Гостиная опустела. Только разбитые витражи напоминали, что смерть стояла здесь в шаге от меня.

Ну что ж. Если у меня есть неделя, значит, нужно успеть.

Подготовиться. Решить все проблемы рода. Даже если я, как глава, умру — брат унаследует не руины, а крепкий фундамент.

И да, пора ехать к заводу. Вопросы сами себя не закроют.

Я выдохнул и оглядел осколки на полу.

— Чёртовы стёкла… — пробормотал я. — теперь вставлять.

#@&!%!!!

%%$#!!!

@#$%!!!

Да как он выжил?!

Да как, мать вашу, так?!

Второй раз.

Второй чёртов раз подряд!

Я видел его голову через прицел. Чистый выстрел. Дистанция — шестьсот метров. Не километр, не полтора — идеальная линия. Ветер ноль. Траектория ровная, как по линейке. Всё. Гарантия. @#%$!!!

И снова нет.

Снова кто-то встал между мной и целью. Сначала дружинник. Теперь этот, сраный имперец. Они не должны были успеть. Никто не должен был успеть!

&!%%!!!

#%$!!!

Я убивал герцогов. Я убивал графов. Я убивал тех, кого Империя берегла, как зеницу ока. Я пробивал их щиты, я находил дырки в их охране, я ждал неделями, чтобы выстрелить в единственный момент. И всегда — всегда! — цель падала.

И никого не волновало, кто там стоял рядом: дружина, советники, охрана из десятков магов. Никто не вставал между мной и пулей!

%%$#!

Я даже убивал тех, кого сама Империя подсовывала мне. Их «живцы». Они думали — я клюну, я выстрелю по их идеальным условиям, где всё устроено для поимки. Ха-ха-ха!!!

А я не стрелял там. Я стрелял в другом месте. В другое время. В другом городе, @$#!. Цель всё равно падала, но уже так, что их капканы оставались пустыми.

@#!

#@!!

Шестьдесят лет. Шестьдесят чёртовых лет я работаю.

И ни одного промаха. Ни одного живого после выстрела.

А теперь этот щенок.

Мальчишка. Барон без роду, без племени.

И он выжил дважды.

ДВАЖДЫ!!!

#@!!%

&!@%$!!!

Это невозможно.

Это против всех правил. Против самой моей сути.

Я — Смерть. Я прихожу, и цель исчезает. Так было всегда.

А теперь?..

@#%!!!

Я злюсь. По-настоящему. Впервые за десятки лет.

Этот мальчишка… этот барон… он заставляет меня чувствовать. Я давно забыл, что такое злость. Давно не помнил, что значит провал.

Но правила есть правила. Моё собственное обещание.

Я дал его в самом начале. Ещё тогда, когда только начал этот путь. Я поклялся: любая цель, на которую я беру заказ, умрёт. Всегда. Но если случится невозможное и она выживет даже после второй пули — я стану её тенью. Её слугой.

Второй выстрел… я не засчитал. Там вмешалась сила чужая, слишком чужая. То был не промах, то было вмешательство. Но этот раз… этот выстрел… был моим. Чистым. Подготовленным. Всё по правилам.

И он выжил.

@#!

Значит, слово есть слово.

Я обязан.

Только как?

Имперцы уже рядом. Они ищут. Они чуют, как волки. Если я появлюсь открыто — обо мне узнают. А я не хочу, чтобы они знали. Не хочу, чтобы они видели меня рядом с ним.

Придётся ждать. Искать момент.

Войти тихо. Без следа.

И теперь он мой господин.

Он мой господин — но только он должен знать об этом.

Ха! Прошло больше двух недель.

И я всё ещё жив.

Выстрела так и не было. Хотя случаев было море.

Поездки в Красноярск. Поездки к заводу. Попытки выбраться на охоту к разлому. Тренировки с дружиной. Даже портные приезжали — несколько раз, чтобы снять мерки и довести костюм до ума к приёму у Императора.

И вот теперь, сидя утром на кухне за чашкой кофе, я могу спокойно разложить всё по полочкам.

