Теперь же тишина бьёт не только по нервам, но и по кошельку.

Да, «по меркам Романовых» доходы от охоты были неплохие. Стабильные. Для бедного рода вроде нашего — ощутимая подпорка. Но если сравнивать с нормальными аристократами, мы всё равно оставались нищими. По-настоящему деньги должны были идти с завода.

А вот с заводом — тупик. По документам к нему не подкопаешься: выплаты всегда шли вовремя, ровно в том размере, что прописан в контрактах. Даже когда я запросил бухгалтерию — мне её прислали. Белая, чистая, без дырок. В «чёрную» бухгалтерию я, разумеется, не залезу. Она наверняка на столько «чёрная», которую и с фонарём не найдёшь.

Юридически — сделать ничего не могу. Напасть силой — тоже. Охрану они подняли в разы, явно что-то серьёзное намечалось по заказам, и они не могли позволить себе потерять завод.

В итоге выходило странное уравнение: монстры приносили хоть какие-то живые деньги, а завод — копейки. Но именно завод был ключом. Если вернуть его себе, то появится шанс на настоящие доходы.

Так что решение нужно искать где-то ещё. Обходными путями.

С Сергеем вопрос решился просто. Яков всё подготовил перед своим уходом: мне оставалось только зайти в паспортный стол и забрать документы. Теперь он — Филипп Кондратьевич. Странно звучит, конечно, но хотя бы мне не придётся каждый раз ломать язык на «имя-отчество».

И даже больше скажу — его отец, Кондратий, до сих пор жив. Живёт себе спокойно. Денег ему выдали столько, сколько нужно. А может, Яков ещё и с памятью поработал. Потому что Кондратий отлично «помнит» сына Филиппа. Либо взятка была щедрая, либо вмешательство сильное. В любом случае, церковь теперь не подкопается и не сведёт следы к Сергею. Ну к Филипу.

Жёны мои тем временем куда-то исчезли с радаров. Милена перестала тренироваться. Ольга постоянно пропадает — то в библиотеке, то в кабинете. В кабинет меня, кстати, и не пускают: «готовятся к свадьбе». Со мной разговаривать некогда — все заняты.

А свадьба… Яков уже успел всё распланировать. И влетело это «счастье» мне, ни много ни мало, в десять тысяч рублей. Когда я увидел список приглашённых, я мягко сказать был в шоке. Там столько аристократов, что я в жизни столько книг не прочитал. Шучу, конечно, прочитал, но список реально огромный.

И самое главное — всё это будет здесь, на нашей территории, в нашем саду. Каттеринг, цветы, платья, музыка — весь этот праздник Яков умудрился организовать заранее. Теперь Милена с Ольгой только и делают, что выбирают оттенки, ткани и сервировку.

Портной, кстати, во второй свой визит снимал мерки уже под мой свадебный костюм.

Мне его выбрали. И я в очередной раз понимаю: даже перед своим уходом Яков успел сделать столько всего, что сейчас я бы, наверное, зашивался, если бы не его подготовка. Все документы были собраны, подписи проставлены, нужные бумаги отложены отдельно. Мне оставалось только отвезти их, отдать куда надо… ну и пару раз показать визитку.

Так что, если подводить итог, недели прошли продуктивно, но — бесполезно. На монстрах мы так и не заработали: тишина. В тренировках держусь с дружинниками примерно до седьмого — восьмого ранга. Дальше уже тяжело. Но тело постепенно приходит в норму, начинает синхронизироваться с мозгами.

Иногда со мной занимается сам Максим Романович. Я даже не знаю, сколько силы он включает — ну, может, две десятых. Но точно не больше. Потому что я видел, как он работает по-настоящему, в полную силу. И это совсем другое.

…Надо идти переодеваться.

За этими мыслями я даже не заметил, как допил кофе. Только опустил чашку — и уже стояла вторая. Рядом пустая тарелка, на ней — крошки. Тётя Марина. Она хоть и крупная женщина, но незаметная, когда дело касается подать кофе или подсунуть булочку. Видимо, первую пустую чашку забрать не успела — зато принесла следующую. Я в такие моменты ухожу в себя так глубоко, что перестаю замечать даже очевидное.

