— Хм, — Сергей чуть наклонил голову, изучая меня. — Он сделал тебе что-то настолько хорошее… или, наоборот, настолько плохое, что ты сам пришёл просить за него? Ты знаешь мои правила: в Академии отбор строгий.

— Поверь мне, друг, — ответил я спокойно. — Он тебе понравится. Здесь сложный момент: я не могу рассказать всего. Но если придёт время, ты сам всё поймёшь.

Сергей задумался, слегка постукивая пальцами по свитку.

— Дай подумать… В принципе, даже к лучшему. Наш Иван Петрович уже жалуется, что факультативов слишком много, преподавателей не хватает на всех, времени не остаётся. Он давно просит добавить учителей к боевым группам. Если сам Император Великой Империи пришёл просить и предлагать такого человека… Наверное, стоит брать.

Мы оба рассмеялись коротко, легко.

— Хорошо, — сказал он. — Жду его документы. Или пусть сам придёт. Когда он готов приступить?

— Точной даты не назову, — ответил я. — Но думаю, скоро. Как только сможет — я его направлю к тебе.

— Прекрасно. У нас и сейчас нехватка кадров, — кивнул он. — Такой человек будет очень кстати.

— Знаю. Но и прошу тебя: не копай слишком глубоко. Ты любопытен, и это твоё качество, но сейчас… не то время.

Сергей усмехнулся уголком губ.

— Вопросы задавать не буду. Но, Олег, ты же понимаешь — я всё равно когда-нибудь попытаюсь догадаться.

— И я уверен, что догадаешься, — ответил я. — Думаю, довольно скоро.

Он откинулся на спинку кресла, на секунду прикрыл глаза, а потом снова посмотрел прямо:

— Убегаешь, или останешься на чай?

Я колебался лишь миг. Дел в Империи всегда хватало, но час, проведённый со старым другом, — тоже часть службы. Я кивнул.

— Конечно, останусь. Как я могу отказаться от твоего чая? Скажи лучше: откуда на этот раз?

— Индия, — с лёгкой улыбкой признался он. — Контрабанда, понимаю. Но ты же знаешь, как я люблю чай.

— А я знаю, как ты не переносишь вино, — усмехнулся я. — Так что не буду читать нотаций. У каждого свои слабости.

Он рассмеялся тихо, почти беззвучно, достал из ящика тонкую жестяную коробочку и бережно вынул ароматные листья. Вода закипела в хрупком чайнике с трещиной на боку — старый спутник его кабинета.

Мы сели. Чай наполнял комнату мягким запахом пряных трав и тёплого дыма. Мы говорили мало. И я, глядя на Сергея, поймал себя на мысли: узнает ли он его, когда встретит? Догадается ли сразу или время сотрут старые черты?

Впрочем… ответ придёт скоро.

Я шёл в обеденный зал и чувствовал, как желудок сам жалуется на пустоту. Боевой режим выжег всё подчистую. Пятьдесят с лишним секунд — а организм будто сутки пахал на каменоломне. Калории уходили так, что любая фитоняшка из моего прошлого мира сдохла бы от зависти: у них часами беговые дорожки и диеты, а тут — минута работы, и тело требует мяса, хлеба, жира.

Тётя Марина в этот раз постаралась. На длинном столе уже ждали блюда — и пахло так, что слюна выступала мгновенно. Запечённая утка с яблоками и корицей, рядом говядина в вине с густым соусом, тарелки с запечёнными овощами, жареные грибы, пара больших мисок свежих салатов: один с огурцами и брынзой, почти греческий, другой — с тёплыми овощами и зерном. Соусов было несколько — грибной, чесночный, пряный со сладкой ноткой. Всё это выглядело так, как в дорогом ресторане, только порции были не «аристократическая ложечка», а добротные, на живых и голодных людей.

Я позволил себе улыбнуться. Такую порцию и такую подачу ещё можно было назвать «праздничной», но это был именно домашний праздник.

Невесты устроились рядом со мной: Милена справа, Ольга прижалась ближе, Злата — слева. Максим и Филипп, как обычно, хотели отойти, но я жестом остановил:

— Нет. Сегодня оставайтесь. Вечер начали вместе — и закончим вместе.

Они переглянулись, сели чуть в стороне, но за тем же столом.

Мы ели молча, с жадностью. Милена и Ольга не стеснялись — сразу взялись за мясо, отрезали щедрые куски, поливали соусом. Злата сперва тянулась к салатам, по привычке, но потом расслабилась — поняла, что здесь можно быть собой. Слуги покинули зал, оставив нас в одиночестве, и за столом не осталось никого постороннего. Только свои.

