С поля я вернулась пораньше. Первым делом набрала вёдро воды — побольше, чтобы вымыться с головы до ног. Хотелось быть чистой, красивой, готовой для него. Он сказал, что зайдёт чуть позже, но я, наверное, сама пойду ждать его на улице. Не хочу, чтобы мама с папой его видели — это меня смущает.

Хотя, что скрывать, в деревне все и так знают, что мы с ним теперь вместе. Я сразу сказала об этом, когда Витя объявил, что я его девушка. Но всё равно щёки горят — как-то неловко.

Другие девки только и шепчутся за спиной: «Да он тебя просто выебать хочет». Фу, даже выражаются мерзко, некрасиво. «Ты что, не видишь, они бандюки, да на нём написано, что людей убивал». Дуры! Они ничего не понимают. Они не знают Витю. Только я одна вижу его настоящего. Мой Витя — не такой.

Я начала умываться, тщательно, как никогда. Интересно, стоит ли ещё и побриться? Мама говорила, что это гигиеничнее, но я делала это редко — лезвие одно, жалко тупить его по пустякам. Мы не так часто меняем еду на такие мелочи, как принадлежности для гигиены. Но сегодня особенный день. Сегодня я должна быть идеальной.

Решилась. Побреюсь начисто. И подмышки тоже — наверняка это некрасиво, если оставить. Я ведь видела Витю без футболки: он всегда гладкий, выбритый, ухоженный. Настоящий мужчина, хоть на теле у него и немало шрамов. Наверное, это всё от тренировок — ведь он дружинник аристократа, я теперь это знаю. Он сам признался мне и попросил хранить тайну. Я никому не сказала, даже подругам. Пусть все думают, что он бандит, а я знаю правду: он доверился мне. Аристократ вот-вот приедет, со дня на день, и тогда всё изменится. Деревня заживёт иначе.

Лезвие скользнуло — ой! Порезалась. Ничего страшного. Приложу кусок старой газеты, папа так всегда делает после бритья. Глупость, конечно, но помогает. Немного пощипывает, зато кровь остановилась. Я улыбнулась самой себе: неопытная, а туда же — красавицей готовлюсь стать. Но ради Вити стоит.

Ну вот, всё. Чисто. Готово. Осталось только надеть платье. То самое мамино, которое она хранила «на особый случай». Сегодня именно такой. Ткань лёгкая, простая, но красивая. Да и снять легко, если вдруг… Не хочу, чтобы между нами стояли лишние завязки или пуговицы, когда мы решим быть близки по-настоящему.

И тут за окном я услышала гул машин. Сердце дрогнуло: неужели аристократ приехал? Витя ведь говорил — «со дня на день». Значит, сегодня! Сегодня праздник двойной: и наша деревня заживёт по-новому, и я наконец стану с Витей по-настоящему близка.

Но к радостному звуку моторов примешались крики. Грубые, злые.

— Стой, сука, стрелять буду!

— На колени, мать вашу, на колени!

Громыхнула очередь, потом одиночный выстрел.

— Геннадий Петрович! Уводите женщин! Это банда из трущоб! Они хотят нас ограбить! Мы их… — голос Аркадия оборвался хрипом, словно его кто-то перерезал.

Я замерла. Бандиты?.. Но как? Ведь Витя обещал, что аристократ уже близко! Наверное, это просто недоразумение, хаос, который он сейчас разрулит. Витя же всё знает, он не может ошибаться.

Я выбежала на улицу. Воздух был полон гари и паники: люди кричали, кто-то плакал, с грохотом падали двери, кто-то бежал, спотыкаясь. Но стоило мне увидеть Витю — и всё остальное будто потонуло в тумане. Он стоял прямо, высокий, красивый, как и всегда. В моих глазах он был светом среди этого хаоса.

— Витя! Что происходит?! — крикнула я, цепляясь за надежду.

Он обернулся. Его взгляд был холоден, совсем не тот, что раньше. И всё же сердце моё продолжало твердить: «Нет, это маска. Он просто играет роль. Он защищает меня, защищает всех нас».

Но его голос обрушился, как удар:

— Завали е***о, сука. За мной иди.

Наверно так надо…

Акел собрал нас и объявил новое дело. Заказ через Шмыгу, жирный — сто пятьдесят тысяч. Для нашей банды это космос. Там еще договорились насчет рабов и черного рынка. Им для экспериментов нужно. Понятно, половина поляжет, но до пяти кусков каждому должно выйти. Себе он возьмёт побольше, но босс никогда нас не кидал.

