Курьеры тем временем шли и шли. Один за другим, словно из бездонного портала. Казалось, этот поток никогда не закончится. Я уже начинал сомневаться: это вообще дворец Императора или проходной двор, куда каждый может затолкать своего курьера с коробками?

Милена и Ольга превратили комнату в ураган.

— Это платье! — Милена вытянула на свет чехол.

— Но посмотри, у него те же рюши, что и у этого, только здесь кружево тоньше, — Ольга вытащила другое.

— Зато к этому идёт вот это ожерелье, — Милена скинула шкатулку на стол.

— Нет, нет! Под это ожерелье лучше то голубое, но к голубому совсем не подходят эти туфли! — Ольга чуть ли не подпрыгивала на месте.

— Тогда меняем туфли, — Милена уже держала в руках другую пару.

— Но эти туфли подойдут к этому платью, а оно слишком вычурное…

Обе метались по комнате, примеряли, спорили, спорили ещё больше и снова спорили. Каждое новое платье вызывало восторг, сомнение и тут же бурю контраргументов. Каждое украшение открывало новые варианты, которые тотчас рушились от того, что «сюда лучше подходит другое».

Я уже терялся в этих рюшах, кружевах, оттенках и каблуках. Курьеры, глядя на весь этот бедлам, старались ставить коробки тихо, как тени, и сразу растворялись в коридоре.

И именно в этот момент дверь резко распахнулась, как будто её выбили с ноги.

На пороге — Злата. Вся красная, от шеи до кончиков ушей. Глаза сверкают, но это не злость — это злость вперемешку со смущением.

Она вскинула руку, ткнула пальцем прямо в меня и, не сбавив ни тона, ни темпа, выдала:

— Я буду сегодня спать с тобой в одной кровати!

Комната застыла. Даже курьер, сгибающийся с коробкой в руках, замер, как статуя. Милена с Ольгой одновременно перестали дышать.

А я… а я понял, что Императору стоило бы позавидовать — так уметь в нужный момент обрушить на зал фразу, от которой всё живое превращается в камень.

Заметка автора

Эта глава имеет пометку 18+. Здесь встречаются эротические и откровенные сцены.

Важно понимать: всё происходящее в этой главе не отражает прямых чувств между персонажами. Участники сцены не испытывают романтической привязанности друг к другу — они действуют ради главного героя.

Сюжетное значение этой главы минимально. Основной акцент сделан на эмоциях и ощущениях героев в конкретной ситуации.

Если подобный контент вам не интересен, главу можно пропустить. В следующей главе начало будет содержать краткий пересказ этих событий (2–6 абзацев) без 18+, и сюжет продолжится без потери смысла.

Конец заметки

— Спать — это, конечно, хорошо… — пробормотал я себе под нос.

Слова прозвучали тише шёпота, но этого хватило. Курьер у двери, прижавший к боку очередную коробку, дёрнул ухом, как лошадь на выстрел. Вот и всё — завтра весь дворец будет шептаться, что дочь Императора сама объявила, где проведёт ночь. Хуже слухов только молчание.

Милена напряглась, будто вытянули клинок:

— Я её убью.

Ольга посмотрела поверх очков-заколки — спокойно, но не менее жёстко:

— Вместе.

Я поднял ладонь, обрезая спор, пока он не перешёл в действие:

— Стоп. Кто с кем и где — решим после бала. И да, — я задержал взгляд на обеих, — я всё вспомнил. За те ночи нас будет ожидать разговор.

Ольга отвела глаза, Милена прикусила губу, Злата вспыхнула мгновенно, краснея от ключиц до ушей. Она-то понимала, что речь не про неё — но именно поэтому ощущала себя третьей лишней. Или первой лишней? Впрочем, для меня это лишь стало поводом двинуться дальше.

Я шагнул к двери:

— Курьеры. Всё от князя Оболенского и от остальных из Тринадцати уже занесли?

— Да, барон, — отозвался старший, кивнув.

— Отлично. Все прочие дары оставляете у двери. Внутрь больше никто не заходит. Передавайте так всем.

Дверь захлопнулась. Я вернулся к своим и оглядел троицу.

