Я включил режим. Эхо загудело по мышцам, поднялось по спине, плечам, ушло в ноги и кисти. Теперь любое движение могло быть усилено в разы.

Исаков рванул вперёд. Правое бедро напряглось, импульс прошёл через квадрицепс, перешёл в корпус и в правый кулак. Прямой удар. Я видел, как энергия стекала в связки, готовя жёсткий выпад.

Я сместился корпусом, показывая, будто готовлю удар в живот. Обманка.

Исаков откинул корпус назад, не желая подставить брюшину. Но именно этим он и выдал вперёд голову. Нос — вот он, открыт, без защиты.

Его кулак я встретил блоком. Жёстко, кость в кость. Больно, отозвалось в локте, синяк точно останется. Но в ту же долю секунды я вложил весь поток Эхо в левый кулак и ударил.

Прямо в нос.

Хрустнуло. Исаков качнулся, схватившись за лицо.

Первая кровь.

Зал замер, будто выдохнул разом. Всё закончилось в один удар.

Я усмехнулся. А я ведь боялся. Может, и не стоило так переживать. Моя способность видеть Эхо — слишком удобная штука. Почти предсказание: не абсолютная гарантия, но вероятность настолько высока, что победа становится делом техники.

Исаков держался на ногах, но я уже видел, как его Эхо дёрнулось, бурля, собираясь в другую форму. Нити потянулись в стороны, складываясь в первые линии плетения. Он пытался подключить магию.

Что ж… это конец? Или, наоборот, всё только начинается?

Я краем глаза заметил: если ещё минуту назад Милена и Злата сияли довольством, а Ольга тревожно мрачнела, то теперь всё обернулось. Милена со Златой ощутимо погасли, их Эхо дрогнуло лёгким разочарованием. А Ольга, наоборот, вспыхнула радостью — не только Эхо, но и она сама, вся, до кончиков пальцев. Сияла так искренне, что даже сквозь гул зала её восторг чувствовался почти осязаемо.

Но расслабляться было рано. Барон Исаков не пал. Капля крови так и не коснулась арены. Он зажал нос ладонями, удерживая её внутри, и в то же мгновение в его Эхо проступили линии плетения. Я не сразу понял, что это за магия, но когда он убрал руки, стало ясно: нос сросся, дыхание сбилось на рот. Значит — исцеление. Он не вылечился, он просто заклеил сосуды и носовые каналы, перекрыв поток.

В тот миг я понял: если сейчас начну требовать окончания боя, это будет выглядеть жалко. Моё достоинство рухнет. А раз арбитры молчат — значит, формально дуэль продолжается. Видящие Эхо заметили плетение, но не вмешались.

И тут Петров, как всегда, поднял голос, словно актёр на сцене:

— У нас первый удар! Прекрасный удар! Но поскольку ограничение касалось только боевых заклинаний, а не магии исцеления, поединок продолжается. Дуэль завершится лишь тогда, когда кровь коснётся арены!

В подтверждение его слов арена под ногами вспыхнула алым светом, обозначая условие: первая кровь должна пролиться на пол.

Я стиснул зубы. Теперь бой затянется. Нос ему не разбить повторно — плетение держит. Значит, придётся идти по другим точкам: губы, брови, уши. Выбивать кровь так, чтобы она коснулась камня. А лучше всего — прижать его лицом к полу.

Герцог выдержал паузу и, наслаждаясь моментом, добавил:

— Но не спешите радоваться, господа! Кодекс дуэлей позволяет использовать усиливающую или лечащую магию лишь единожды за бой, если иное не оговорено заранее.

Я усмехнулся про себя. Всё верно. Просто я сам не удосужился уточнить этот нюанс — был уверен, что Исаков боевой маг. Ошибся. Он оказался магом поддержки. И поступил умно: не стал тратить силу на всё тело — срастил только нос, чтобы перекрыть кровь. Но это решение тоже временное. Теперь он вынужден дышать через рот, и также глотать кровь, которая идет из носа. Не уверен, что он успел залечить сосуды. А значит, вымотается быстрее.

Победа всё равно за мной. Только теперь она потребует больше времени.

Я выдохнул, погасил остатки боевого режима и позволил себе несколько секунд тишины. Всё вокруг будто застыло, а внутри головы заработал привычный механизм — холодный, точный расчёт. Я видел перед собой не просто противника, а карту из мышц, костей и сосудов, где каждая линия Эхо подсвечивала слабое место.

