— Работала.

— Ну, да. Работала… — поправился Гарфилд. Поскольку разговор шел о ней, женщина направилась к помощнику окружного прокурора.

Мгновенно разобравшись в ситуации, она едва заметно, с чувством собственного достоинства кивнула и представилась.

— Кэтлин Фримэн.

— Терри Мессина — помощник окружного прокурора. Я буду вести дело о смерти вашего босса.

Она посмотрела на экран телевизионного приемника, где по–прежнему стонала и закатывала глаза грудастая блондинка, а Максвелл все сильнее стонал, извивался и выгибал спину.

Секретарша с ненавистью смотрела на экран, а затем неожиданно сказала:

— Ее зовут Вирджиния Кристенсен. Таково ее настоящее имя… Я знаю эту женщину.

Словно не желая смотреть на экран, она демонстративно отвернулась, затем посмотрела прямо в лицо Терри Мессине и уже изменившимся голосом строго и официально сообщила:

— Это она, Вирджиния Кристенсен, убила его.

Помощник окружного прокурора еще ничего не успел спросить, как миссис Фримэн развернулась и направилась к выходу из спальни.

По ее сгорбившейся, шаркающей походке Мессине нетрудно было определить, что ей очень тяжело находиться здесь. Этой, еще нестарой, но уже терявшей привлекательность женщине было очень тяжело слушать стоны своего хозяина и видеть светящийся экран телевизора. Похоже, она действительно испытывала по отношению к своему хозяину чувства гораздо большие, чем обыкновенная привычка.

Терри Мессина с сожалением и сочувствием посмотрел на удаляющуюся секретаршу. Когда она покинула комнату, он повернулся к Гарфилду.

— Ты слышал, что она сказала? Мы должны тщательно проверить ее слова и собрать все возможные улики. Эдвард, ты должен немедленно выяснить все, что касается этой Вирджинии Кристенсен, и представить мне информацию сегодня к полудню. Воспользуйся полицейскими архивами, а если там ничего не удастся найти — обратись в ФБР.

— Думаю, что нам не понадобится этого делать, — ответил его помощник. — Вирджиния Кристенсен — довольно известная в городе личность. Когда‑то ей принадлежала небольшая галерея в Нью–Йорке, но несколько месяцев назад, она переехала в Бриджпорт и перевезла всю свою коллекцию, надо сказать — не слишком богатую. Я постараюсь выяснить подробности у коллег из Нью–Йорка.

Мессина кивнул.

— Что ж, хорошо. Продолжайте. Я еще осмотрю дом и переговорю с начальством о возбуждении уголовного дела. Обратите особое внимание на лекарство, которое принимал покойный, и переговорите с его лечащим врачом. Когда будут известны результаты экспертизы?

Гарфилд пожал плечами.

— Об этом тебе лучше справиться у Стивенса. Он отправился на вскрытие.

Мейсон покидает Нью–Йорк, чтобы заняться делами своего клиента мистера Максвелла. Неожиданная встреча в Бриджпорте. Элизабет Тимберлейн — владелица кафе «Красный заяц». Мейсон вновь обращается к воспоминаниям о студенческой юности. История Элизабет. Нельзя сказать, чтобы Мейсон был слишком рад встрече со своей давней возлюбленной. Известие о смерти клиента вызывает у Мейсона гамму разнообразных чувств, главное, среди которых — разочарование. Элизабет Тимберлейн не скрывает неприязни по отношению к Вирджинии Кристенсен. Мейсон не в силах отказать своей бывшей возлюбленной.

Мейсон приехал в Бриджпорт после обеда.

Чтобы не терять даром времени, сразу же с автовокзала он отправился в адресное бюро. Выяснив адрес Лоуренса Максвелла, он был немало удивлен, когда девушка за стойкой в адресном бюро сказала:

— Боюсь, вам не удастся сегодня встретиться с мистером Максвеллом.

— Почему? — спросил Мейсон. — Его нет в городе?

Девушка хмуро покачала головой.

— Его нет в живых.

— Как?

— Сегодня утром Лоуренс Максвелл умер у себя в доме. Говорят, что не выдержало сердце.

Мейсон ошеломленно вертел в руках листок, на котором был написан домашний адрес Лоуренса Максвелла, с трудом соображая, что же ему нужно теперь делать.

