Проныра. Всё узнал, всё подготовил. И отговорки у меня кончились.

Я отложил салфетку, поднялся из-за стола и легко поклонился:

— Дамы, до скорого.

Злата уже раскрыла рот — по выражению лица было видно, что она собиралась о чём-то заговорить, — но тут же осеклась: Максим шагнул рядом со мной первым. Аристократические рефлексы сработали точнее любых приказов: перебивать того, кто уже занял разговор, — дурной тон. Даже если этот «кто» — простолюдин. Она лишь тонко скривила губы и промолчала. Ольга проводила меня взглядом — тёплым, спокойным; благодарность к Максиму в её глазах читалась без слов.

Мы вышли в коридор. Я едва заметно замедлил шаг, собирая себя, и продолжил уже вполголоса:

— Про посёлок для дружинников не забывай. Посчитай смету: земля, бараки под старт, потом — нормальные домики. Если всё пойдёт, перевезём семьи ближе. Это будет намного безопаснее. Сейчас у нашего рода много врагов, и я хочу по возможности обезопасить всех своих людей.

— Сделаю, господин, — так же тихо ответил Максим. — Сегодня к вечеру принесу прикидки. И… насчёт ритуала — я понимаю ваши причины. Но мы рядом. Мы держим.

Я кивнул. Внутри всё равно дрожало — не от страха перед клятвой, от страха перед собой. Хотелось дотянуть до Академии, окрепнуть, научиться держать эти чужие струны так, чтобы не проваливаться. Но день уже шёл своим чередом.

— В кабинет, — сказал я. — Письма, потом — к убийце. Вечером вернёмся к клятве.

Максим шагнул вперёд, распахнул передо мной двери. Я прошёл, чувствуя на плечах взгляд Златы из столовой — колючий, сдержанный — и лёгкий, почти невесомый вздох Ольги. В делах было много рутины. Внутри — слишком много перемен. Но порядок выстраивается только шагом. Сегодня — делами. Вечером — ритуалом. И в оба раза — без права на провал.

Когда мы приехали в поместье после всего, что случилось, я никак не могла прийти в себя.

Я знала о многих тайнах Империи — отец часто доверял мне куда больше, чем полагалось дочери. Иногда даже заставлял приносить клятвы о неразглашении. Но то, что происходило здесь… выходило за все границы моего понимания.

Рассказ главы дружины моего будущего мужа (да, отец, можешь злорадствовать сколько угодно — я уже решила: он будет моим мужем) поразил меня до глубины души.

Три человека. Всего трое. И они положили отряд из шести сотен элитных наёмников. Да, там были воины Канцелярии, но даже без них картинка складывалась одна: три человека против целой армии.

Я слышала о сильных в Империи, о легендах, но чтобы так…

А потом — монстр девятого ранга. Он не просто его увидел, он ещё и сразился с ним. Как?.. Почему не скрыл от меня и от главы Канцелярии Красноярска свою силу рода? Зачем так открыто? Да и сам Кирилл Евгеньевич — я его знала, он бывал у отца, ведь служил не только главой канцелярии Красноярска, но и в Тайной Канцелярии. Я привыкла к его холодной уверенности, к тому, что он всегда держит всё под контролем. Но здесь, рядом с этим бароном, даже он вел себя иначе.

И всё же они вдвоём с Миленой каким-то образом победили монстра. Потом их внесли в машину полумёртвыми… и уложили на сиденья, словно хрупкие сосуды.

Мы прибили в поместье. Я пошла за еще одним странным дружинником, несущим Милену в её комнату. Ольга пошла со мной. Максим и Кирилл Евгеньевич понесли барона.

И всё время у меня в голове звучало одно: да что здесь, мать его, происходит? Почему вокруг этого человека кружат такие силы?

Почему отец доверил меня именно ему?

Пять дней я пыталась хоть что-то узнать у Ольги. Но она молчала, как шпион. На любой вопрос отвечала одно и то же: «Пройдёшь ритуал — сама поймёшь. Может, тогда и Аристарх сам расскажет».

Аристарх, Аристарх, Аристарх… Все только о нём и говорят. «Господин», «барон», «наш господин».

Что с ним не так? Почему дружинники смотрят на него так, будто готовы умереть по одному его слову? Почему в их глазах такая преданность, словно у них нет другого рода, куда можно было бы уйти?

