Мейсон долго молчал, в ожидании, пока его клиентка немного успокоится и придет в себя.

Когда она, наконец, подняла глаза, Мейсон осторожно сказал:

— Наш приятель Терри Мессина решил устроить большой скандальный процесс. Он, наверняка, хочет засадить вас за решетку. Это стало понятно после его первого вопроса на вчерашнем предварительном слушании.

Она мрачно усмехнулась.

— Что, Мессина ждет, что я сразу признаю себя виновной, чтобы избавиться от унижений?

Она внимательно посмотрела на Мейсона.

— Я не считаю себя виновной.

Он тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я чувствовал бы себя намного спокойней, если бы ваше имя не было упомянуто в завещании.

Вирджиния, как показалось Мейсону, была искренне удивлена этим сообщением.

— Что, Лоуренс внес мое имя в завещание? — спросила она с блуждающей на устах улыбкой.

После этого настал черед удивляться Мейсону. Он резко притормозил машину и, скептически улыбаясь, посмотрел ей в глаза.

— Ладно, Вирджиния, не морочьте мне голову, — устало сказал он.

— И сколько же он мне оставил? — спросила мисс Кристенсен. — Вы читали текст завещания?

Мейсон поднял брови.

— Я же уже сказал — не нужно морочить мне голову, вам все прекрасно известно!

Вирджиния принялась с любопытством трясти его за плечо.

— Ну, говорите же, говорите!.. Только не надо делать вид, что вы меня в чем‑то подозреваете. На моем месте вы задали бы тот же самый вопрос. Мне действительно не известны условия завещания. Я, конечно, догадывалась, что Лоуренс может облагодетельствовать меня, но точной информации у меня на этот счет нет. Вы же понимаете, что в камере, где мне пришлось провести ночь, нет телевизора.

Мейсон усмехнулся.

— А газетчики об этом еще не знают. Думаю, что, если бы им стали известны подробности подобного рода, то они звонили бы об этом на каждом углу.

Она испытующе смотрела ему в глаза.

— Ну, так сколько?

— Восемь миллионов, — проговорил Мейсон, сам не зная, верить ему или не верить в то, что Вирджиния ничего не знала о существовании завещания.

Глаза у нее полезли на лоб от удивления.

— Сколько вы говорите? Восемь миллионов долларов?.. — переспросила она.

Мейсон кивнул.

— Да. И признаюсь вам, что помощник окружного прокурора сразу же уцепился за эту сумму.

Вирджиния широко улыбнулась.

— Я его прекрасно понимаю. Это роскошный мотив для совершения преступления.

Мейсон снова прибавил газу, и машина въехала на мост.

— Восемь миллионов долларов!.. — мечтательно растягивая слова, проговорила Вирджиния. — Это вполне приличная сумма.

Лицо Мейсона приняло более серьезное выражение.

— Давайте вернемся к другим менее приятным вещам, — сказал он. — Я не слишком хорошо знаю Терренса Мессину, но из разговора с ним я понял, на чем он собирается строить свое обвинение.

Взгляд Вирджинии рассеянно блуждал по океанскому побережью, мимо которого они ехали. Казалось, что она совсем не слышала, о чем сейчас говорит Мейсон. Ее следующий вопрос звучал как бы механически.

— Любопытно — на чем же?..

— Он постарается построить процесс на подробностях вашей сексуальной жизни с мистером Лоуренсом Максвеллом. Мессина обязательно вытащит всю грязь…

Она непонимающе мотнула головой.

— На моей сексуальной жизни?..

— Да, именно так.

Вирджиния растерянно пожала плечами.

— Но в нашей сексуальной жизни с Лоуренсом не было ничего грязного. Она была обыкновенной интимной частью нашей любви. И я не понимаю, как можно на этом строить обвинение. Это то же самое, что предъявить судебный иск жене, которая недостаточно удовлетворяла своего мужа.

Мейсон скептически усмехнулся.

— Да, возможно, для вас с мистером Лоуренсом в этом не было ничего особенного, ничего грязного. Однако, у меня сложилось такое впечатление, что помощник окружного прокурора Мессина где угодно может найти грязь. Насколько я понял, в этом штате очень сдержанное, если не сказать больше, отношение к сексу. И Мессина постарается раскопать все, что только возможно, даже то, о чем вы давно забыли или не знали вовсе. Вы знаете, Вирджиния, ведь поверят не вам и не мне, а ему, потому что жителям таких маленьких городков, как Бриджпорт, очень скучно живется, а потому они с огромным удовольствием покопаются в чужой интимной жизни.

