Его собеседник удовлетворенно кивнул.

— Благодарю вас, мистер Кэпвелл. Вы поступили очень разумно, я изрядно проголодался, а потому с удовольствием пообедаю.

— Ну что ж, прекрасно.

Мейсон поднял руку и сделал знак метрдотелю, который кивнул головой и в свою очередь что‑то сказал проходившему мимо официанту. Спустя несколько минут на столе перед Мейсоном и мистером Коддингтоном уже стояли чашки с бульоном, а также целая батарея приправ и соусов в ожидании второго.

Кроме всего прочего, Коддингтон заказал себе двойной виски, что возбудило у Мейсона дополнительные подозрения. Когда официант принес стакан с темно–коричневой жидкостью, Коддингтон, нервно улыбаясь, заметил:

— Врачи когда‑то сказали мне, что небольшие дозы спиртного, если принимать его перед обедом или ужином, улучшают пищеварение.

Мейсон тут же хотел заметить, что двойную порцию виски вряд ли можно назвать небольшой дозой спиртного, но решил промолчать, дав собеседнику возможность высказаться.

— Я хотел бы выпить за знакомство с вами, мистер Кэпвелл, — сказал его спутник. — Надеюсь, что оно окажется приятным.

— Я тоже искренне надеюсь на это, — ответил Мейсон, поднимая собственный бокал.

Он заметил, что рука Коддингтона немного дрожит. Окончательно запутавшись в происходящем, Мейсон решил, что самым благоразумным для него сейчас будет просто сидеть и ждать. Судя по виду Коддингтона, то, что он собирается сообщить Мейсону, имеет большое значение, и он наверняка не станет тянуть.

И действительно, отставив в сторону чашку с бульоном, мистер Коддингтон, опершись на локти, наклонился через стол и, заговорщицки оглянувшись, спросил:

— Документы с вами?

Мейсон пожал плечами.

— Нет. А что, мне следовало захватить их сюда с собой?

На лице Коддингтона выразилось явное неудовольствие.

— Ну разумеется, — слегка огорченным тоном сказал он. — Это очень важные документы, и мне не хотелось бы, чтобы они пропали.

Мейсон уже не скрывал своей подозрительности.

— А что, вы думаете, что они кого‑то интересуют кроме нас с вами и мистера Максвелла? — прищурившись, спросил он.

Коддингтон тяжело вздохнул.

— Боюсь, что да.

— Что вы имеете в виду?

— У нашей адвокатской конторы возникли некоторые подозрения в связи с завещанием мистера Максвелла, — ответил Коддингтон. — Дело в том, что он изменил завещание совсем недавно, и мы испытываем по этому поводу не слишком приятные чувства.

Мейсон пожал плечами.

— А что в этом особенного?

— Сумма завещания слишком велика. А сами понимаете, в подобных случаях…

Он умолк, заставив Мейсона теряться в догадках.

— В адвокатской практике это обычное дело, — сказал Мейсон. — И я пока не вижу причин, по которым следовало бы так волноваться.

— Возможно, вы и правы, — осторожно заметил Коддингтон, — однако в нашей практике случались случаи, когда наши клиенты меняли завещание таким образом, что в это дело вмешивалась полиция.

— А какое отношение к этому может иметь полиция? Если все законно и на документах присутствуют подписи, подтверждающие, что завещание было сделано в здравом уме и доброй памяти, то никаких проблем возникать не должно.

— Так‑то оно так, но все‑таки нам хотелось бы, чтобы вы немедленно встретились с мистером Максвеллом и выяснили все подробности этого дела.

Мейсон кисло усмехнулся.

— Именно этим я и хотел заняться до встречи с вами, однако по телефону, который мне удалось раздобыть, никто не отвечает.

— Вы звонили в его квартиру на Парк–авеню? — озабоченно спросил Коддингтон.

Мейсон кивнул:

— Да.

Коддингтон нервно улыбнулся.

— Дело в том, что мистер Максвелл здесь не живет. Он пользуется этой квартирой только тогда, когда приезжает в Нью–Йорк по делам.

— А где же он живет? — удивленно спросил Мейсон.

