— Я вас услышал, Ваше Величество, — сказал я. — Если Яков вам доверял, значит и я вам доверяю. Так о чём вы хотели поговорить?

Император слегка откинулся назад, будто прислушиваясь к собственным мыслям, и заговорил неторопливо, с тем самым оттенком, который был и насмешкой, и властью одновременно:

— Ну, во-первых… рад приветствовать вас в нашем мире. И особенно рад, что вы попали именно в мою Империю. Рад, что вы решились возродить свой род. — Он сделал короткую паузу и хмыкнул. — Это смелость, барон. И за смелость я уважаю.

Он чуть склонил голову, уголки губ дрогнули в усмешке.

— Пока я не могу раскрыть вам всех карт. Почему ваш род настолько ценен… как именно он связан с Империей… — он слегка развёл руками, — всему своё время. Но подарки я раздавать могу и сейчас. Так что примите третий подарок лично от меня.

Он выдержал театральную паузу, будто собирался сказать нечто важное:

— Вернётесь домой — велите одному из ваших дружинников выйти к воротам и крикнуть: «Император прощает всё, что ты сделал… но при условии, что ты пройдёшь ритуал веры у этого барона». — Он усмехнулся. — И ещё: на следующий день пусть к вам пускают всех. Не бойтесь, вас никто не тронет, я гарантирую. А тот, кто придёт… ну, он сам всё объяснит. Если сможет разговаривать.

Я нахмурился, но Император только махнул рукой.

— О, не берите в голову. Это сюрприз. Ещё один маленький подарок от Императора. Сегодня я, похоже, слишком щедрый. Столько раздаю… даже одного помиловал.

Он слегка наклонился вперёд, и голос его стал холоднее:

— Передайте ему: все его документы будут сожжены. Но есть нюанс. Денег у него больше нет. Они пошли на благотворительность Империи. — Его усмешка стала шире. — И не сомневайтесь, барон, они и вправду пойдут на дело. На эти средства мы построим детские дома, приюты, восстановим часть трущоб. Хватит, пожалуй, на целый город.

Он на миг замолчал, усмехнувшись уже про себя, затем поднял взгляд:

— И последний подарок. Если вы вдруг решили отказаться от поездки в Академию Магии — настоятельно советую передумать. Вы сейчас в такой безумной опасности, что даже тот, кто придёт к вам через два дня, не справится. И даже Максим не потянет.

Я ощутил, как напряглись плечи, но Император только развёл руками:

— А я, как Император, вмешиваться не стану. Да и… честно говоря, не хочу. Это ваши проблемы. Я ещё не решил, как относиться к вам. Не бойтесь, нападать я не собираюсь, ваш род тоже не уничтожу. — Его глаза блеснули холодным огоньком. — Просто пока не решил.

— А с чего вдруг такая щедрость, ваше величество, — не выдержал я. — Если вы сами ещё не решили, что со мной делать?

Император чуть приподнял уголок губ.

— Ну… тут всё просто, барон. — Он сделал паузу, будто подбирал слова. — Когда-то Яков очень сильно помог мне. И я остался ему должен. Всё, что вы называете «подарками», — это ответная услуга. За Якова.

Его взгляд на миг стал жёстче.

— Он слишком о вас заботился. Настолько, что даже решился покинуть этот мир. Значит, он видел в вас то, чего я пока не вижу. Поэтому я и не знаю ещё, что с вами делать. И как относиться к вашему роду.

Император задержал на мне взгляд. Потом усмехнулся — сухо, без веселья.

— А теперь вы уж меня простите. В том виде, в котором я вас встретил… я не могу появиться перед остальными. Мне нужно переодеться. Запомните: то, что произошло здесь, не стоит рассказывать. В таком виде меня редко кто видит. Считайте это последним личным подарком.

Он кивнул коротко:

— Всё остальное будет уже на церемонии. Ваш подарок официальный — через несколько минут. За дверью вас ждёт слуга, он проводит вас в зал. А вы же понимаете — монархи всегда должны чуть опаздывать.

Он усмехнулся ещё раз и пошёл к двери, которую я раньше не заметил. Потайной ход. Ясно. Скорее всего, он вёл прямо в тронный зал. Нас же поведут официальными коридорами.

Я повернулся к Милене и Ольге. Лица их уже были спокойнее — всё-таки аристократок учат держать лицо. Но я знал: вопросов у них теперь будет слишком много. И у меня к ним тоже. Сначала — церемония.

