- Слушай, - напомнил о себе Черный. – Просто слушай.

Сорьонен прошелся по комнате, словно что-то пытаясь найти, но взгляд ни за что не цеплялся. Потерянный скользнул он равнодушно по иконам в углу, по занавешенному окну, по горшкам на столе, мазнул по печи – Ася сьежилась и застыла. Отец ее не заметил, и, тяжело вздохнув, опустился на корточки возле лежанки.

Минуту, может две молча смотрел на женщину, потом осторожно поправил рыжую прядь надо лбом.

- Марина, - тихо сказал он. – Слышишь меня?

Ася отметила, что отец говорил по-русски, с едва заметным акцентом, но скорее все-таки чисто. Голос его звучал как-то хрипло, будто бы он долго до этого где-то в лесу орал. Или выл. Сразу представился большой белый волк с голубыми глазами, тот самый. Ася задержала дыхание, когда услышала слабый голос матери.

- Кари.

Имя отца прозвучало почти невесомо.

Ася похолодела от мысли – Марина умирает и знает это. Очень давно.

Ее уже почти взрослая дочь из другого времени и места сцепила зубы, чтобы не расплакаться и не зашмыгать носом из-за занавески.

- Я хочу кое-что попробовать, - сказал доктор. – Знаю, ты не веришь в такие штуки... Это, конечно, не так логично и понятно, как твои механизмы, но и эта страна сильно отличается от твоего родного Востока. Здесь все другое. Земля, лес, камни – это все не просто камни. Они живые. Знаю, звучит, как какой-то первобытный бред, как сказки... У вас ведь есть на Востоке сказки, верно? Как и у нас. Я и сам раньше думал – ерунда, просто рассказы стариков, но с тех пор случилось много того, что я не смог бы объяснить никак иначе.

Чуть отогнув занавеску Ася видела, что отец держит мать за руку. Очень бережно.

- Я до сих пор не уверен до конца, прав или ошибаюсь. Но я должен попробовать, понимаешь? Я не могу потерять тебя.

- Так судил бог, - сказала Марина. – Я готова.

- А я не готов! – повысил голос доктор. – Я так долго был где-то далеко, когда нужен был тебе! Я и теперь прокрался сюда, как вор, как беглый каторжник - в собственный дом! И я ничего, уже ничего не могу сделать для тебя, как врач!

Марина тяжело закашлялась, и Ася увидела, как на почти бесплотной руке, которую та прижала ко рту, показалась темная кровь.

- Туберкулез, - вспомнился Достоевский, которого Ася нехотя читала в школе.

Кажется, туберкулезом тогда болели почти все. И выходит, ее мать – тоже. Но почему тогда черный шаман сказал, что отец ее убил? Что-то не сходилось.

- Дай мне попытаться, - сбавив тон, попросил доктор. – Как врач, я первый себя осмеял бы за это. Но Тао Мэй, помнишь, я тебе о нем рассказывал... он поддержал бы мою идею. Наверняка бы, поддержал.

Наверное, мать кивнула, потому что голос Сорьонена обрел уверенность.

- Мы попробуем, - заключил он. – Сегодня же ночью. Кажется, новолуние – хорошее время.

Марина снова закашлялась.

- Будь что будет, - наконец, произнесла она. – Делай, как хочешь.

И в ее слабом голосе Асе послышалась обреченность.

Отец больше не тратил время на убеждения, да и этот короткий разговор явно утомил Марину. Ася с полатей подглядывала за бурной деятельностью, которую развел доктор. Он бегал по избе, перебирал посуду, кухонный инвентарь, потом вывалил на пол содержимое невероятно грязного и затасканного вещмешка. На чисто выскобленных досках появились те самые пакетики из цветного шелка, тоже повидавшие жизнь. Сорьонен принялся нюхать их, перекладывать, периодически глядя на жену будто бы в поисках поддержки.

Отец словно хотел услышать от нее, что все делает верно – выбрал нужный горшок, нужную деревянную ложку и правильные мешочки с травами, но Марина ничем не могла ему помочь. Она лежала безучастно и, кажется, снова провалилась в тяжелый летаргический сон.

Ася позвала черного шамана:

- Ты знаешь, что он хочет сделать?

- Он не знает толком и сам, - с готовностью отозвался скелет в ее голове. – Иначе бы у него получилось.

- Он призовет тебя?

- Тысячу тысяч.

