Очевидно, она сильно нервничала, потому что долго не могла устроиться в кресле, и ответила на вопрос помощника окружного прокурора лишь после повторного обращения к ней:

— Да, я видела его в тот вечер.

— И как он выглядел?

Она потупила взор:

— Лоуренс был очень бледен и сильно потел.

Мессина немного подождал, чтобы его свидетельница успокоилась и задал следующий вопрос лишь после того, как она взяла себя в руки:

— Вы говорили с мистером Максвеллом о мисс Кристенсен?

— Да.

— И что он сказал?

— Он сказал, что он очень беспокоится, и я тоже была обеспокоена. Лоуренс сказал, что если она будет продолжать в том же духе, то она его убьет, его сердце больше не выдержит.

Терренс Мессина, явно удовлетворенный таким ответом свидетельницы, обвел зал торжествующим взглядом и вернулся на свое место. По лицу его блуждала рассеянная улыбка.

— Господин адвокат, приступайте к допросу свидетельницы, — распорядилась судья.

Мейсон поднялся из‑за своего стола и подошел к барьеру, за которым сидела свидетельница, сменив помощника прокурора:

— Вы знаете, мисс Фримен, — деловито начал он, — для начальника и его подчиненной этот разговор представляется мне слишком интимным. Вы с ним часто обсуждали его интимную жизнь?

Она довольно спокойно выдержала насмешливый взгляд Мейсона и, чуть наклонив голову, ответила:

— У нас были чисто профессиональные отношения с мистером Максвеллом, но я работала у него секретаршей более шести лет, и он любил разговаривать со мной.

Мейсон прошелся по залу:

— Ну, что ж, очень хорошо. В таком случае, говорил ли вам мистер Максвелл о том, что Вирджиния Кристенсен думала над тем, чтобы переехать отсюда севернее, в Чикаго?

Кэтлин Фримен кивнула:

— Да, он говорил мне об этом.

— Итак, женщина, которую он страстно любил, собралась от него уехать, — задумчиво сказал Мейсон. — Как по–вашему, не могло ли это у него вызвать стресс, тревогу и беспокойство?

Однако ни присяжным заседателям, ни публике, собравшейся в зале суда, не удалось услышать ответ на этот вопрос Мейсона Кэпвелла, потому что помощник окружного прокурора резко вскочил со своего места и, размахивая рукой, обратился к судье:

— Ваша честь, защита подталкивает свидетеля к определенным умозаключениям. Я протестую.

Но судья Флоренс Кингстон еще не успела принять решение, как Мейсон тут же обратился к ней:

— Ваша честь, по–моему, речь идет лишь о том, чтобы уяснить состояние души погибшего в день смерти, и больше ни о чем. К тому же, господин обвинитель только что занимался тем же самым.

Судья на мгновение задумалась, а потом медленно сказала:

— Да, в этом деле много неприятного, в том числе и для всех присутствующих в этом зале.

Помощник окружного прокурора хмыкнул, а Мейсон вновь обратился к судье:

— Ваша честь, по–моему, в этом зале есть люди, которые считают, что мне более всего интересно вытаскивать на свет самые грязные подробности из жизни обвиняемой. Но они ошибаются. Меня интересует только причина смерти Лоуренса Максвелла.

На сей раз судья долго не раздумывала:

— Возражение обвинения отвергнуто, — сказала она. — Мистер Кэпвелл, можете продолжать допрос свидетельницы.

Мейсон бросил на миссис Фримен такой жесткий и проницательный взгляд, что она вся съежилась:

— Итак, миссис Фримен, если вы не хотите отвечать на этот вопрос, то не надо. Я понимаю, что вам, возможно, трудно отвечать, но считаю своим долгом предупредить — у меня этот вопрос не последний.

Она печально опустила голову и спустя несколько мгновений сказала:

— Я могу ответить на ваш предыдущий вопрос. Вы спрашивали о том, могло ли быть так, что причиной беспокойства и тревоги мистера Максвелла было заявление Вирджинии Кристенсен о том, что она собирается уехать. Я допускаю, что такое возможно.