— В Бриджпорте, штат Нью–Джерси, — ответил Коддингтон. — Это в пятидесяти милях к северу от Нью–Йорка. Надеюсь, что вас не затруднит отправиться туда.

Мейсон немного помолчал.

— Конечно, это несколько меняет дело, но не на столько, чтобы я мог отказаться от него, — наконец ответил он. — У вас нет его адреса в Бриджпорте?

Коддингтон покопался в чемоданчике, который принес с собой и, вытащив оттуда толстую записную книжку, пролистал несколько страниц и, обнаружив адрес Лоуренса Максвелла, сказал:

— Вашингтон–авеню, семнадцать. Вам записать?

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Не нужно, я запомню. Вашингтон–авеню, семнадцать, — повторил он. — Я отправлюсь туда завтра же утром.

— Очень хорошо, — с явным облегчением вздохнул Коддингтон, — только не забудьте документы.

Остаток обеда собеседники провели в почти полном молчании. На все вопросы Мейсона, который пытался хоть как‑то выяснить у Коддингтона о причинах его беспокойства, тот довольно неуклюже отшучивался и переводил разговор на другие темы, которые, впрочем, интересовали Мейсона так же мало, как цены на замороженный апельсиновый сок урожая будущего года. Расстались они как‑то прохладно и, что больше всего не понравилось Мейсону, Коддингтон все время боязливо оглядывался, словно шпион, приходивший на встречу со своим резидентом.

Из этой встречи Мейсон выяснил только одно — в деле Лоуренса Максвелла что‑то не чисто, но что — ему еще предстояло выяснить, в любом случае, завтра утром ему предстояло отправиться в небольшой городок Бриджпорт, штат Нью–Джерси, что в пятидесяти милях севернее Нью–Йорка.

А пока этого не произошло, Мейсон спокойно сидел в зале ресторана отеля «Билдмор» и, неспешно потягивая «Кампари», заглядывался на сидевших за соседними столиками девушек.

В пятидесяти милях к северу от Нью–Йорка. Бриджпорт — типичная одноэтажная Америка. Некоторые сведения о Лоуренсе Максвелле. Вилла с дорическими колоннами на окраине Бриджпорта. Тайна миллионера. Сердечные болезни не обходят стороной даже самых состоятельных людей. Ночь приносит избавление от боли.

Огромную старинную виллу с дорическими колоннами, построенную еще в колониальные времена, и теперь принадлежавшую миллионеру Лоуренсу Максвеллу, в Бриджпорте знал каждый. Никто уже давно не задавался вопросом, каким образом был нажит этот капитал. Этот вопрос не существовал просто потому, что все знали: Максвелл может все. Таких людей, как он, в провинциальном городишке Бриджпорт было совсем немного, их можно было сосчитать по пальцам одной руки. Такие люди, как Максвелл, были на виду и в то же время никто ничего определенного о них не знал. Максвелл мог с одинаковым успехом торговать акциями компании по озеленению цветущих лугов Аляски, либо заниматься производством многоразовых детских подгузников. Вполне возможно, что этим он тоже занимался. Однако это уже не имело особенно существенного значения.

Главное, что Максвелл был богат. Он мог купить сенат, конгресс, участок под застройку на луне, пробурить скважину в Саудовской Аравии.

Лоуренс Максвелл чувствовал себя абсолютно независимым и делал только то, что нравилось и приносило удовольствие ему одному. Для него как бы не существовали все остальные. Люди вокруг могли совершенно исчезнуть, не оставив от себя никакого следа, и даже после этого Максвелл не вспомнил бы о их существовании. Это был человек, которого интересовали только собственные страсти и переживания. Разбогатев пару десятков лет назад, он уже давно жил своей собственной, мало кому известной жизнью.

Возможно, именно потому он и поселился в Бриджпорте, что в таком городе как Нью–Йорк был всегда на виду. Ему не слишком хотелось привлекать к себе излишнее внимание кого бы то ни было — прессы, женщин–вампиров, постоянно возникавших неизвестно откуда жуликов и прочей, тому подобной братии.

Оставив себе квартиру на Манхэттене, он изредка наезжал в Нью–Йорк, главным образом, для того, чтобы решить дела, касающиеся юридического оформления кое–каких сделок, а также навестить фешенебельные магазины.