Кровь должна пролиться наружу. Никаких касаний, никаких «почти». Губы — вот где хрупкость. Кожа тонкая, сосуды под поверхностью. Даже лёгкий порез даст струю, а прямой удар раскроет рот кровью, как гранат — зерно. Но чтобы пробить туда, нужно вынудить его выставить голову. Лоб он закроет плечом, корпус — локтем. Подбородок упрячет. А губы… они открываются только в момент ошибки.

Я перебрал варианты один за другим. Если пойти прямо — подставлюсь под блок. Удар в живот — он уйдёт назад, и цель поднимется слишком высоко, угол потеряю. Бросок сразу — риск: он крепок, поймает и утащит за собой. Значит, нужен шаг, который заставит его самому шагнуть ко мне. Чтобы он рванул вперёд, выставил лицо, сам подставился под удар.

Я видел, как его Эхо гуляет по ногам и плечам. Он готов держать удар корпусом, но голову бережёт. Значит, именно туда и бить. Снизу-вверх, резким клинком, в верхнюю губу. Прямо, жёстко, без вариантов. Даже если зуб вылетит — не беда, маг жизни себе поставит новый. Мне же нужна кровь. Первая, настоящая, та, что упадёт на пол и засветит арену алым.

Но одного удара мало. Герцог ясно сказал: кровь должна коснуться арены. Если он успеет зажать рот ладонью или проглотить, считай, всё впустую. Значит, нужен не просто удар, а связка. Пробить губу, а следом — подсечка или бросок. Вынудить его полететь лицом вниз, чтобы капля гарантированно сорвалась и упала на камень. Удар — и сразу перевод. Руки у него пойдут к лицу, а значит, корпус останется открытым. В этот момент я заберу центр тяжести, проверну бедро, и вся его масса сама впечатает его лицом в пол.

Я ещё раз прокрутил всё в голове. Нога как упор. Бедро — пружина. Корпус — рычаг. Кулак идёт снизу, вглубь, с полной массой тела. Это не лёгкий удар, а пробой, чтобы разорвать мягкое мясо до сосуда. Дальше — движение без паузы: шаг в сторону, разворот корпуса, подсечка, и он летит вниз. Его голова встречает арену, а кровь остаётся там, где должна быть.

У меня семьдесят пять секунд боевого режима, но настоящих — пятьдесят пять, не больше. Дальше связки порвутся, мышцы треснут, и я проиграю. Значит, всё должно лечь в эту короткую схему. Одно дыхание, один план, один рывок.

Я усмехнулся про себя. Ольгу я терять не собираюсь. Она стала мне родной. Может, даже больше. И если ради неё нужно выбить чужие зубы о каменный пол — так тому и быть.

Я позволил Эхо снова загудеть по мышцам, медленно подняться по спине, плечам, в ноги и кулаки. Мир вокруг потяжелел, но в голове всё было ясно и прозрачно.

На обдумывание всего этого мне хватило одного мига. Одного вдоха. Двух ударов сердца.

— Ну что ж… продолжим, — выдохнул я и шагнул вперёд.

Первые секунды ушли на пробу. Мы двигались кругами, будто хищники, каждый ждал ошибки. Я бросил обманку в корпус, но он не клюнул — шаг назад, плечо прикрыл, голову не поднял. Упрямый.

Десятая секунда. Он держит дистанцию, руки готовы, взгляд цепкий. Я дёрнул корпусом, проверяя реакцию. В ответ — короткий удар в бок. Я успел закрыться, но почувствовал тяжесть. Не щадит.

Пятнадцатая. Внезапно — два быстрых удара в голову. Не через Эхо, чистая физика. Первый скользнул по щеке, второй прошёл рядом с виском. Я специально увёл голову, чтобы не поймать в нос, и пропустил по челюсти. Зубы зазвенели, во рту вкус металла. В зале — сдержанный вздох, будто десятки людей разом представили, что всё могло закончиться здесь. Но нет. Я стою. Щека горит, но крови нет.

Он усмехнулся. Я тоже. Слишком уж явно я читаю его движения. Если продолжу в том же духе — начнут шептаться. Будет выглядеть так, будто я не дерусь, а предсказываю. Представил себя в роли деревенской гадалки и невольно усмехнулся. Даже в бою мозг умудряется нести чушь.

Я отвечаю. Резкий шаг вперёд — и кулак в корпус. Он принимает, сгибается, но голову держит закрытой, словно приклеил руки к лицу. Правильно думает. Я бью ещё раз, ниже рёбер, чувствую, как он подался назад, но глаза всё те же — внимательные, сосредоточенные.