Только вот после своей мутации он стал другим. Раньше — жёсткий, но рассудительный. А теперь будто злость изнутри жрёт: дерганый, кровожадный. Те две банды, что нам недавно мешали, он не просто разнёс. Он наслаждался тем, как они корчились. Раньше такого за ним не было.

И вот теперь мое задание. Деревня. Каким боком эта дырка связана с бароном, я толком не понял. Говорили, то ли он уже пришёл в себя, то ли вот-вот, а наша задача — грохнуть. Значит, деревня в этом деле ключевая. Подробности, как сказал Акел, у него в инструкции. Я в это не лезу — моя задача проще.

Почему именно я? Да потому что я мозгами не обделён. Выгляжу приличнее большинства наших, матерюсь реже. Ну и босс меня ценит, приближённый я у него. Потому-то он и выбрал: отправил меня в деревню — присмотреть, втереться, понять, что к чему.

А напарником дал Юрчика. Имбецила. У него даже клички толком нет, и не будет — зачем она дебилу? Все только ждут, когда он сдохнет. Но сил у него хватает: восьмой ранг по пути силы, почти как у босса. До мутации были равны. Вот и прикрывать меня, если что, будет он. Хоть и матершинник редкостный, язык без костей.

Так мы и оказались в автобусе. Юрчик ноет, как обычно:

— Косой, долго нам ещё трястись?

— Завали хлебало, — отвечаю.

— Да ладно тебе, — ухмыляется. — Я ж неплохой боец. Пригожусь. Понимаю, ты приближённый, но я сильнее.

— Сильнее не значит умнее. Жив ты до сих пор только потому, что рядом со мной.

— Ой, всё, Косой. Сейчас приедем в деревню, там баб найдём, сиськи помнём. Не то, что наши прошмандовки.

— Я сказал, заткнись.

Минут через десять нытьё продолжилось:

— Слышь, Косой, а нам долго ещё?

— Есть ещё.

— А чего такси не взяли?

— Ты дурак? Смешно было бы: два оборванца на такси приезжают проситься пожить в деревне.

— Ну да, точно, — хмыкнул он. — Умный ты у нас, не зря босс тебя любит. Любит… Может, вы того?..

Я прищурился:

— Ещё раз — и башку проломлю.

— Да ладно, шо ты, — захихикал он. — Точно баба тебе нужна. А то от дрочки ты видно не добреешь.

Я выдохнул. Ну и напарник достался.

— Вот наша остановка, — сказал я, поднимаясь. — Пошли. Пешком ещё идти придётся.

— Ой, блин… опять пешком, — заныл Юрчик. — Можно же было такси взять, подъехать километра за полкило, а там уже дойти.

— Ты дебил? — оглянулся я на него. — А если у них стоят охранные системы? Камеры? Или посты? Как ты это объяснишь, придурок? Нам нужно втереться в доверие. Чтобы выглядело, будто мы сбежали из трущоб и ищем счастья в деревне. Даже если тут, возле остановки, крутится кто-то из их людей, он должен увидеть нас именно такими: деревенскими мальчиками, потерявшимися и ищущими приют.

— Ладно-ладно… — проворчал он.

— Слушай сюда. Договоримся сразу: как только придём в деревню — хлебальник свой завали. Всё попалишь, если рот откроешь.

— Да что я? Я ничего не скажу. — Он фыркнул. — Вы всё: «завали да завали». А я, вообще-то, человек добрый, пушистый, милый.

— Ага, скажи это тому парню, которому ты вчера глотку резал. Улыбаясь, «добрый и пушистый».

— Так он сам виноват. Хотел забрать моё пиво.

— Его пиво.

— Нет, моё! Я же увидел его у него в руках. Значит — моё.

— Ты дебил, — только и выдохнул я.

Дорога в деревню была короткой, но всю дорогу этот идиот ныл в мозги. Я уже и вправду думал — может, пристрелить его к чёрту? Ствол у меня есть, босс выдал на всякий случай. Закопать где-нибудь и сказать, что потерялся. Все ведь поверят: он реально может заблудиться. Но потом подумал — а вдруг в деревне и правда есть бойцы? Одним пистолетом долго не отстреляюсь.

Вошли в деревню. Улицы пустые. Утро раннее, часов семь с половиной. Народ, похоже, ушёл на поля. Ну и хорошо. Нам бы кого попроще найти, втереться в доверие.