Начну, пожалуй, с самого тонкого момента — визитки Кирилла Евгеньевича. Перед самым уходом он «забыл отдать» её и передал через дружинника. Я слишком хорошо понимаю: такие люди ничего не забывают. Это был ход, рассчитанный на слухи. Дружинники общаются между собой, слуги — тоже. Один скажет другому, и через пару дней меня уже будут обсуждать в Красноярске как «барона, которому оставили визитку из самой канцелярии». А там слухи дойдут и до родов — через их же охрану и прислугу. Империя умеет играть такими вещами.

И визитка действительно пригодилась. В Красноярске я оформлял окончательную регистрацию рода: внесение в реестр, официальное признание герба, печати, подписи. Всё должно было пройти чисто, но вместо пяти документов мне подложили сто четыре. Я уже начал думать, что попросят справку о количестве моих почек. Не хотел пользоваться визиткой — но пришлось. И после этого бумаги вдруг перестали множиться.

Так же в Красноярске я заказал новые ножны для клинка: старые уже слишком потертые. Сняли мерки костюма. Потом портной приезжал ко мне в поместье ещё дважды, чтобы довести всё до идеала. Деньги у рода теперь появились, так что ткань выбрали лучшую.

А поездка к заводу показала другое. Максим говорил, что старого оборудования там нет — всё давно списано. Но внезапно оно нашлось. Хранилось на складах, и как только запахло скандалом, его вытащили и даже провели ремонт в некоторых цехах. Всё это — проделки графа и барона: им нужно было сохранить ликвидность договора любой ценой.

С охотой вышло хуже всего. Монстров не встретили. Только следы и трупы. Будто кто-то заранее прошёлся и зачистил территорию.

Журналисты у ворот всё ещё стоят, но толпа стала меньше. Камеры щёлкают по расписанию, утром и вечером. Дороги — слишком пустые. Тишина — слишком правильная.

И вот сегодня — день приёма у Императора.

Слава Эхо, хоть сейчас могу посидеть на кухне спокойно. Максим не торчит рядом. Всё-таки прошло больше двух недель, а выстрела так и не было. На кухне я в полной безопасности: есть зона, где меня невозможно достать ни из какого прицела, и стены такие, что пуля их не прошьёт. Можно позволить себе кофе и пару лишних мыслей о предстоящем визите к Императору.

А вот первые дни были совсем другие. У Максима тогда было какое-то маниакальное желание защищать меня каждую секунду. Он даже предлагал, чтобы ночью со мной в кровати спали два дружинника — со стороны окна. Чтобы пуля прилетела сначала в них. Я еле его отговорил от этого абсурда. В итоге сошлись на том, что у окна будет сидеть он сам.

Спать он, конечно, не спал. Первые три ночи вообще. Сидел на стуле, глядел то на меня, то в окно, то снова на меня. И так — часами. Постоянно светился своим Эхо: даже в темноте оно ощущалось, словно лёгкое давление, от которого невозможно спрятаться. Теперь я знаю, что такое жить под чужим взглядом.

А когда он всё-таки уходил поспать, выяснилось, что даже одиннадцатому рангу нужно отдыхать хотя бы раз в трое суток. Ну как «поспать» — лечь на час и встать, будто ничего не было. Но именно в эти часы вокруг меня начиналась настоящая осада: ходила толпа дружинников, иногда штук десять. Они вставали так, чтобы с любой стороны пуля сначала попала в них, а только потом во мне появилось новое технологичное отверстие.

Я пытался возражать. Не хотел, чтобы мои люди превращались в живые щиты. Но они не слушали. «Увольняйте, господин, — говорили они, — но мы всё равно будем стоять. Хоть безработные, хоть нет, но мы вас прикроем». И тут уж я смирился.

С тех пор прошло время, и всё немного поуспокоилось. Нет, охрана никуда не делась, но накал первых ночей спал. Теперь можно хотя бы посидеть на кухне в тишине, с кофе, и спокойно думать о том, что ждёт впереди.

Но главная странность — это охоты и поездки к заводу.

Ни одного монстра. Ни одного эха. Даже следов поблизости почти нет. Словно они вымерли. Или — что хуже — их кто-то планомерно вырезает до нас.

И дело не в том, что мы горели желанием потренироваться на живых тварях. Проблема совсем в другом. Я только недавно понял: наш род очень неплохо зарабатывал именно на убийстве этих самых монстров и продаже их частей. Когти, клыки, железы, ядра Эхо — всё это уходило по контрактам. Доход был стабильный, привычный. И именно на нём держалась значительная часть бюджета.