- Но он ведь не родился?

- Это не преграда, а вопрос цены, - уклончиво ответил Черный. – И он ее заплатил.

- Этого не исправить?

- Нет. Сиди и смотри.

Ася задержала дыхание.

- Мне страшно, - честно сказала она. – Я бы уже ушла отсюда. Зачем смотреть, если ничего не можешь изменить?

- Твой вопрос глубже, чем может быть ответ, - рассмеялся скелет. – Я понимаю, что тебе тяжко. Но ты просила об этом сама. Хотела узнать правду. Наберись мужества и наблюдай.

Ася сжала зубы.

Скелет был прав.

Она не понимала до конца, зачем ей эта правда, но и уйти без нее уже не могла. Наверное, только это и поможет ей принять решение насчет собственной жизни. Она должна узнать, в чем ошибся отец, и не допустить, чтобы такое когда-либо повторилось.

- Когда он пойдет в нужник, выбирайся оттуда и прячься за бочками в сарае, - распорядился Черный. – Дальше все случится там.

В сарае было пыльно, но на удивление, не так уж душно, хотя северное солнце по-прежнему висело высоко над лесистым горизонтом. Кажется, день вообще не собирался заканчиваться. Впрочем, так и дожно быть за полярным кругом!

Ася вздохнула и попыталась найти наиболее удобное положение из всех неудобных, что были ей доступны. Она сидела, скорчившись, за бочками с зерном, теми самыми, из которых они с Лееной кормили кур. Куда, интересно знать, подевалась тетка? Может, уехала в город за покупками, или отец ее просто выдворил из дома?

Впрочем, в такой расклад верилось слабо, себя в обиду Леена не давала никогда.

Долгое время стояла тишина, и Ася успела задремать. Разговаривать со скелетом больше не хотелось, в голове была каша, и девушка решила ее не заваривать ее круче. Хватало нерадостных мыслей и так, тем более, в скором времени ей предстоит, наконец, во всем разобраться. Было страшновато и не по себе.

Ася поглядела на Ленина.

Варан, свернувшись в клубочек, спал под бочкой рядом с ней.

Наверное, это был почти самый бесполезный дракон на свете. Ну, не считая того случая, когда превратился в динозавра и помог матери спасти ее от паука в кабинете директора. Как же давно это было!

О том, что она когда-нибудь снова окажется дома, пойдет в школу или просто в гости к Кате, мечтать уже не приходилось. Гораздо вероятнее казались посещение мрачного двора Туонелы и ужин в компании остроголовых чертей с собой в качестве главного блюда.

- Сейчас начнут, - вдруг дал о себе знать черный шаман.

Интересно, он так и сидел все это время на лавочке у забора, украшая собой улицу? Неужели ни у кого не возникло вопросов?

Представив себе аналогичную картину, но возле собственного подъезда, Ася не удержалась от мстительной улыбки. По сравнению с некоторыми соседками, любившими там сиживать, мертвый саамский колдун был еще ничего. Можно сказать, даже милым.

Между тем дверь сарая отворилась со скрипом, и силуэт отца перечеркнул хлынувший в проем свет. Нагнувшись, Сорьонен тащил внутрь Марину. Она скорчилась в его руках, завернутая все в то же цветастое одеяло. Устроив жену на соломе, доктор убежал и вскоре вернулся с тазом, бубном и еще какими-то странными принадлежностями.

Ася вспомнила, что имелось у него на острове, и нервно усмехнулась.

- Он может тебя заметить, когда начнет камлать, - предупредил Черный. – И тысяча тысяч тоже.

- Это опасно?

- Кто знает. Но будь готова на всякий случай.

- Хорошо, буду, - отозвалась Ася без особого восторга. – А делать-то мне в таком случае что?

- Зови меня, - просто ответил скелет.

Ася тихо выдохнула сквозь зубы.

К счастью, разжигать в помещении костер доктор все-таки не стал. Вокруг было так сухо, и столько валялось соломы и прочей ветоши, что полыхнуло бы мигом. Но зато в тазу он заставил куриться кое-какие травы, выбранные, очевидно, не то по воспоминаниям из Великой Азии, не то по наитью. Ася зажала нос. В сарае стало трудно дышать от сладковатого терпкого дыма, и страшно представить, каково пришлось Марине. Впрочем, она лежала неподвижно и вообще уже не подавала признаков жизни.