Род-то бедненький. Денег у них немного. С чего такая верность?

Может, стоит написать отцу, попросить прислать сюда денег? Хотя… нет. Я гордая. Буду держаться сама.

С едой здесь проблем не было. Тётя Марина готовила так, что я забывала про все вопросы. Её пирожки… ах, пирожки! Никогда в жизни я не ела вкуснее. Хорошо хоть фигуре это не угрожало — магия спасала.

И всё же атмосфера этого дома давила. Я ловила себя на том, что всё время думаю о нём.

Делаю вид, что злюсь, что лучше бы он умер, и свадьба рассыпалась. А внутри тревога точит, и сердце ноет, и шаги сами тянутся туда, где он лежит.

Пять дней я ходила по коридорам и думала только об одном человеке.

Почему я всё время думаю о нём?..

И тут настал день, когда он очнулся.

Я услышала крик Ольги. Нет, не потому, что оказалась рядом. Не потому, что случайно подслушала. Хотя… Кому я вру? Сама себе. Я подслушивала. Я ждала. Я знала, что эта барышня взвизгнет, как девица, увидевшая мышь, когда он придёт в себя. И я была готова это услышать.

Я сорвалась и побежала. Но — опоздала. Его уже выносил на руках Максим.

Куда он его несёт? Куда же ещё… конечно, к Милене. К этой… милой. Да почему к ней?! Почему не ко мне? Почему не проверил, как я? А если бы я пострадала?

…И почему я вообще об этом думаю? С какой стати я жду его внимания? Я ведь не хочу замуж за него. Совсем.

Или… хочу?

Я фыркнула и ушла, сделав вид, что мне всё равно. Жив и жив — и ладно. А сама потом сижу и думаю о нём. Может, всё-таки сходить? Может, проведать? А вдруг ему плохо? Может, воды принести? Или еды? После пяти-то дней без сознания…

Я ведь даже заметила, что у него в комнате стоял только графин, и еды рядом не было. Почему я вообще обратила внимание на такие мелочи? И почему Ольга не позаботилась? Дура… Разве не очевидно, что он захочет есть? Может, сходить к тёте Марине и попросить что-то вкусное, что он любит?

…А потом я остановилась. С какой стати я должна кому-то что-то носить? Я не служанка. Я — дочь Императора.

И всё же ноги сами понесли меня в сторону кухни.

И тут я его снова увидела. На руках у Максима. Он опять был без сознания. И у меня самой чуть сердце не остановилось. Да сколько же можно? А если он и вправду умрёт? А если я так и не успею понять, хочу ли быть с ним или нет?..

За Максимом шагал мрачный и молчаливый Филипп. Я слышала, что это его личный человек. Не дружинник, не подчинённый Максима Романовича, а только его. Личный охранник. Смешно даже: охранник, у которого сил едва на пятый, ну может седьмой ранг пути силы. Но так говорили. Так шептались в коридорах, и я подслушивала. Да-да, я подслушиваю. Потому что мне интересно.

А потом пришла ночь. Ночь после того, как он снова потерял сознание. Я ворочалась до рассвета, не могла уснуть. И в этой темноте наконец призналась себе: он мне не безразличен.

Люблю ли я? Нет. Так сказать не могу. Но точно знаю: равнодушной он меня не оставляет. Слишком он… интересный. А я люблю интересное.

Значит, завтра я проведу ритуал.

Пусть хоть удовлетворит моё любопытство. Но я должна узнать, что же с ним не так.

А если не будет так интересно, то обращусь к отцу. Я уверена, он найдет способ, как отменить ритуал. Наверное…

Мы дошли до кабинета почти в молчании. Максим был погружён в свои мысли — по выражению лица я мог догадаться, что он уже мысленно прикидывал, где именно разместить ту самую деревню, о которой я обмолвился. Решение вышло спонтанным, но я прекрасно понимал: оно необходимо.

С врагами, которые могут позволить себе нанимать элитных бойцов, предательство может прийти не через золото, а через страх. Достаточно пригрозить семьям дружинников — и всё. Поэтому укрепить их рядом с родом, под нашей защитой, значит защитить и себя.

Максим явно не хотел меня оставлять: слишком боялся, что я снова полезу куда не нужно и потеряю сознание. Но я его спровадил: