Затем — второй восьмой ранг, тот, что был ближе, в первых рядах. Его заклинание не было направлено на меня напрямую. Оно было направлено на то, чтобы сбить первый щит. Контр-ход. Он готовил разрушение защиты, чтобы открыть меня для удара.

Я складывал пазл дальше и понимал: схема проста и опасна одновременно.

Шестой воздушник должен был ударить по толпе, зацепить меня в том числе. Удар должен был выглядеть как теракт, хаос, случайность. В этот момент я погибаю. Толпа тоже несёт потери. Паника. Всё выглядит естественно.

Но на этом дело не заканчивалось. Потому что сразу после этого второй восьмой ранг — тот, что рядом, — должен был добить воздушника своим заклинанием. Сделать вид, что он спасает остальных. Закрыть линию, оборвать след, чтобы никто не вышел на настоящего заказчика.

Это не просто нападение. Это тщательно выстроенная комбинация.

Один создаёт хаос. Второй прикрывает. Я — мишень, но и приманка, и свидетели должны исчезнуть вместе со мной.

Я видел это ясно, как ходы на шахматной доске. Только один вопрос — зачем кому-то меня защищать.

Расстояние уже сократилось до семисот метров. Пуля летела всё быстрее для глаз, хотя время в моей голове всё ещё тянулось вязко, почти неподвижно.

И тогда я увидел Василька. Максим Романович тоже понял. Его взгляд уже смещался в сторону полёта. Для меня это выглядело медленно, но факт был очевиден: он тоже осознал, что главная угроза сейчас не шестой воздушник.

А значит, шанс остаётся. Пусть и маленький.

Я не знаю, почему, но во мне возникла уверенность: он успеет. Его ранг, его скорость, его опыт — всё говорило, что если кто-то и может встать на пути пули, то именно он. Чутьё подсказывало мне: времени у него должно хватить.

Тем более, что воздушник ещё не успел завершить своё заклинание. До выплеска эхо, удара оставалось не меньше четырёх секунд, может быть, даже пять. Для обычного человека это ничто. Для Василька — целая вечность. Этого времени хватило бы не только на то, чтобы убить мага, но и воскресить его, и снова убить, если бы возникла такая необходимость.

Значит, если он остановит пулю, то с остальным он справится.

Я хотел бы верить, что всё уже решено, что Василёк успеет. Но я не могу быть уверен на сто процентов. И поэтому продолжаю считать дальше.

Мельком отметил: нас всё это время охраняли ещё четверо дружинников. Молодцы. Я их не заметил раньше — значит, маскировка у них была отличная. Они сливались с Эхо так, что даже моё зрение пропустило их. Но, увы, это ничего не меняет. В этой ситуации они бесполезны. Физически они не успеют добраться до меня и закрыть. Пуля быстрее.

Нет, в бой они вступят. И помогут справиться с остальными. С магами. Тут сомнений нет. Более того, я уже чувствовал за спиной всплески Эхо — дружина переходила в боевой режим, десятки бойцов поднимали силу и скорость одновременно. В скором времени они будут здесь, но даже их рывок даст максимум пятьдесят, может быть сто метров до ворот. Этого недостаточно. Пуля войдёт в моё сердце или голову задолго до того, как они вмешаются.

Остаётся один вариант.

Тот восьмой ранг, что ближе всех. Он готовит контр-заклинание против щита, который поставил маг из глубины. Если его плетение не будет завершено, защита может продержаться. Она не спасёт от всего, но, возможно, даст хотя бы шанс.

Я могу попробовать вмешаться.

Даже в моём режиме это будет мучительно медленно, но шанс всё же есть. С Эхо я работаю здесь чуть быстрее, чем обычно. Не быстро— нет, но всё же быстрее обычного. Возможно, этого хватит, чтобы попытаться зацепить хотя бы одну из линий его плетения.

Если я собью хоть один узел, маг может не успеть завершить заклинание. А значит, защита восьмого ранга из глубины останется на мне, и тогда вероятность выжить вырастет хоть немного.

Проблема в том, что он плетёт быстро. Слишком быстро. Разница между шестым и восьмым рангом ощущается колоссально. У воздушника шестого ранга заклинание кажется огромным, ярким, опасным. Но рядом с ним контр-плетение восьмого выглядит, как огромный манускрипт из стены текста. Оно массивно, тяжело, и в нём чувствуется такая сила, что я едва могу понять его структуру.

