Двадцатая секунда. Я давлю, он отступает, и мы уже почти в клинче. Мелькает мысль: сбить, ухватить за плечо, бросить в партер. Там прижать, бить, пока не польётся кровь. Но отгоняю. На земле слишком велик шанс задеть нос или бровь — случайно. Тогда не я, а он окажется победителем. Нет, в этом бою нельзя рисковать.

Мы снова вырываемся друг из друга. Он идёт в корпус — я тоже. Удары обмениваются, как молоты. В живот, в бок, по рёбрам. Толпа тихо шумит, кто-то приглушённо охает, когда кулаки находят цель. Но лица мы бережём оба. Он не подставляется, и я тоже.

Тридцатая секунда. Он пробует колено — я ухожу, отвечаю хуком в печень. Он проглатывает, но сразу же бьёт плечом, отталкивая меня. Воздух из лёгких вышибает, но я остаюсь на ногах. Я тоже умею терпеть.

Сороковая. Я всё считаю. Осталось пятнадцать секунд. Эхо гудит в мышцах, связки ноют. Ещё чуть-чуть — и тело пойдёт в разнос. Он тоже чувствует. Дышит ртом, носом не может, и это играет против него. Но время утекает.

Я снова лезу в корпус, вгоняю кулак прямо в солнечное сплетение. Он принимает удар, сжимается, но голову опять бережёт, знает: именно она — мой трофей. Толпа вздыхает, когда его кулак пролетает рядом с моим носом — ещё миг, и всё могло бы закончиться.

Сорок пятая секунда. Всё сходится. Его нога пошла чуть дальше, чем надо, плечо просело. Щель. Маленькая, но достаточная. Я вижу её так же ясно, как предсказывают расклады старухи на картах. И усмехаюсь: ну вот и моя «гадалка».

Рывок. Опора в пол, кулак снизу-вверх. Прямо в губы, с полной массой. Хруст. Он дёргает руки к лицу, но поздно — кровь уже пошла.

Я не даю ему времени. Подхват, разворот, подсечка — и он падает. Выставляет руки, однако это не помогает. Я давлю его голову вниз всем телом. Лицо встречает арену, и алый след расцветает на камне.

Толпа вздыхает разом, но уже без ужаса — с восхищением. Девушки — все трое — не скрывают больше тревоги: их Эхо дрожит от облегчения.

Победа.

В лимузине было тихо. Водитель за перегородкой, и мы остались вчетвером. Ольга уселась прямо на колени, обнимала, целовала, прижималась щекой к груди и не думала сдерживаться. Милена и Злата сидели рядом — каждая в своей роли: одна сдержанно ровная, другая вся в полупрозрачной улыбке. Я не отбивался. Сил после боя просто не осталось. Пятьдесят четыре секунды — а тело будто отработало сутки.

И именно в этой усталости память сама выдала весь вечер.

После дуэли всё пошло по правилам. Подходили аристократы, протягивали визитки, говорили правильные слова: «достойно», «блестяще», «молодой, но уже уверенный». Я кивал, принимал. Отмечал только одно: взгляды представителей Тринадцати родов стали другими. Держали их дольше, пристальнее, чем раньше. Словно сами себе отмечали: не просто мальчишка с пустым гербом, а тот, кто сумел увести дуэль до сражения насмерть. Если бы дело шло до конца, я бы всё равно победил. Но я сделал то, что требовал этикет: не убил наследника.

Запомнился один граф — или барон, я даже не удержал в памяти, кто он там. Весь в золоте, будто боялся, что без него его сочтут бедным. На груди висели тяжёлые подвески, как у древних королей на барельефах моего прошлого мира. Представился, но я имя тут же выкинул из головы. Не стоило тратить память. Он заговорил мягко, но с нажимом:

— …Вы уж не сердитесь, барон. Молодая кровь, горячая, сами понимаете. У вашего рода всё ещё впереди, нюансы придут со временем.

Я отмахнулся и ответил спокойно:

— Всё хорошо. Я понимаю. Мне самому было интересно. Первая дуэль — вот и всё.

Он кивнул с видом человека, получившего нужные слова, и ушёл, оставив за собой тяжесть золота и запах наживы. Я даже не стал разбирать, покровитель он Исаковых или просто связанный с ними по делам.

Чуть позже подошёл и сам Исаков. Нос уже в порядке, лицо побледнело, но держался он прямо. Подошёл, пожал руку и сказал.

