— Не подавись, Аллегра, — сухо отзываюсь я.

Она выпрямляется, расправляя плечи.

— Пошли, девочки. Хочу, чтобы вы все вели себя как надо. Для нашей семьи это важный момент.

Мы входим в просторный банкетный зал. Высокие, богато украшенные потолки возвышаются над нами, а стены с золотыми карнизами будто смыкаются, превращая нас в птичек в клетке.

— Ну и что он тебе сказал? — спрашивает Сера.

Я сглатываю, с трудом удерживая тошноту.

— Ничего особенного.

— Даже не сказал, что ты красивая? — Тесс наносит еще один удар по моей самооценке.

— У него похороны, и дела поважнее, — отвечаю я. Вроде как расчленить живого человека, пока тот задыхается у всех на глазах.

— Это он сам решил превратить похороны в помолвку, — парирует Тесс. — По-моему, это просто хамство.

— Поверь мне, — я разглаживаю складки на платье после поездки, — это не будет похоже на праздник.

Я поднимаю глаза и вижу, что она смотрит на что-то у меня за спиной. Оборачиваясь, чтобы проследить за ее взглядом, я замечаю несколько групп мужчин, все в черном, которые заполняют зал, словно термиты. Я наблюдаю, как они входят один за другим, их разговоры такие же напряженные, как морщины у них на лбу.

Из всех я узнаю только одного: Бенни Бернади. Его молчаливая и загадочная репутация словно входит в зал раньше него самого. шум стихает на пару децибел, когда он переступает порог.

Его взгляд обводит комнату по кругу и останавливается на нашей маленькой группе, а точнее, на Тесс. Она, как всегда, в черном, ее фирменный стиль, но каким-то образом ей снова удалось совместить приличие с развратом. На ней длинное черное платье в пол, обтягивающее тело, как вторая кожа. Через высокий разрез сбоку видна обнаженная нога, а кожаные ремешки гладиаторских шпилек вьются вверх до самого колена, словно виноградная лоза.

Я тут же кашляю, чтобы она обратила на меня внимание. Мне не нравится, как он на нее смотрит, как будто собирается съесть.

— Это не хамство… — Сера встает на мою защиту, возвращая мое внимание от оценивающего взгляда Бенни к нашей младшей сестре. — Это важно. Трил выходит замуж за самого влиятельного мужчину в городе. Чего ты ожидала?

Я сжимаю руку Серы.

Тесс наклоняется ко мне так близко, что ее дыхание касается моей щеки.

— А кто тот мрачный тип рядом с ним?

Я нахожу взглядом Саверо и перевожу глаза направо. Пульс учащается от накатившего чувства вины.

— Это его брат. Кристиано.

— Ни хрена себе. Даже с этим грязным прищуром он самый горячий мужчина в комнате.

— Судя по тому, что я успела о нем понять, он угрюмый мудак, — бросаю я, надеясь, что на этом разговор закончится.

Но я же должна знать свою сестру лучше.

— Угрюмый и охуенный. Он мог бы послать меня к черту, а я бы с радостью пошла.

Его взгляд поднимается и встречается с моим, и все вокруг мгновенно стихает. Тесс все еще говорит, но я ее не слышу. С этого расстояния невозможно понять, зол он, раздражен или просто разочарован тем, что скоро я стану его невесткой. Я отвожу взгляд. Хотелось бы, чтобы он сделал то же самое, но бок моей щеки начинает гореть, и я почему-то уверена, что он все еще смотрит на меня с другого конца зала.

Я снова поворачиваюсь к Тесс.

— Прости, что?

— Ты не знаешь, он свободен?

Я резко вдыхаю.

— Я буквально только что с ним познакомилась, Тесс. Понятия не имею.

Она отшатывается.

— Все, все, не обязательно сразу кидаться.

— Прости, — бормочу я, внезапно чувствуя себя виноватой и как будто насквозь прозрачной. — Я не хотела срываться.

Она вздыхает и, похоже, впервые за весь день замечает, что мне не по себе.

— Все нормально. Просто странно, правда? Находиться в комнате, полной вооруженных мужчин. У меня самой внутри все сжимается, и это при том, что я не выхожу выхожу за одного из них. На, держи. Может, это тебя немного успокоит.