Я не способен это удержать. Этот ранг далеко за пределами моего уровня.

Но, может быть, я сумею хотя бы сдвинуть один символ. Одну линию. Нарушить стройность.

Возможно, после этого я потеряю сознание — слишком велико напряжение, слишком далеко я лезу. Но если это позволит защите удержаться ещё миг, если это даст мне хотя бы тень шанса, то оно того стоит.

Интерлюдия. Максим

Выставить ладонь? Нет. Это глупость. Ладонь она прошьёт так же легко, как ткань. Даже если я вложу туда всю силу, пуля просто разорвёт мышцы и выйдет насквозь, не отклонившись ни на миллиметр.

Две руки? Тоже не вариант. Если прыгну с двумя, я не смогу вывернуть тело в нужный угол, не успею встать точно на траекторию. Тогда я лишь зацеплю край, и толку не будет.

Значит, остаётся одно. Кулак.

Сжатая кисть — это кость. Костяшки, суставы, то, что я бил и набивал годами. Если пуля войдёт именно туда, через кость, есть шанс, что траектория сместится. Не настолько, чтобы полностью уйти от барона, но хотя бы по касательной. Пусть заденет плечо, пусть скользнёт — это всё равно лучше, чем прямое попадание в сердце или голову.

Я представлял это ясно. Прыжок. Максимальный угол. Кулак выведен вперёд так, чтобы вся масса удара пришлась именно на костяшки. Пусть её прошьёт насквозь, пусть вырвет кость, но тогда у меня будет шанс отклонить её ход.

Это единственный вариант. Другого у меня нет.

Аристарх.

Я тянусь к плетению восьмого ранга.

Оно огромное, тяжёлое, чужое. Каждая линия давит, каждая струна рвёт меня на части. Но я ухватываюсь. И двигаю. Совсем чуть-чуть. Один узел. Одна линия.

Вроде получилось.

В тот же миг моё сознание начинает рушиться. Скоростной анализ гаснет, как лампа накаливания, выжженная слишком сильным током. Мысли замедляются, возвращаясь в реальное время, тело становится неподъёмным.

Последнее, что я вижу — Максим. Он взлетает, разрывая воздух рывком, и прыгает прямо в траекторию пули. Рука выведена вперёд, кулак сжат, вся сила собрана в кости. Правильно. Да, кулак — единственный шанс.

И в этот миг на мне поднимается щит. Я чувствую его плотно, тяжело, как стену. Всё складывается в одну точку.

Удар.

Не звук — удар.

Ровный, тяжёлый, будто грудную клетку прошила стальная балка. На миг я даже не понял, что произошло, — а потом дыхание оборвалось, и я почувствовал: пуля.

Не сердце. Левее. Максим всё-таки успел — сместил траекторию на пару сантиметров. Этого хватило: сталь пробила лёгкое и вышла наружу.

Воздух сорвался в хрип, внутри тут же зашумело: кровь. Я знал, что будет дальше — лёгкое заполнится, альвеолы захлебнутся, дыхание превратится в вязкий плеск. Сквозное ранение: вход под ключицей, выход под лопаткой.

Но хуже было не это. Я уже видел, как это тело заживляет царапины — мелкие раны затягивались за минуты. Здесь же регенерации не будет. Я чувствовал, как края раны остаются открытыми, будто сама ткань отказывается срастаться. Пуля была пропитана чем-то, что убивает восстановление. Даже если помощь подоспеет, шансов мало.

Я успел отследить и саму траекторию. Пуля ушла насквозь, ударила в камни у ворот, отрикошетила и исчезла в небе. Сила выстрела чудовищная — я не был уверен, выдержал бы даже Максим, если бы встал полностью на пути. Скорее всего, прошило бы и его.

Грудь горела, дыхание рвалось хрипом. Стрелок добился своего — пробитое лёгкое не заживёт само. Шансов выжить почти нет.

Максим уже рядом. Весь в крови, с тяжёлым дыханием, но сел прямо рядом со мной. Один удар — и всё. В том месте, где только что плёл заклинание воздушник, теперь лежало тело без головы. Он вложил туда всю ярость. Правильное решение: сначала убрать угрозу, потом — ко мне. Он воин, а не маг, и вряд ли сможет мне помочь.