По залу прошел легкий шум, свидетельствовавший о том, что судебное заседание начинает приобретать характер захватывающего детектива. Судья Кингстон тут же откомментировала последнее событие в зале заседаний:

— Похоже, что помощник окружного прокурора мистер Мессина открыл своеобразный ящик Пандоры, и теперь эта Пандора опутала своими щупальцами и обвинителя, и защитника. Я призываю к тишине в зале суда, иначе мне придется принять соответствующие меры, чтобы восстановить порядок.

В зале мгновенно воцарилось молчание, потому что при таком развороте событий никому не хотелось пропускать самое интересное. А самое интересное еще было впереди.

Мейсон прошел к своему столу, полистал папки с документами и снова обратился к свидетельнице обвинения:

— Миссис Фримен, сейчас передо мной лежит протокол вашего допроса на предварительном следствии. Вы показали, что видели, как Вирджиния Кристенсен вдыхала в ванной комнате дома Лоуренса Максвелла кокаин. Откуда вы знали, что это был именно кокаин, а не что‑либо иное?

Кэтлин Фримен саркастически улыбнулась, как будто ответ на этот вопрос был столь очевиден, что можно было и не отвечать на него. Однако она старательно повторила сказанное ею на предварительном расследовании:

— Это был белый порошок, — сказала она таким тоном, как будто заданный адвокатом вопрос был ей оскорбителен.

Мейсон неторопливо наклонился к столу, полистал еще одну папку с документами и достал оттуда официальный бланк, заполненный от руки. Пробежавшись глазами по неровным строчкам, он взял бумагу двумя пальцами и направился к креслу свидетельницы.

Вирджиния Кристенсен улыбалась, потому что знала, какой сюрприз был припасен для свидетельницы обвинения ее адвокатом. Мейсон остановился рядом с бывшей секретаршей Максвелла и, неотрывно глядя ей в глаза, спросил:

— Скажите, миссис Фримен, вы когда‑нибудь были пациенткой Маунтинского центра по лечению наркоманов и алкоголиков?

Кэтлин Фримен обмерла и, съежившись еще сильнее прежнего, вжалась в кресло. Вопрос попал в точку, потому что на глазах Кэтлин Фримен мгновенно появились слезы, а губы задрожали. Она растерянно смотрела на помощника окружного прокурора, которому не оставалось ничего другого, как снова вмешаться в ход судебного заседания. Он вскочил с места и, резко взмахнув рукой, закричал:

— Я протестую, ваша честь! История болезни миссис Кэтлин Фримен не является предметом обсуждения на данном судебном заседании.

Пока судья Кингстон не успела ничего сказать, Мейсон тут же возвысил голос:

— А я настаиваю на своем вопросе. Дело в том, что эта свидетельница дала показания о кокаине. Кокаин признан одной из главных причин смерти Лоуренса Максвелла. Я считаю, что этот вопрос мы должны разрешить здесь же и немедленно.

На сей раз судья ни секунды не колебалась:

— Возражение обвинителя отвергнуто. Можете продолжать, господин адвокат.

Терренс Мессина беспомощно развел руками и с посрамленным видом уселся в свое кресло. Мейсон вернулся к теме, которую помощник окружного прокурора прервал своим протестом:

— Скажите пожалуйста, миссис Фримен, лечились ли вы в Маунтинском центре по лечению наркоманов и алкоголиков в январе прошлого года?

Не осмеливаясь поднять на него глаз, Кэтлин Фримен с дрожью в голосе ответила:

— Да, я действительно была пациенткой этого центра.

Мейсон удовлетворенно кивнул:

— Именно об этом говорят документы. Пожалуйста, сообщите суду, какова была причина вашего помещения в этот реабилитационный центр?

Мессина, который не ожидал такой прыти от незнакомого приезжего адвоката, потрясенно закрыл лицо руками и едва заметно покачал головой — он прекрасно понимал, что адвокат сейчас переживает момент триумфа.

— Итак, миссис Фримен, я не слышу ответа. Расскажите о тех причинах, которые привели вас в реабилитационный центр.

Она уже почти плакала, слезы медленно сползали по ее напудренным щекам, оставляя заметные следы от размазавшейся туши для ресниц. Торопливо вытащив из маленькой сумочки носовой платок, она вытерла слезы и едва слышным голосом произнесла: