое тело знает что-то, чего не понимаю я сама.

Его пальцы переплетаются с моими, и он проводит ими под подол моего платья. Я не знаю, что он собирается сделать, но это ощущение балансирует на грани между мучением и темным, обжигающим обещанием. Его пальцы направляют мои к мягкой ткани трусиков, и, когда мысли сбиваются в рваный ритм, он мягко прижимает мои пальцы к ним.

Громкий, неконтролируемый выдох вырывается из моих легких.

Господи.

— Это то, что тебе нужно, малышка?

Я сглатываю снова и снова, не в силах вымолвить хоть слово.

Когда он сильнее прижимает мои пальцы, странная влажность покрывает кончики сквозь ткань, и из моих губ вырывается потрясенный, резкий вдох, который заставляет мой позвоночник выпрямиться.

— Ага, ты вся мокрая, — его улыбку невозможно не почувствовать на своей коже, и в это мгновение я понимаю, что ради этого стоит жить. Мы делаем это. И никогда в жизни я не чувствовала себя такой отчаянной и в то же время насыщенной.

Он нежно и медленно начинает водить моими пальцами по кругу поверх трусиков. Я поворачиваю голову и прижимаю лоб к колонне, пытаясь хоть немного остыть. Я хочу, чтобы это невыносимое желание наконец прорвалось, но в то же время я не хочу, чтобы оно когда-либо закончилось. С моих губ срываются тихие, рваные ноты отчаяния в такт с хриплыми вдохами, касающимися моей шеи.

— Ты так сильно дрожишь, — хрипло говорит он. — Это для меня, малышка?

Я не могу ответить. Все, что я могу, — это двигаться между нарастающим огнем в верхней части бедер и темным обещанием, упирающимся в основание моего позвоночника.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он прикусывает меня зубами, заставляя замереть.

— Только не говори мне, что мы не можем этого сделать, — в его голосе звенит отчаяние, от которого у меня подкашиваются ноги.

Перед глазами вспыхивает образ Саверо, как он вдавливает свои пальцы глубоко в горло мужчины. Леденящий страх пронизывает меня от сердца до кончиков пальцев, но даже он не способен остудить раскаленные угли, покрывающие мою кожу. Как бы я ни боялась Саверо, именно его брата я хочу, каждой умирающей частицей своей души.

Я выдыхаю с абсолютной уверенностью:

— Я и не собиралась, — шепчу я, мой голос разрывается на клочки от желания. — Я хочу, чтобы ты положил конец этому чувству.

Его тон становится мягче.

— Какому чувству?

— Как будто я вот-вот взорвусь. Я не знаю, как с этим жить, и это сжигает меня изнутри.

Внезапно жар у моей спины исчезает, и я слышу, как он опускается на одно колено позади меня. Его рука обхватывает мою левую лодыжку, и он поднимает ее, укладывая на свое поднятое бедро.

— Что я говорил насчет этих коротких платьев? — его голос дразнит, а кончик языка скользит по подолу, задевая изгиб моей попы. Желание растекается между ног, и меня охватывает ужас от того, как близко его лицо к этому месту, но вместе с тем я до отчаяния хочу, чтобы он положил конец этой жгучей тоске.

Его пальцы пробираются сквозь кружево, сжимаются в кулак, и одним резким движением он рвет ткань, срывая ее с меня.

Кончики моих пальцев ноют от того, как крепко я держусь за колонну, дыхание рвется короткими, жадными вдохами.

И тут что-то горячее, влажное и твердое прижимается к моему клитору.

О, Господи.

Он издает низкий звук одобрения, и огненные волны пробегают по каждому сантиметру моего тела.

Обхватив мои бедра, он проводит языком медленно и жестко, от самого кончика клитора до сжатого отверстия моей попы. Из горла вырывается звериный стон, но я слишком опьянена этим, чтобы хоть на секунду подумать о приличиях.

Его язык обводит мой вход, и когда я становлюсь полностью мокрой и скользкой, прохладный воздух подземного гаража обдает чувствительную кожу. Он снова прижимается ко мне и вылизывает мою киску с сосредоточенностью, граничащей с одержимостью, и давление растет вместе с нарастающей скоростью его языка.

Я сильнее прижимаю лоб к холодному бетону и закрываю глаза.

— Иисус. Блядь. Христос, — выдыхает он между жадными движениями. — Я и не думал, что грех может быть таким пиздец каким сладким.

Он издает долгий, низкий звук, а потом отстраняется и разворачивает меня в своих сильных руках. Мои глаза остаются закрытыми, потому что я не хочу терять это чувство. Я знаю, насколько это предательски. Я знаю, что должна остановиться. Но, клянусь своей жизнью, я не могу. Я хочу быть тем сладким грехом на кончике его языка до конца своих дней.

Его ладони разводят мои бедра, пока я не оказываюсь полностью открытой, спиной прижатой к колонне, а горячее дыхание опасного мужчины касается моей киски. Его пальцы разводят мои складки, и он наклоняется, легко задевая языком мой клитор. Из легких в сырое, густое от напряжения воздух вырывается отчаянный, сорванный стон.

Он прижимает палец к моему входу и медленно обводит его по краю, и звук влажной плоти прорезает ледяную тишину бетонного пространства. Моя смазка стекает на пол, и мне абсолютно плевать.

— Блядь, да. Дрожи для меня, моя прекрасная девочка.

Он легко кладет руки на мои трясущиеся бедра, будто наслаждается тем, что я не в силах контролировать реакцию своего тела на него. Когда он наклоняется ко мне и погружается лицом в мою влажность, из моей груди вырывается всхлип облегчения.

Он покрывает ртом всю мою киску, трахает мой вход своим грешным языком и посасывает мой клитор, словно это сосок.

Моя голова откидывается назад, а пальцы, дрожащие от напряжения, вплетаются в его густые волосы.

Когда его губы плотно обхватывают мой набухший клитор, он меняет угол и вводит палец наполовину внутрь меня. Мой стон срывается высоким, прерывистым звуком.

Он находит извращенно сладкий ритм между круговыми движениями по моей киске и жадными ласками клитора, и я начинаю тяжело, прерывисто дышать, балансируя на грани оргазма.

А потом, будто ему всего этого недостаточно, он подхватывает меня и усаживает прямо на свое лицо.

Мои руки тянутся вверх, цепляясь за края колонны, пока он раскачивает меня взад и вперед на своем рте. Из груди вырываются сорванные, отчаянные вдохи, когда я мчусь к абсолютному экстазу.

— Кристиано, — хрипло шепчу я. — Заставь меня кончить.

Он стонет прямо вмой клитор и закручивает язык внутри моего жара. И тогда мой мир взрывается миллионом звезд. Он не останавливается. Он продолжает раскачивать меня на своем лице, а я продолжаю кончать. Это такое грязное, неправильное удовольствие, и я никогда не захочу, чтобы он прекратил.

Мои ноги дрожат так сильно, что он даже не опускает меня на пол. Вместо этого он медленно ведет рот к моему бедру и покрывает его глубокими поцелуями по-французски, спускаясь вниз до самого колена, пока я слабо вздрагиваю у него на плечах.

Он поднимается, прежде чем я успеваю возразить, и я едва не задыхаюсь от голода, сверкающего в его глазах.