И вот что действительно странно — никого из Канцелярии. В прошлый раз Кирилл Евгеньевич сам довёл нас до дверей. Сегодня его нет. И даже если бы он был занят, я ожидал хотя бы заместителя. Или кого-то постарше, кто бы взял ответственность.

Канцелярия дала обещание: провести меня через город. И впервые я поймал себя на сомнении — а выполнят ли его сейчас?

Мы двинулись к выходу, и гул шагов в пустом зале казался слишком громким.

За дверями первым делом я увидел охрану. Двое, как раз тех постов, которых не хватало внутри. Теперь они стояли по бокам от входа и никого внутрь не пускали.

Чуть дальше, у подножия ступеней, — трое магов Канцелярии. Спиной к нам, лицом к площади. Силой они не блистали, но дорогу держали цепко.

А за ними выстроился весь мой кортеж. Почти вся дружина, машины, люди. Но выражения лиц… Я поймал себя на том, что уже готов подумать о самом худшем. Дружинники смотрели зло, руки сжаты, взгляд тяжёлый. И казалось, ещё чуть-чуть — и вспыхнет.

Я невольно усмехнулся про себя: для полноты картины не хватало только скорой и пожарных. Тогда уж можно было бы начинать настоящую свалку всех со всеми.

Я вгляделся внимательнее. Канцеляристы стояли спиной, их лица я не видел. Зато выражения моих людей было достаточно, чтобы понять: злость направлена не только на них. Дружинники косились в сторону.

Я проследил их взгляд.

Максим Романович.

И тут меня по-настоящему кольнуло.

Максим выглядел так, будто прошёл через мясорубку. Лицо разбито, на щеке длинный порез — я невольно подумал, заживёт ли без шрама. Куртка разодрана, сбоку — тёмное пятно от пули. Правая рука висела плетью: то ли пальцев не хватало, то ли сама кисть превратилась в месиво. А в редких волосках на его голове запутались куски чужой плоти, даже по моему мозги. Картина выглядела настолько странно, что я поморщился. Не от тошноты — от нелепости.

На его плече повис мужчина — весь в чёрном. Лицо скрыто, фигура в крови — и не понять, своя ли, чужая ли. Эхо я не видел вообще. Будто пустота. Пришлось напрячься сильнее, и только тогда пробился тусклый след: путь силы. По моим ощущениям — одиннадцатый ранг. И при этом внутри явственно чувствовалась искра магии. Непробуждённая, спящая. Да ещё и тело нашпиговано модификациями: каждая мышца будто чужая, искусственно доведённая до предела. Что он за тварь такая — человек ли вообще?

С другой стороны этого «чёрного» держал Кирилл Евгеньевич. Лицо у него выглядело сносно — бледное, уставшее, но без порезов и крови. А вот с телом всё было куда хуже. Мундир изрядно перепачкан, тёмные пятна на груди и рукаве подсыхали неровными разводами, по краю ткани блестели свежие капли. Правая рука висела плетью. Походу целых костей нет.

И при этом я сразу увидел — он выжат по магии. Его источники были так истощены. Обычно Кирилл Евгеньевич скрывал свой уровень без усилий, но сейчас я видел его девятый ранг так ясно, будто он сам выставил его напоказ.

Я даже удивился. Что же произошло, что заставило его выжечь столько силы? И отметил для себя: если мага загнать в ноль, он больше не способен прикрывать свой настоящий уровень. Удобное знание — и крайне тревожное, если подумать о том, что им пришлось пережить, чтобы довести себя до такого состояния.

И вот тут я поймал себя на странной мысли. Удивительное совпадение: у обоих, и у Кирилла Евгеньевича, и у Максима, повреждены именно те руки, что сейчас безвольно болтаются. А целыми остались как раз те, которыми они поддерживают этого «чёрного». Стоят трое, опершись друг на друга, словно сцена из книги.

Я даже хмыкнул про себя: будто автор нарисовал удобную картину, чтобы она смотрелась драматично. Слишком уж клишированно.

Но всё это не отменяло факта: они стояли передо мной полумёртвые, в чужой и своей крови, а дружина вокруг — почти без царапин.

И тут распахнулась одна из дверей машины, и наружу вывалился Змей. Под глазом у него сиял огромный фингал, во всю половину лица.

— О, господин! Наконец-то! — выкрикнул он радостно. — А я уж думал, они все друг друга поубивают!

Я сглотнул, оглядел Максима, Кирилла, фигуру в чёрном, дружину и этого счастливого идиота с фонарём.

