— Вот как? Где же это я принимаю наркотики? — поинтересовалась она.

Мейсон разочарованно махнул рукой.

— Если бы ты принимала их у себя дома, то это было бы еще полбеды, там как‑нибудь еще можно было бы отмазаться. А вот то, что ты занималась этим в доме Лоуренса Максвелла, гораздо хуже. Теперь вы понимаете, куда мы с вами вляпались, мисс Кристенсен?

Как ни странно, это сообщение отнюдь не произвело на Вирджинию ошеломляющего эффекта. Она лишь презрительно улыбнулась и спросила:

— И ты веришь показаниям Кэтлин Фримэн?

Мейсон оторопело опустил руки.

— Откуда вы знаете, что это сказала Кэтлин Фримэн? Я ничего об этом не говорил…

Вирджиния рассмеялась.

— А вы могли бы не говорить этого. Такую гадость про меня могла сказать только она. Только она могла увидеть меня в доме Максвелла.

— Почему?

— Потому что туда имели право входить только я и она.

Мейсон в отчаянии схватился за голову.

— Вирджиния, вы понимаете, что это означает? Вас обнаружили в доме человека, страдающего сердечными заболеваниями, с наркотиками в руках!

Мисс Кристенсен беспечно махнула рукой.

— У Лоуренса была всего лишь аритмия. А то, что болтает там этот помощник окружного прокурора о какой‑то серьезной сердечной болезни — полная ерунда. Это во–первых. А во–вторых…

Она не успела договорить. Мейсон не выдержал и, кипя от ярости, закричал:

— А во–вторых, вас вполне могут посадить в тюрьму только на основании показаний Кэтлин Фримэн! Вы понимаете, что лучше бы вас увидели с дымящимся пистолетом в руке, чем с этим дерьмом! За наркотики в этом штате вам припаяют такой срок, что вы даже не успеете свое наследство получить! Сейчас в руках окружной прокуратуры имеются показания фактически одной единственной свидетельницы, а у меня на руках мет ничего! Я сейчас ничего не могу! Понимаете? Ничего!.. Наркотики, слабое сердце — это уже почти приговор.

Вирджиния по–прежнему спокойно и даже слегка насмешливо слушала Мейсона, едва заметно улыбаясь кончиками губ.

Выражение ее лица еще больше бесило его, и он вдруг поймал себя на мысли, что действительно хочет наброситься на нее с кулаками.

Когда он умолк и медленно начал приходить в себя, она спокойно отодвинула лестницу в угол зала и, направляясь к выходу, произнесла:

— Это все — полная ерунда. Не надо пугаться, господин адвокат, ни мне, ни вам еще ничего не угрожает.

Мейсон уже устал нервничать, он лишь с сожалением махнул рукой.

— Ну, что значит — полная ерунда? Это — официальные свидетельские показания, они записаны на пленку… К тому же у них есть и запись разговора с вами, где вы отрицаете, что когда‑либо употребляли кокаин.

— …В штате Нью–Джерси, — с улыбкой уточнила она.

— Да, в штате Нью–Джерси, но это не имеет особого значения. Вы явно солгали на предварительном следствии, и это будет говорить отнюдь не в вашу пользу. Это все, что я хотел сказать.

На сей раз Вирджиния не выдержала и громко рассмеялась.

— Я еще раз вам говорю, что это — полная ерунда, — сказала она. — Показания Кэтлин Фримэн они могут засунуть себе в одно место! Она была просто влюблена в Лоуренса… А ты ей веришь, этой дуре!.. Она же все врет!

Мейсон мрачно усмехнулся.

— По–моему, я уже когда‑то слышал это выражение, только там первым словом было «мужчины». Ты говорила, что мужчины всегда врут, теперь я слышу от тебя совершенно противоположное. Мне это не нравится, Вирджиния. Если так будет продолжаться дальше, то я не смогу тебя защищать.

Она обернулась и ласково посмотрела ему в глаза.

— А я говорю тебе, что эта Кэтлин Фримэн была влюблена в Лоуренса. И не понимаю, почему ты не веришь мне, но веришь ей…

— Потому что не она — моя подзащитная, а ты! — отрезал Мейсон. — Я должен знать всю правду. А если верить твоим словам, то этого Максвелла любили все. Да, наверное, девушки были от него без ума! Конечно, такой молодой, красивый парень… И такой… богатый.