Мы вышли. Нас встретил слуга и повёл по коридорам. Один поворот, второй, третий, четвёртый… картины, барельефы, статуи. Всё — для того, чтобы гости чувствовали величие и терялись в масштабе.

В конце мы вышли к тронному залу. Там уже столпились журналисты. Нас подвели к боковому проходу, чтобы пока не засветиться.

Слуга бросил на меня быстрый взгляд, усмехнулся и легко провёл рукой в воздухе. Вспыхнуло бытовое Эхо — и мой костюм сам собой очистился в районе паха.

Я замер, осознавая.

Вот оно что…

Все те видения, что пронеслись у меня в голове, отразились и на моём внешнем виде. Император это видел. Конечно видел. И потому так усмехался. А я, занятый совсем другим, не заметил.

Не прошло и двух-трёх минут, как двери сбоку распахнулись. Вышел человек в официальной форме имперских служителей — прямой, как жердь, с голосом, поставленным так, что он пробирал даже сквозь шум толпы.

Он поднял руку, требуя внимания, и зал мгновенно стих.

— Прошу тишины! — прозвучало громко, но без надрыва, величественно. — Прошу приветствовать Его Императорское Величество!

Секунда паузы. И голос грянул снова, будто раскат грома и именно он вывел меня из мыслей:

— Олег Рюрикович, Император и самодержец Всея Империи!

Эхо этих слов ударилось о колонны и разнеслось по сводам. Даже журналисты, только что толкавшиеся локтями, разом замерли, прижав камеры и планшеты к груди.

Я же только сейчас понял: если меня спросить, как выглядел кабинет Императора, я, наверное, не смогу толком ответить. Слишком много всего навалилось в тот момент. Я запоминал факты, сухие детали — где окно, где двери, за какой шкаф можно укрыться, если вдруг в меня полетит магия.

А вот этот зал… тут уже невозможно было не запомнить.

Колонны уходили ввысь, поддерживая тяжёлый потолок, украшенный мозаиками и позолотой. Пространство вмещало бы тысячу человек, может быть, и две. Но сейчас здесь было меньше людей — только те, кому позволено. В центре высился пьедестал с троном, сплетением камня, золота, дерева и Эхо.

Император шагнул к трону и сел. Всё вокруг будто изменилось. То был уже не человек в кедах, а властитель Империи, символ её силы и закона.

Голос служителя, поставленный и сильный, разнёсся под сводами:

— А теперь… — он выдержал паузу, позволив залу стихнуть до полной тишины, — прошу подойти к престолу и преклонить колено перед Его Императорским Величеством, Олегом Рюриковичем, барона Аристарх Николаевич Романов!

Я пошел вперёд. Милена и Ольга остались позади, как и положено в таком случае.

Пьедестал возвышался над залом, и к нему вели шесть ступеней. Я знал правила: на третьей нужно остановиться, преклонить колено так, чтобы одна нога была на третьей, другая — на четвёртой. Всё по этикету.

Я остановился на третьей ступени, как требовал этикет. Одно колено — на камне, вторая нога — на четвёртой ступени. Всё ровно, всё правильно.

Император поднял ладонь — короткий, уверенный жест. Я встал.

— За заслуги барона Аристарха Николаевича Романова, — произнёс он громко, и эхо слов ударилось в своды, — за то, что он пробудил силу Эхо родового, Тринадцатого, великого древнего рода… Я, Император Олег Рюрикович, объявляю: в день свадьбы барона Романова состоятся не два бракосочетания, а три.

Зал замер. Даже воздух стал тяжелее.

— Третье, — продолжил он, — с моей дочерью. Златой Олеговной Рюриковной. Это высшая степень благодарности. Но род пока остаётся баронским. И, барон, — здесь в его голосе скользнул почти человеческий оттенок, — позаботьтесь о ней. Я как отец прошу.

Я поднял взгляд. Лицо Императора оставалось каменным. Ни улыбки, ни тени эмоции. Но я прекрасно понимал: если бы это была не церемония, а его кабинет, он сейчас ржал бы в голос. Ржал бы, как конь последний, и до слёз.

Почему не завод? Не квартира? Ну хотя бы машину подарил бы! Или, в крайнем случае, золотую ложку. Да хоть что угодно! Почему ещё одна женщина? У меня и так денег нет. На двоих невест не хватает…