Она протягивает мне бокал шампанского и легко чокается своим. Звук выходит хрустальный, изысканный, совсем не такой, как этот день. Я тянусь за глотком, но в итоге залпом выпиваю почти половину, надеясь хоть чем-то заполнить внезапную пустоту в груди.

— Полегче, тигрица, — шепчет Сера. — Не дай семье это заметить…

Я делаю еще один глоток. Шампанское потрясающее, легкое, свежее, с правильной сухостью. Оно чуть отпускает натянутость в висках.

— Которая семья?

Ее брови сдвигаются.

Я уточняю:

— Его, наша или фирма?

Она оглядывает зал.

— Разве фирма, это не его семья? Они все будто одного сицилийского замеса. Гладкие черные волосы, маслянистая кожа, одинаковые гардеробы, если судить по внешнему виду…

Я смеюсь в бокал:

— Вот именно.

Она наклоняет голову и чуть щурится.

— А вот женщины…

Я резко поднимаю взгляд:

— А что с ними?

Сера прикрывает губы бокалом и понижает голос:

— Они как будто вообще из другой породы.

Я сосредотачиваюсь на ней, хотя внутри все скребется от желания посмотреть, на кого она смотрит.

— Что ты хочешь этим сказать?

Я ведь даже не подумала, что в жизни Саверо могли быть другие женщины. Хотя нет, конечно, были.

— Либо у них у всех скандинавская кровь, либо они вбухали целое состояние, чтобы выглядеть так, будто она у них есть.

Я поворачиваюсь совсем чуть-чуть, но уже этого хватает, чтобы полностью с ней согласиться. В дальнем углу зала, один сплошной блонд с идеальной укладкой, надутые сиськи и платья с такими разрезами, что для похорон там определенно слишком много голой кожи.

— Да ну нахрен женитьбу на доне, — бормочу я. — Эти женщины выглядят куда страшнее.

Сера сжимает мою руку и сочувственно улыбается:

— Пойдем, пройдемся.

Вечер тянется бесконечно. Мы выслушиваем один тост за другим, посвященные великому человеку по имени Джанни Ди Санто. Мы едим черную икру и фуа-гра, пьем дорогое шампанское (когда никто не смотрит) и удобно забываем о том, что ради этих поминок кто-то вполне мог погибнуть, чтобы мой жених мог все это оплатить.

— О чем ты сейчас думаешь? — спрашивает Сера, когда мы смотрим в окна террасы на темнеющее небо.

— О том, что я никогда раньше не видела столько часов Breitling в одном помещении.

Она усмехается и легонько толкает меня локтем.

Громкий звук включившейся системы оповещения заставляет нас обернуться к сцене, и мое сердце начинает биться неровно. Похоже, я все это время просто отрицала происходящее, потому что сейчас, когда вот-вот объявят о моей помолвке с Саверо Ди Санто, во мне просыпается первобытное желание сбежать.

Голос ведущего гремит из динамиков:

— Прошу поприветствовать сеньора Саверо Ди Санто, возвращающегося на сцену!

В зале раздается бурная овация, и от ее искренности меня буквально передергивает. Саверо берет микрофон и скользит взглядом по залу. У меня кружится голова.

— О боже, вот и все, — шепчет Сера.

Я вцепляюсь в ее руку, чтобы не упасть.

— Кто-то может сказать, что похороны, особенно похороны человека, которого любили и уважали так, как моего отца, не самое подходящее место для объявления о помолвке. Но кто знает, когда мне еще удастся собрать всех самых близких людей в одной комнате?

— И живыми… — бормочу я себе под нос.

— Как многим из вас известно, мой отец вел успешное деловое партнерство с семьей Кастеллано, и порт сыграл ключевую роль в некоторых наших операциях по импорту и экспорту. После смерти отца я верю, что мы можем только укрепить это сотрудничество. Так что с этого дня мы будем совладельцами Castellano Shipping, и я с радостью представляю вам свою невесту, Трилби Кастеллано.

— Ебать копать, — шепчет Сера.

— Улыбайся, — говорит Аллегра и незаметно толкает меня локтем.

Сотня глаз устремляется на меня, но я чувствую только одну пару. Мой взгляд сам тянется к Кристиано, и тяжесть его взгляда будто тянет меня вниз.

Я жадно хватаю воздух, пока комната кружится вокруг.