— Роли распределим сразу. Злата, — я посмотрел на неё прямо, — ты знаешь фамилии, гербы, тонкости. Это твоя зона. Нам нельзя облажаться и выйти в платье, которое вызовет ненужный скандал. Так что ты отбираешь то, что можно носить. Всё лишнее — без разговоров в сторону. Раз уж ты решила сегодня объявить всему дворцу, где проведёшь ночь, то хотя бы помоги мне в этом.

Она фыркнула, но подбородок дёрнулся вверх — знак того, что спорить не будет.

— Милена, — продолжил я, — фасоны и силуэты. Ты смотришь, как сидит, как двигается. Да или нет — быстро. «Нет» — в угол.

— Ольга — камни и металл. На вкус, не на счёт граней. Решение простое: берём или убираем.

Обе кивнули.

Они втроём подняли первые коробки. Милена и Ольга показывали, Злата решала. Получилась своеобразная конвейерная лента: платье — взгляд — «да» или «нет». Серьги — «можно». Браслет — «в угол». Пара туфель — «берём».

Разница в подходах чувствовалась сразу. Милена и Ольга относились к каждой вещи осторожно: аккуратно разворачивали ткань, проверяли застёжки, любовались камнями хотя бы секунду. Даже отбрасывая вариант, они складывали его бережно, как будто боялись задеть дарителя.

Злата — наоборот. Она могла поймать герб одним взглядом, прищуриться — и бросить платье в сторону так, словно оно ей мешало. «Нет», «фу», «убрать». Никаких сантиментов. Для неё все эти коробки были не драгоценностями, а мусором, от которого нужно расчистить проход. Богатство приучает не жалеть.

Коробки летели в угол, шуршали ткани, мелькали украшения. И постепенно я заметил: этот хаос складывается в ритм. Милена всё быстрее отсеивала ненужные силуэты, Ольга быстрее решала по камням, Злата не сбивалась с «да/нет». Всё это собиралось в один поток.

И именно этот поток нужно было удержать.

— Хорошо, — сказал я, когда первый десяток коробок оказался распределён. — Сортировку закрыли. Дальше — примерка.

Ольга первой сорвала с себя платье. Чёрное кружево на бёдрах сразу поймало мой взгляд — не то чтобы она демонстративно позировала, но каждый её жест был слишком плавным, слишком медленным, чтобы это было случайно. Она потянулась к коробке на полу, выгнулась, и в этот момент её грудь тяжело дрогнула в такт движению, волосы упали вперёд, закрывая лицо, и всё внимание оставалось на теле. Она знала, что делает. И знала, что я смотрю.

Милена не дала ей остаться единственной звездой. Красные стринги мелькнули огнём, когда она стянула ткань вниз и шагнула из платья. Встала к зеркалу, отвела плечи назад, поправила волосы, и её рука скользнула вниз, будто проверяя, как сидит бельё на бедре. Подтянула ленту чуть выше, чем нужно, и в этот момент её взгляд скосился ко мне: «Я тоже умею».

Злата дольше всех держалась в стороне. Молнию расстегнула машинально, ткань сползла к ногам, и только тогда она осознала, что стоит почти голая. Белые трусики — простые, девичьи, закрывающие больше, чем нужно, — делали её ещё более откровенной на фоне кружев и шёлка соперниц. Она поймала мой взгляд — и вся вспыхнула, от груди до шеи. Секунда — и слово «выйди» было готово сорваться. Но Милена уже примеряла туфли, Ольга застёгивала ожерелье, и Злата просто стиснула зубы: «Не уступлю». Подняла руки, взяла другое платье, будто бы это всё — нормально.

— Милена, тебе идёт этот крой, — сказал я, чтобы они слышали мой голос, а не только свои мысли. — Но можешь примерить ещё.

Она усмехнулась и стянула платье так, что на секунду оказалась спиной ко мне, полностью открытой. Плечи, лопатки, поясница, и тонкая линия красного исчезает под изгибом.

— Ольга, помоги ей с ожерельем, — добавил я.

Ольга подошла не сзади, как было бы логично, а спереди. Подняла цепочку, обвела её вокруг шеи Милены, и их груди мягко соприкоснулись. На секунду они будто замерли в этой позе: взгляд в глаза, дыхание ближе, чем следовало. Замок щёлкнул, но ни одна не торопилась отстраниться.

Я почувствовал, что у меня закололо в висках. Если мы даже опоздаем… ради такого можно и опоздать.