В какой-то момент я поставил чашку с чаем и взглянул на Максима:

— Кстати, объясни. Почему вместо двадцати голосов я услышал «ура» от всех двухсот?

Максим чуть съёжился, будто стал меньше ростом, и пробормотал:

— Ну… я подумал, что так лучше.

Я усмехнулся:

— Мог бы так и сказать. Но ты же знал: я не откажу никому.

Он опустил глаза в тарелку, и только уголки губ выдали его довольную ухмылку.

И тут — скрипучий голос за спиной:

— Вечер добрый.

Мы вздрогнули. Марк стоял у двери, будто вырос из воздуха. Никто не понял, как он вошёл. Голос звучал по-прежнему хрипло, но уже лучше, чем раньше.

— Садись, — кивнул я.

Он уселся рядом с Филиппом, взял кусок хлеба, зачерпнул соус и ел спокойно, будто всегда здесь сидел.

Злата оглядела стол, потом посмотрела на меня и сказала уже прямо:

— Ну так расскажите. В чём смысл ритуала? И зачем после него обязательно спать?

Она говорила уверенно, не стесняясь ни Максима, ни Филиппа, ни Марка. Понимала: эти люди будут с нами до конца. Для неё, дочери Императора, это был странный момент — но и важный. Она видела, как Максим относится ко мне, как я к нему и к Марку, и поняла: это уже семья.

Милена пожала плечами. Ольга отвела взгляд. Я ответил спокойно:

— Смысл никто толком не знает. Сам ритуал нам дал Яков.

Злата вскинула брови:

— Яков? Это тот, что приходил к моему отцу?

— Наверное. Про него мало кто знает. Но когда нужно — он всегда рядом. Помогает.

В этот момент дверь снова открылась, и вошёл дружинник:

— Господин барон. У ворот пожилой мужчина. Просит госпожу Ольгу Кирилловну Белозерскую. Говорит, что он старый слуга её рода. Очень умоляет, дело срочное.

Я отложил вилку:

— Не гоже ни моей невесте, ни пожилому человеку стоять на улице. Введите его сюда, в обеденную. Здесь и поговорим.

Дружинник кивнул и исчез.

Мы продолжили ужин, но мысли унесли меня в сторону.

Я слишком хорошо знал историю Белозерских. Знал и то, что сама Ольга до сих пор не в курсе о Филиппе. Яков тогда дал ему прямой приказ молчать, пока не станет ясно, что предпримут церковники. С тех пор как они приезжали проверять мой уровень и саму магию, которую я пробудил, о них нет ни слуху ни духу. Они затихли. И эта тишина казалась подозрительнее любой активности.

Когда-то давно Яков рассказывал, что их деревню серьёзно разрушило. Имперские охотники вовремя отогнали монстров, соседние рода тоже подоспели, так что люди в основном выжили. Но само поместье Белозерских и значительная часть деревни тогда обратились в руины. Главы рода погибли. Ольгу забрали в интернат. Слуги и дружина разошлись кто куда — так считалось. Род был признан мёртвым.

И вдруг — какой-то старый слуга? Как он жил всё это время? На какие деньги? И главное — почему объявился именно сейчас? Это было любопытно куда больше, чем страшно. Здесь, в обеденной, рядом со мной сидели Максим и Марк. Чтобы сунуться сюда, нужно быть полным психом: ни один убийца или наёмник не успеет сработать быстрее, чем эти двое.

По законам Империи, кстати, род продолжает существовать, пока есть хоть один слуга, который признаёт его живым и готов ждать возвращения главы и есть наследник. А у Белозерских глава рода всегда была женщина. Значит, формально Ольга и есть глава своего рода. Интересный вопрос: если её род жив и признаётся, то как будет считаться после свадьбы? Она глава своего рода, я — своего. Мы будем соправителями? Или я автоматически стану общим главой обоих родов? Придётся копнуть бумаги. Всё-таки через три недели у нас церемония свадьбы. Надеюсь, к тому времени у меня не появится четвёртая невеста, — я даже усмехнулся про себя.

Во дворе загудела машина, колёса зашуршали по гравию. Дружинник восьмого ранга вёл старика. Я машинально скользнул по нему взглядом: крепкий, но без особых дарований. А вот Эхо пожилого человека зацепило сразу: простое, тусклое, без силы. Ни пути силы, ни магии. Максимум первый ранг в зачатке. Обычный человек. Но в этом-то и крылась странность.