Кто-то уже начал двигаться к нам. Сначала пара человек, потом ещё — словно проверяли, кто осмелится подойти первым. Я гадал: это будут знакомства или скандал? А может, и то и другое одновременно. В памяти звенели вопросы журналистов про какого-то князя. Бывший жених Златы? Почему-то мне казалось, что дуэль сегодня у меня точно будет. Вопрос только — по какому поводу.

Я заметил, как Милена напряглась. Она вздрогнула, как будто увидела кого-то знакомого в толпе. Я поймал её взгляд — там мелькнуло узнавание, слишком явное, чтобы ошибиться.

Что ж… как минимум одна проблема меня сегодня ждёт. А может, и несколько. В конце концов, какой же бал без дуэли?

Мы сошли с верхней площадки и не стали задерживаться в центре. Толпа там смыкалась слишком быстро: шаг — и ты уже в кольце улыбок и слов, из которого нет выхода. Я сразу увёл нас к фуршетному столу у стены.

Со стороны — обычное движение: гости берут бокалы, разговаривают. Но для меня это был расчёт. Здесь нас не могли окружить, здесь оставался простор для взгляда и самое ценное — время.

Я шёл первым, девушки — чуть позади. Для остальных это выглядело естественно: глава рода впереди, невесты рядом. Но я понимал другое. Милена, Ольга и Злата умели держать себя в обществе, но микродвижения и микромимика — это не то, чему учат на балах. А я помнил. Оболенский, тренировки, десятки часов наблюдений. Сдвиг плеча, задержка дыхания, взгляд в сторону — и ты уже знаешь больше, чем собеседник хотел показать. Мне нужно было лишь выиграть секунды, чтобы успеть отреагировать.

В такой позиции ещё и нельзя было «съехать» на девушек: ни поддеть словом, ни, что хуже, устроить вызов «ради дамы». Вечер посвящён нам, и я не собирался позволять кому-то его испортить. Запасных платьев у них нет, а испорченный выход запомнили бы дольше, чем любую блестящую речь.

Я сам себе напоминал: паранойя. Но именно она и спасла.

Женщина лет сорока пяти двигалась прямо к нам. Бокал поднят чуть выше локтя, шаги слишком целеустремлённые. Я уже видел — она собиралась «случайно» пролить вино на Милену.

Я не ждал. Не преградил дорогу и не пошёл навстречу. Я просто просчитал её траекторию и увёл нас с неё. Полшага в сторону, чуть быстрее шаг — и мы вышли в просвет, а она уткнулась в стену из гостей. Вино осталось в бокале, а момент — позади.

Милена и Ольга уловили мой манёвр без слов. Даже Злата, хоть и собирала на себе взгляды, синхронно шагнула за мной.

И именно в этот момент к нам шагнул Дмитрий Иванович Оболенский. Будто заметил, как я изменил траекторию, и решил: вот теперь самое время.

Когда он подошёл, вокруг нас будто открылось пространство. Никто не делал резких шагов, но люди в зале постепенно рассеялись на два-три метра. Это было сделано аккуратно: кто-то сделал вид, что заметил знакомого, кто-то повернулся к бокалу, кто-то просто шагнул к соседней группе. Но я видел главное: все понимали, что рядом столкнулись два рода из Тринадцати.

Дмитрий Иванович не стал сразу заводить серьёзный разговор.

— Барон. Дамы, — произнёс он ровно и в этот же момент протянул руку. — Рад приветствовать вас.

Зал будто замер. Все видели, что князь первым подаёт руку барону. Дыхание вокруг словно остановилось — редкий жест, за которым следили слишком внимательно.

Я пожал руку без паузы, крепко и ровно, как требовал этикет.

— Для меня честь, князь, — ответил я тем же выверенным тоном. — Мы тоже рады быть в вашем доме и благодарим за организацию вечера в честь нашего рода.

В этот момент девушки синхронно склонили головы. Милена и Ольга чуть глубже, чем требовал протокол; Злата ограничилась лёгким наклоном, скорее кивком, чем поклоном. Но жест выглядел идеально — безупречное соблюдение формы, уместное для каждой.

