Десять секунд. Пять.

Что это?..

В глаз что-то прилетело. Ветка. Кусок дерева. Что-то деревянное.

Мир поплыл.

Ну вот… и подрался.

Тьма.

Максим Романович закончил рассказ. Его слова звучали тяжело, но ясно: втроём они перемесили более шестисот человек. Конечно, это взгляд только одной стороны, рассказ одного свидетеля, но в общих чертах картина сложилась. И от неё холодило внутри.

Теперь мы ехали в бронированном лимузине, который предоставила Имперская канцелярия. Мы втроём, мои невесты, Кирилл Евгеньевич — и даже фигура в чёрном, тот самый, кого изначально хотели запихнуть в багажник. Я отказал. Уже тогда понимал: это не пленник и не случайный выживший. Это новый наш дружинник.

Теперь, разглядывая его вблизи, я видел больше. Одиннадцатый ранг. И при этом настолько близко к двенадцатому, что даже я, со своим умением вмешиваться в плетения, мог бы попробовать подтолкнуть его к переходу. Мысль казалась и страшной, и смешной одновременно. Но факт оставался фактом: передо мной был не просто человек, а почти двенадцатый ранг.

И ещё одно стало ясно: это тот самый снайпер, который бил по мне. Максим рассказал, какую роль он сыграл в лесу, и теперь картинка сложилась окончательно. Да, именно он.

Кирилл Евгеньевич прищурился и произнёс ровным голосом: можно прямо сейчас от его избавиться. Или хотя бы сковать и отправить в тюрьму. По его словам, слишком велик риск. Пока не стопроцентно подтверждено, но все мы прекрасно понимали, кто этот человек в чёрном на самом деле.

Я смотрел на него — и видел другое. Мутации. Слишком много. Настолько, что сейчас одна из них явно боролась с другой. Тело дергалось едва заметно, дыхание сбивалось. И шанс был: он может так и не очнуться.

Но если очнётся — он станет нашим союзником. Вернее, моим. И теперь уже решать мне.

Поэтому я только коротко кивнул сам себе: по приезду в особняк придётся заняться им. Немного подлатать, в пределах моих сил — настолько, чтобы самому не сдохнуть в процессе. Но помочь выжить я смогу. И сделаю это.

Потому что в этой мясорубке он сыграл немаленькую роль. И отмахнуться от этого у меня не получится.

В лимузине воцарилась тишина, но ненадолго. Я уже привык: если долго молчать, мысли начинают лезть сами.

Сначала я заметил мелочь, которую другие могли бы списать на усталость. Кирилл Евгеньевич подёргивался — будто нерв, будто отходняк после боя. Но я видел больше. Его Эхо раздроблено. Не разрушено — именно раздроблено, как зеркало с тысячью трещинами. Внешне он оставался обычным человеком, без мутаций. Но внутри… там шла своя война. Я видел такие же схемы, как когда-то у Милены при нашей первой встрече. Тогда плетения держали её руку, а теперь — целое тело. Руны, ритмы, символы. У Милены они перестроились, подчинились и стали её частью. У Кирилла Евгеньевича — тоже, только без внешних признаков. Либо монстр был слишком силён, чтобы его признаки проступили на коже, либо сам ритуал был другим. Но то, что в нём сидит мутация, — я уже не сомневался.

Я кашлянул, привлекая внимание:

— Объясните мне, пожалуйста, кому понадобилось влить столько денег, чтобы убрать меня, такого распрекрасного? Извините за тон, но вы сейчас выглядите не как барышня на балу. Так что давайте говорить по-честному.

Злата поморщилась от моего тона. Забавно: я ещё помнил её слова в лимузине ночью, когда решалось, «кто с кем спит». Там она выражалась куда прямее. Но теперь — другое общество. Канцелярия, дружинники, сам глава Канцелярии. Тут уже непроизвольно надеваешь маску.

Кирилл Евгеньевич усмехнулся, но без радости:

— Если честно, Аристарх, то давай уж и на «ты». Ты сейчас — кость в горле у многих.

Он перевёл взгляд на Злату:

— Начиная от жениха Вашего Императорского Величества… И не нужно думать, что он дурак. Род, которому обещали руку дочери, не простит такого.