Я поднялся из-за стола и направился в свою комнату. В голове крутилась простая мысль: если я доберусь до портала в Красноярске, то дальше всё будет в порядке. В Москве и тем более при Императоре — стрелять в меня никто не рискнёт. Значит, самое сложное — дорога туда и обратно.

Костюм ждал меня на манекене. И я понял, что портной всё-таки превзошёл мои ожидания.

Тёмно-синий камзол, отливающий серебром при свете, словно впитал в себя ночное небо. Воротник высокий, но без излишней пышности, оторочен тонкой полоской белого шёлка. На груди — герб: сова, сидящая на изломанной ветке Эхо. Каждая линия была вышита серебряной нитью, а глаза птицы — маленькие сапфировые камни, так что при движении они вспыхивали холодным светом.

Пуговицы — стальные, с тем же гербом, миниатюрные, но узнаваемые. Манжеты украшены тонким узором, перекликающимся с линиями на гербе: струны Эхо, уходящие в ткань. Даже пояс, на первый взгляд простой, имел скрытую вышивку, которая оживала, стоило провести пальцами.

Новые ножны лежали рядом. Они больше походили на произведение искусства, чем на предмет оружия. Чёрная кожа, отполированная до блеска, окантовка из стали. На устье ножен — та же сова, но объёмная, словно вырезанная из серебра. Ветка Эхо уходила вниз, тянулась по всей длине, теряясь в тиснении. Казалось, словно клинок покоится прямо в этих ветвях.

Даже крепления были сделаны так, чтобы герб был виден всегда — и в движении, и в покое.

Я провёл ладонью по коже ножен и ощутил: вещь сделана всерьёз. Не дешёвая подделка, не спешная работа ради формы. Это было заявление. Род Романовых вернулся.

Я начал переодеваться. Ткань ложилась на плечи идеально. Каждая деталь — от застёжки до шва — подчёркивала, что это не наряд для бала, а одеяние главы рода.

Сегодня я должен был выглядеть так, чтобы у Императора и его окружения не осталось сомнений: я не мальчишка, чудом выживший под пулями. Я — барон. Я — глава рода. И у моего рода есть герб, история и будущее.

Застегнув камзол, я на секунду сунул руку в карман — поправить складку, проверить пуговицу. И замер.

Под пальцами хрустнула бумага.

Я вытащил свёрток, развернул. Деньги. Семь тысяч рублей.

Я нахмурился.

Стоп. Я ведь не в том мире, где находишь забытые купюры в зимней куртке весной и радуешься, что «нашёл сокровище». Здесь такого не бывает. Здесь каждую копейку я знаю и считаю.

Откуда тогда?

Я пересчитал — семь тысяч. Небольшая сумма по меркам аристократов. Но для меня… для моего рода — ощутимые деньги.

Я постоял с ними в руках, пытаясь вспомнить, когда мог сунуть сюда. И не вспомнил.

А значит, вопрос оставался открытым: это случайность? Подкинули? Или очередной «подарок», как визитка?

Интерлюдия. Уже не Безликая Смерть, ещё не дружинник Романовых

Да @#$% в рот, что за барон такой, мать его &!%?! Ну не может же он, %$#@, просто сидеть в доме, как нормальные аристократы, нет, сука-мать-его-#@! — всё время куда-то прётся.

То ему в Красноярск подавай, то на завод, то с дружиной махаться, то, &!%%, встань у окна и мерь костюмчики, чтобы, значит, все видели, какой он барон.

А я потом бегай за ним, как последний идиот, прикрывай его со стороны, считай каждое его движение и гадай, откуда прилетит.

И ладно бы один я. Но эти двое… Второе место и третье место Империи, мать их #$%!

Второй, этот щенок амбициозный, тоже снайпер. Сидел на ветке, устроился так, что даже я бы похвалил — угол выбрал идеальный.

Если бы я его не заметил, как минимум один дружинник сдох бы в машине, а барон получил бы ранение. В замкнутом салоне на трассе шансов уйти от выстрела было бы мало, даже Максим мог не успеть.

И мало того — этот гадёныш ещё и мину подложил. Подстраховался. Хоть стрельбой, хоть взрывом, но барона снять.

Вот так и работает амбициозная мелочь: чуть не хватало ему десятка лет, и догнал бы меня.

Но я обещал.

Я теперь тень.

А тень не может позволить, чтобы хотя бы один дружинник сдох на его глазах.