— Я признаю своё поражение. Вы отличный боец. Если будет возможность, я хотел бы провести с вами тренировочный спарринг. Не дуэль — просто бой, как с равным. Было честью встретиться с вами на арене.

Я кивнул. В этот момент он выглядел не соперником, а именно бойцом. И в его словах не было ни тени злости — только уважение.

Дальше пошла программа. Герцог Петров решил разгуляться на полную. Сначала — танцы и вино, потом вывели монстров из Раскола. В саду была оборудована арена, и специально обученные дружинники показали бойню, как будто вживую. Аристократы смотрели спокойно, с интересом, будто на обычное зрелище. Следом — фаер-шоу: маги восьмых рангов разгоняли Эхо в воздух, взрывали его в виде салютов, переплетали огонь и искры в узоры. Красиво, но слишком вычурно.

Ближе к концу подошёл князь Оболенский. Пожал руку, поздравил сухо и ровно, сказал, что вынужден откланяться. Повёл себя по всем канонам аристократии: спокойно, сдержанно, с достоинством. Как и должно быть.

После этого я отсидел положенные часы и тоже позволил себе уйти.

Максим с Филиппом садились в машину сопровождения оба — довольные. Они ещё и выиграли по пять рублей на ставках, поставив на меня, хотя почти все в зале держали против. «Надо было дать им больше денег», — подумал я и сам усмехнулся. Но тут же отогнал мысль: нехорошо забирать лишнее у простых людей, даже если через ставки.

…И вот теперь — лимузин. Ольга виснет на мне, целует и смеётся, не сдерживая радости. Милена и Злата спокойнее, но я видел их Эхо. Оно сияло облегчением, но в глубине — едва заметная искра. Да, они переживали за меня. Но если бы я проиграл и пролилась кровь, одна соперница исчезла бы сама собой. И они бы приняли это без лишних слов. Но сейчас они рады. Рады, что я победил.

Я откинулся на сиденье, закрыл глаза. Мысли вернулись к бою. Пятьдесят четыре секунды. Всего. Но теперь я знаю: к моей минуте прибавилось ещё несколько. В следующий раз смогу держаться чуть дольше. Но для этого придётся тренироваться каждый день.

Я улыбнулся устало и позволил Ольге ещё один поцелуй. Пусть так. Сегодня можно.

Первой не выдержала Злата.

— Так, слезай с него, — нахмурилась она, глядя на Ольгу. — Ему сегодня ещё со мной ритуал проводить.

Вот ведь. Напомнила про ритуал. А я-то надеялся, что сегодня меня оставят в покое. Всё-таки дуэль провёл, победил, дрался с равным противником — и дуэль была непростая.

— Ну, меня ж побили, — сказал я, стараясь выглядеть максимально усталым.

— Ой, не придуривайся, — отмахнулась Злата. — Я видела, как тебя «побили». Пару ушибов и синяков. Максим с Марком тебя сегодня днём сильнее мутузили.

Ну тут не поспоришь. Максим с Марком били меня не прямо, но после их «тренировочек» падал я куда чаще, и синяков тогда насобирал больше.

— Вот видишь, — пожал я плечами. — Тем более. У меня сегодня и с Максимом, и с Марком была тренировка.

— Так, не отмазывайся, — Злата скрестила руки. — Ты мне обещал, что после ужина мы проведем ритуал. Ольга всё рассказала. Я уже выучила клятву.

Я повернул голову к Ольге.

— Прям всё рассказала? — прищурился я.

Ольга вспыхнула, и Злата тоже залилась краской.

— А что, — Злата тут же насторожилась. — Они мне чего-то не рассказали?

Я усмехнулся.

— Ну, так что вы молчите? — продолжила она, уже подозрительно косясь на обеих. — А что после ритуала?

Я смотрел на них и невольно усмехнулся. Все эти аристократические сказки про «вечно благородных наследников» в такие моменты рассыпаются в пыль. Вот сидит рядом дочь Императора — и разговаривает самым обычным языком, даже с жаргончиком. В такие минуты понимаешь: аристократы мы только тогда, когда надо. А в семье каждый ведёт себя так, как удобно. И сейчас это было особенно видно: Ольга, несмотря на слова Златы, так и не слезла с меня. Краснела, смущалась, но обнимать не перестала.

Я заметил, как в Эхо Милены и Ольги мелькнула ревность, тонкая искорка злости. Им было неприятно, что речь зашла о ритуале со Златой. Ведь они знали: после ритуала мы должны заняться любовью. А это уже прямое покушение на объект их соперничества.