Вирджиния довольно непринужденно положила свою руку на плечо Мейсона.

— Да что вы, адвокат, — спокойно сказала она. — Мне кажется, что местные жители очень консервативны…

— Вот именно, — отрезал Мейсон. Вирджиния принялась с улыбкой рассуждать:

— Вообще‑то, я не могу это назвать консервативным подходом. Они просто не говорят об этом. Все здешние жители — ханжи. Если их послушать, то ничего, кроме секса, в этой жизни не существует, и все их мысли только этим и заняты. Я уверена в том, что если им дать покопаться в чужом грязном белье, они вытащат на свет божий такое, о чем ты даже не подозреваешь.

Мейсон хмуро кивнул.

— Вот видите, Вирджиния, теперь и вы стали кое‑что понимать. Именно такие вот лицемеры, которые любят думать о чужой интимной жизни и подсматривать в чужие окна, а на людях показывать себя очень высоконравственными гражданами, и будут сидеть в жюри присяжных. Они будут судить вас, копаться в вашей интимной жизни с Лоуренсом Максвеллом, им предстоит распоряжаться вашей судьбой и решать, виновны вы или нет.

Несколько минут они ехали молча по улицам города. Вирджиния, судя по задумчивому выражению ее лица, уже по–настоящему думала о том, что ей предстоит вынести в ходе долгих судебных разбирательств. Разумеется, за это время на белый свет выплывет многое из того, чем она занималась в прошлом.

Пауза несколько затянулась, и Мейсон решил вновь прервать молчание.

— Мисс Кристенсен, мне кажется, что вы уже знаете, что вас ожидает.

Она отвернулась к окну.

— Вам известно, что решат присяжные заседатели, — продолжил Мейсон. — Они сразу же заявят, что вы обольстили и развратили старого Лоуренса Максвелла ради его денег. А помощник окружного прокурора будет убеждать их в том, что вы заставили его заниматься извращенным сексом.

Она насмешливо фыркнула.

— Я никого не обольщала и не совращала. Лоуренс получал то, что хотел. Мы просто занимались с ним любовью. Вот и все.

Мейсон недоверчиво посмотрел на свою клиентку.

— В наручниках?..

Она не выдержала и рассмеялась.

— Ну, что ж… Это выглядит не совсем обычным, однако никто не может отрицать, что это была именно любовь, а не насилие.

Мейсон вдруг почувствовал непонятный жгучий интерес к этой теме. Разумеется, как адвокат, он должен был знать подробности. Во всяком случае, те из них, которые сочтет нужным сообщить ему подзащитная. Однако, в этой теме было что‑то греховное, порочное, к чему, наверное, каждый человек испытывает подсознательную тягу.

Стараясь скорее сменить тему разговора, он спросил:

— Миссис Кристенсен, вас отвезти домой или…?

Но Вирджиния вдруг спросила:

— Послушайте, Мейсон, а вы когда‑нибудь видели, как занимаются любовью животные?

Он недоуменно пожал плечами, не понимая, какого рода признания от него хочет добиться Вирджиния. Не дождавшись от него какого‑нибудь определенного ответа, Вирджиния решила ответить сама.

— Ну, так вот, я вам скажу. Сама я не один раз это видела. Это всегда очень буйная, грубая страсть. В этом всегда присутствует изрядная доля насилия. Они как будто стремятся причинить друг другу боль. Но никогда не причиняют эту боль по–настоящему. Им это нравится. Им нравится именно так заниматься сексом. Вы понимаете меня?

Он молчал, казалось, боясь ответить что‑нибудь невпопад, и только еще внимательнее смотрел на дорогу.

— Так вас отвезти домой? — он постарался уклониться от ответа на ее вопрос.

Вирджиния хищно улыбнулась.

— Ну, разумеется. Вы же не хотите отвезти меня обратно в тюрьму? Зачем же тогда нужно было стараться и освобождать меня под залог? Ну, так что скажете?