Вирджиния вспылила.

— Ну, знаешь!.. — резко воскликнула она. — Мои отношения с Максвеллом — мое личное дело! А если хочешь знать насчет кокаина и абсолютно честно, то в последний раз я его нюхала, когда мне было семнадцать лет! Понял?

Мейсон недоверчиво покачал головой.

— Вирджиния, я хочу знать только одно — сколько будет длиться твой обман? Когда ты, наконец, поймешь, что врать — это не в твоих интересах. Ты должна говорить мне только правду! Ведь я же не обвинитель, а твой защитник. Чем больше я буду знать о тебе, тем легче нам будет бороться против Мессины, и тем скорее мы выберемся из того дерьма, в котором оказались.

Она кисло усмехнулась.

— Ты хочешь знать правду? Изволь. Я могу представить тебе свидетеля, которому ты, наверняка, поверишь. Поехали со мной, я познакомлю тебя с одним человеком.

Мейсон разочарованно махнул рукой.

— Это что, еще какой‑нибудь твой любовник? Тоже старикашка? Да?

Но его слова ничуть не смутили Вирджинию.

— Знаешь, Мейсон, если ты не веришь мне на слово, то, думаю, поверишь своим собственным глазам. Лучше ни о чем сейчас не спрашивай. Просто сядем в машину и поедем. Я покажу дорогу. Ты сам увидишь все собственными глазами. И тебе решать — виновна я или нет.

Путешествие в маленький уголок Китая ни территории штата Нью–Джерси. «Восточные травы и лекарства из натуральных препаратов». Знакомство с доктором Наварро Вирджиния Кристенсен доказывает, что она — не наркоманка. Корни китайских пионов — хорошее лекарственное средство. Массаж и иглоукалывание помогают сохранить тело молодым. Мейсон убеждается в том, что его чувства по отношению к Вирджинии не остались незамеченными. «Не переживай, все нормально»…

Торопливо накинув плащ, Вирджиния вместе с Мейсоном села в машину.

Они ехали совсем недолго, всего пару кварталов. Вирджиния попросила Мейсона остановить машину у здания, в цокольном этаже которого помещалась небольшая китайская аптека.

Вывеска над аптекой гласила: «Восточные травы и лекарства из натуральных препаратов».

В запыленной витрине стояли небольшие экзотического вида флаконы и пузырьки с прикрепленными к ним выцветшими на солнце этикетками, подписанными от руки.

Мейсон изумленно повертел головой.

— Куда ты меня привела? Что нам здесь нужно? Это место, где готовят кокаин?

Вирджиния укоризненно покачала головой.

— Не торопись, сейчас все увидишь сам.

— Они вошли в небольшое помещение, где на широких полках стояли стройные ряды бутылочек и разнообразных склянок с жидкостями и порошками. Под самым потолком запыленного до неимоверности помещения висело чучело небольшого крокодила. В каждом углу комнаты стояли небольшие вазоны с экзотическими растениями, листья которых, впрочем, как и все остальное здесь, были покрыты легким серым налетом. Казалось, что пыль была хозяйкой этой аптеки.

Тем не менее, ощущения заброшенности и затхлости у Мейсона не было. Ему показалось, что в этой аптеке происходит малозаметная постороннему глазу, однако, активная и во многом таинственная жизнь. И это, несмотря на то, что сейчас аптека была пуста.

Мейсон удивленно смотрел по сторонам, разглядывая висевшие на стенах таинственные маски, пучки высушенных трав и старинные литографии, на которых были изображены средневековые китайские города.

Вирджиния взяла его за руку и подвела к прилавку. Где‑то за стеной, за пыльными стеллажами, заставленными пузырьками и упаковками с лекарствами, слышалось позвякивание и поскрипывание.

— Эй, доктор! — крикнула Вирджиния куда‑то за стеллажи. — Выйдете сюда на минутку…

Позвякивание стихло и, спустя несколько мгновений, Мейсон услышал чьи‑то неторопливые шаги.

Возле прилавка, вынырнув из‑за двери, прикрытой бамбуковой занавеской, вышел пожилой желтолицый мужчина в расстегнутом белом халате.

Хотя предками этого человека явно были выходцы с азиатского континента, было похоже, что он уже давно жил в Америке, потому что вел себя совсем не так, как обычно поступают японцы и китайцы, которые при виде гостей складывают руки лодочкой и начинают кланяться до земли.