Взгляд Оболенского скользнул по ним. Белое платье Златы, чёрно-белое у Ольги, красное у Милены. Секунда — и он уже всё понял: два платья и часть украшений пришли из его дома, третье — от другого великого нейтрального рода из Тринадцати. Всё продумано, всё сбалансировано. Ни один аристократ не сможет придраться, ни один род не сочтёт себя обойдённым. На лице князя мелькнула едва заметная улыбка — не столько для нас, сколько для самого себя, как отметка: ход сделан правильно.

— Для меня особая честь принимать вас в нашем доме, — сказал он чуть громче, чтобы его услышал весь ближайший круг. — Сегодня первый бал вашего рода после восстановления.

Он выдержал паузу, а затем добавил:

— Официальное открытие мы объявим чуть позже, через полчаса-сорок минут, когда прибудут остальные гости. Сами понимаете, без них начинать было бы неправильно.

— Разумеется, — кивнул я. — Всё прекрасно понимаю. Это вполне естественно.

— Тогда прошу меня простить, — продолжил он. — Мне необходимо встретить ещё нескольких важных гостей лично. После официального открытия у нас будет больше времени, чтобы поговорить подробнее.

— Конечно, — ответил я. — Мы с удовольствием продолжим беседу позже.

Оболенский кивнул, чуть улыбнулся и склонил голову — короткий жест, который в этот момент прозвучал громче любых слов.

— А пока, прошу вас, — добавил он, — наслаждайтесь музыкой, напитками и закусками.

Он сделал шаг в сторону, и зал словно ожил. Шум вернулся, кто-то зашептался, кто-то повернул головы в нашу сторону. Но главное уже состоялось: встреча двух древних родов произошла, и все это увидели.

Оба древние, оба великие. Меня ещё не все воспринимали всерьёз, но сам факт возрождённого рода заставлял держать дистанцию. А с Оболенским всё было проще — его знали давно и хорошо. Поэтому никто не хотел стоять слишком близко и слушать то, что не предназначено для чужих ушей.

Я скользил взглядом по залу. Толпа двигалась неторопливо, словно единый организм, но я искал не лица — движения. Кто слишком резко повернулся, кто задержал взгляд, кто делает вид, что идёт за бокалом, но смотрит на нас слишком прицельно.

В голове настойчиво крутился дуэльный кодекс. Формально у меня подтверждён седьмой ранг по пути силы. А значит, любой маг восьмого или даже девятого имеет право вызвать меня. И отказаться я не могу — не без последствий.

Но реальность была хуже. По пути магии я сам едва ли дотягивал до второго ранга. На практике — всё ещё первый. И я слишком хорошо помнил, как в последний раз полез в плетение восьмого ранга: секунды хватило, чтобы провалиться в темноту.

Да и путь силы не давал уверенности. Да, тело и разум почти пришли в синхрон, но «почти» — это не «совсем». Даже с равным противником, с тем же седьмым, я не был уверен, что смогу удержаться.

И вот именно в этот момент к нам шагал какой-то молодой человек. Слишком быстро, слишком прямо. Бокал в руке, плечи поданы вперёд, взгляд цепкий. Я уже видел в этом сценарий: сейчас прольёт вино, или «споткнётся» как повод, и дальше всё по кодексу — вызов, поединок, аплодисменты толпы.

Я даже успел просчитать траекторию: если бокал полетит — уводить девушек назад, если заденет плечом — в сторону. И внутри мелькнула усталая мысль: ну вот, как в книгах — любой первый бал заканчивается дуэлью.

Но всё вышло иначе.

Парень вдруг дёрнул плечом и свернул. Прямо к двери на балкон. Исчез, оставив за собой только запах вина. Скорее всего, просто перепил.

Я моргнул, выдохнул. И поймал себя на том, что весь зал секунду назад виделся мне полем битвы.

Паранойя, Аристарх. Чистая паранойя. Но хуже то, что я слишком много перечитал. В каждой второй истории герой обязательно оказывался втянут в дуэль. И теперь я жду её, как обязательную часть сценария.

И как раз в тот момент, когда я успел убедить себя, что дуэль — это лишь плод паранойи, к нам шагнул новый гость.

— Барон, — произнёс он с лёгкой улыбкой, учтиво склонив голову. — Позвольте представиться. Граф Белозёров, Иван Петрович. Рад приветствовать ваш род вновь среди великих.

Я пожал ему руку.

— Взаимно, граф. Рад знакомству.