Злата снова поморщилась. А Милена с Ольгой — наоборот, позволили себе лёгкие усмешки. Кирилл заметил и только кивнул самому себе:

— И заканчивая любым бароном столицы. Потому что твой статус тринадцатого рода меняет стратегические планы. Ты, может, не знаешь, но все двенадцать родов состоят в Совете. И Совет может собраться в любой момент и изменить определенные решения и события. У каждого рода есть десятки мелких аристократов, которые за ним закреплены. Так что теперь к тебе будут либо подмазываться, либо пытаться убить. Другого не дано.

Максим всё это время молчал. Лицо каменное, сломанная рука висела плетью, и только в глазах плясала мрачная тень. Но я увидел другое: его Эхо изменилось. Выросло. И не на условные «пару ступенек», а по-настоящему — раза в два, а то и в три. Он поднялся на двенадцатый ранг. Его источник сиял так, что если бы я снова попробовал включить его, как лампочку тогда, я бы просто ослеп. Столько силы в нём — это немыслимо.

Я отметил и ещё одну деталь, куда более важную, чем может показаться. Но говорить сейчас не стал. Этот вывод оставлю на потом.

Сейчас и так хватало работы — со струнами Эхо, с новыми союзниками и врагами.

Интерлюдия. Дом Давыдовых

— Сын, — голос князя Давыдова прозвучал тяжело и твёрдо, — если ты вздумаешь тратить мои деньги на то, чтобы убрать барона Романова, то это будет глупость. Большая глупость.

— Почему? — насторожился наследник.

— Потому что так делать нельзя. — Князь откинулся в кресле, медленно перебирая чётки. — Если он вдруг сдохнет сейчас, в первый же месяц после восстановления рода, — первым же делом подумают на нас. На кого ещё? Все знают, что именно тебе прочили Злату.

Он выдержал паузу и добавил:

— Поэтому не надо глупостей. Мы должны, наоборот, беречь этого мальчишку. Даже если это неприятно.

Сын улыбнулся уголком губ:

— Отец, если ты думаешь, что я собираюсь его убивать, то ошибаешься. Я делаю другое.

— И что же? — прищурился Давыдов-старший.

— Я ищу ему охрану. — Наследник склонился вперёд, в голосе звучала уверенность. — Уже дал клич по чёрным рынкам. К нему готовы пойти за копейки. Я уточнил: у барона дружинники почти ничего не получают. И всё равно служат. А я нашёл пару девятых рангов магов. Да, нелегалов, но это маги защиты. Они прикроют его куда лучше любой дружины.

— Нелегалы? — хмыкнул отец.

— Не волнуйся. — Сын поднял ладонь. — Я уже договорился с чиновниками насчёт новых документов. Статус «нелегалов» исчезнет. Для всех остальных они будут обычными восьмыми — девятыми рангами, пусть и «неброскими». Сила у них не та, чтобы вызвать зависть, но на деле этого хватит, чтобы спасти ему жизнь.

Он улыбнулся шире:

— Так что нет, отец. Я не собираюсь его убивать. Я собираюсь сделать так, чтобы он дожил.

Князь Давыдов впервые за разговор замолчал надолго. Потом медленно кивнул:

— Ладно. Это умно. Не ожидал, что ты подойдёшь к делу именно так. Значит, кое-чему я тебя всё-таки научил.

Конец интерлюдии

Я чихнул.

Странно. С чего это вдруг? В таком теле, с таким рангом я болеть не должен. Никаких простуд — физика не та. Ну ладно. Неужели это как в аниме — кто-то обо мне вспомнил? Хмыкнул. Глупость, конечно. Но вопрос остался: Давыдовы точно не стали бы меня убивать. Это выглядело бы максимально нелепо. Они же не идиоты, как в дешёвой фэнтези про попаданцев: забрали невесту — объявляем войну. Здесь аристократы другие. Здесь клише не работают. Даже на первом балу никто не вызвал меня на дуэль.

Я решил вернуться к разговору:

— Хорошо. Кирилл Романович… если уже на «ты», то можно вопрос? А зачем ты вообще едешь с нами в особняк?

Все в лимузине переглянулись. И правда — зачем? Даже сам Кирилл Евгеньевич, кажется, не до конца понимал, что он тут делает. Но через секунду он вдруг рассмеялся.

— Знаешь, барон, — сказал он, — ты за эти два дня заставил меня сделать то, чего я не делал много лет. — Он чуть наклонился вперёд и носком сапога ткнул в лежащего на полу.