— Да что здесь мать его происходит…

Заметка автора

Раньше интерлюдии в книге были короткими вставками — одной главы хватало, чтобы показать момент. Потом появились две последовательные интерлюдии, и это было уже чуть больше, но всё равно оставалось эпизодом.

Сейчас ситуация иная. Эта часть истории займёт три, а может, и четыре главы подряд. Здесь раскрываются детали мира, важные события и боевые сцены, которые происходят параллельно с основным сюжетом, но без участия главного героя.

Поэтому я решил вынести этот блок отдельно и назвать его «Бойня» — как маленький рассказ внутри книги. Обычными главами назвать не смог, интерлюдиями — тоже. Это полноценная сюжетная часть, значимая для понимания мира, просто с другим фокусом.

Конец заметки

Лес дышит. Глухо. Сука.

Снизу копошатся. Пять сотен? Четыреста? @#%! его знает.

Много.

В лоб туда? Даже я, %$#&! не потяну. Девятки чувствую. Десятки прямо давят. Это не бой. Это мясорубка.

#!%!..

Я бы на их месте подогнал ещё сотню. Пока Канцелярия в городе. Пока колонна не выехала. Подкинь сверху мясца — и всё, крышка.

Значит, резать подходы. Моё.

Тропа вытоптана. Стадо %#@! лосей прошло. Вчера. Сегодня. Завтра по этой же уйдут. Им похрен. Толпой прут.

А мне… в самый раз.

По веткам. Не по земле. Земля — дерьмо. Шум. Следы. Запахи. Нет уж, #@%!

Ветка держит. Смола липнет. Хвост балансирует. В тени легче. В тени я дома.

Минуты не прошло. Тройка. Бегут. Сами по себе. Боятся опоздать. Никого не ждут.

Ха! Ну и ладно.

Сел. Жду. Подпустил. Прыжок!

Первый — нож в глаз. Хлюпнуло! Брызги на рукав. *^%$!.. Три недели без стирки. Теперь ещё это.

Второй — башку схватил, поворот. Хруст! Готов.

Третий — дёрнулся. Кулаком в грудь. Рёбра в хлам. Лёгкое хлопнуло. Хрипнул и захлебнулся. Отлично. Меньше работы.

Трое валяются. Тропа мокрая. Потащил за сапоги в кусты. Пусть трава пьёт. Мне дальше.

Сука.

Лезу обратно. Ветка пружинит. Держит. Так привычнее. Так спокойнее.

Я сверху. Они снизу. Так и должно быть.

Вижу пятерых. Суки. %#@! уроды. Жду.

Один отстал. Шнурки. Дебил.

Спрыгнул. Нож в затылок. Готов.

Достал второй клинок. Двое рядом. На бегу — шеи в клочья.

Разворот. Прыжок. Четвёртый лёг сразу. Живот вскрыл. Кишки наружу. Пусть дохнет сам.

Пятый… да #%$&!.. Штаны обоссал. Вонь в лесу стоит.

Рывок. Нож под подбородок. Лезвие вышло из головы.

Пять тел. Минус.

И сколько вас ещё, уроды?! @#%!!!

Сколько?! Да #%$!..

Мне скучно уже. Рутина. Но выбора нет.

Господину помочь надо. Значит… режем дальше.

Обратно на ветки. Сверху лучше. Внизу — дерьмо.

И тут вижу десятку.

Десять #%$@ уродов.

Интереснее. Скучно уже мелочь резать. Но и веселее не станет.

Может отстрелить?

Да ну, %$#!.. Патроны жалко.

Две обоймы на разгрузке, по пятнадцать. Тридцать.

Плюс полный магазин в стволе. Пятнадцать.

Итого сорок пять. Сорок пять!!! На весь этот лес, где под пять сотен.

Ха. Смешно,!#@%.

Нет. Не тратить.

Ножи. Их можно вернуть. Метательных четыре. Плюс кинжал.

Этим и поработаем.

Вход в боевой режим.

Бросок!

Четыре ножа — четыре трупа. Одно мгновение. В глаз, в кадык, в висок, под ключицу. Легли, %$#! твари.

Пятый тянется к рации. У него на груди. Я вижу, как пальцы уже касаются.

Хрен тебе, ублюдок.

Кидаю кинжал.

Рука пришпорена к груди, к этой чёртовой коробке. Завизжал. Орёт, как свинья. Пусть орёт.

А я уже рядом с остальными

Один рывок — и я у них.

Шестой — перелом шеи, хруст.

Седьмой — удар в ключицу, лёг сразу.