Оцепенело глядя перед собой, он вышел за дверь и зашагал по улице, сжимая в руке ручку металлического кейса с блестящими полированными стенками. Кейса, в котором лежало завещание его клиента, согласно которому мисс Вирджиния Кристенсен должна была получить восемь миллионов долларов.

По большому счету, его миссию можно было считать законченной. Правда, оставалось одно маленькое «но» — необходимо было довести до конца дело с наследством.

Мейсон несколько самонадеянно подумал, что это не займет больше двух дней. Однако, он ошибался.

События, которые ожидали его в Бриджпорте, только–только начинали разворачиваться. Переезд на автобусе из Нью–Йорка в Бриджпорт, хотя и не занял слишком много времени, был достаточно утомительным, и Мейсон почувствовал острое желание поесть.

Он зашел в первое попавшееся кафе и сел за белый смешной столик, на котором с одной стороны был нарисован ярко–красный заяц — очевидно, взбесившийся.

Мейсон рассеянно просматривал меню, предлагавшее сэндвичи с грецкими орехами, сэндвичи со сливочным сыром и рагу из цыплят.

Внезапно он понял, что смотрит поверх меню прямо на женщину, которая суетилась за стойкой, протирая стаканы и отдавая указания официанткам.

Несмотря на возраст — ей было около тридцати — и не слишком аристократическое занятие, во всем ее поведении чувствовалась порода.

Мейсон не заметил, как рядом с ним остановилась официантка и, нетерпеливо ожидая заказа, сказала:

— Вы уже выбрали?

Стараясь остаться незаметным, Мейсон торопливо ответил:

— Будьте добры — рагу из цыплят и чашку кофе.

Когда официантка удалилась, Мейсон, прикрыв лицо меню, продолжал свои наблюдения за женщиной у стойки. Его внимание к ней было отнюдь не случайным. Это была Элизабет Тимберлейн — женщина, с которой ему уже приходилось встречаться. Только тогда Мейсону Кэпвеллу, студенту Гарвардского университета, было двадцать два, а ей — восемнадцать. Мейсон встречался с Элизабет, когда приезжал на каникулы в Нью–Йорк.

Впервые они увиделись в Метрополитен–музее, где Элизабет — молоденькая студенточка в коротких цветных шортах — наступила ему на ногу возле картины Эль Греко.

Она училась в Нью–Йоркском университете на отделении экономики и финансов. Родители Элизабет, зажиточные ньюйоркцы, больше всего мечтали о том, чтобы их дочь, закончив университет, удачно вышла замуж и жила спокойной семейной жизнью.

Любовь Мейсона и Элизабет не входила в их планы. Вот почему они постарались, чтобы этот роман поскорее прекратился. Для этого был выбран простой, но довольно надежный способ — во время каникул девушка больше ни разу не оставалась в Нью–Йорке. Родители увозили ее то на Багамские острова, то в Мексику, то в Канаду.

В любом случае, Мейсон и сам понимал, что эта любовь обречена. Они были тогда еще слишком молоды, чтобы думать о семейной жизни. Мейсон даже не знал, что случилось с его подругой с тех пор, как они перестали видеться. Он успокаивал себя мыслью о том, что она, наверняка, исполнила родительскую мечту — вышла замуж, завела детей и благополучно позабыла о том, что произошло между ней и высоким худощавым парнем с Западного побережья, который учился в Гарварде и приезжал в Нью–Йорк на каникулы.

— Только этого еще не хватало, — пробормотал он.

Мейсон почувствовал, как в душе его начинают пробуждаться прежние чувства по отношению к Элизабет. Кто бы мог подумать, что в этом маленьком городке, куда его совершенно неожиданно забросила судьба, он встретится с женщиной, которая, хоть и не изменила целиком его жизнь, но оставила в ней весьма заметный след.

Юношеская любовь, как оказалось, не проходит бесследно.

Мейсон сейчас молил бога о том, чтобы у Элизабет оказались муж и пятеро детей. Иначе он не мог поручиться за то, что удержится в рамках приличия и не наделает каких‑нибудь глупостей.

Словно подтверждая его худшие опасения, взгляд Элизабет упал на представительного мужчину в дорогом костюме, который сидел в дальнем углу кафе.