- Маахисы? – уточнила она у своего сопровождающего. – Там, в лесу?

- Возможно. Много кто может быть. Они нам не опасны.

- Почему?

- Они видят либо живых, либо мертвых, - так, словно объясняет что-то само собой разумеющееся, бросил черный шаман. – А мы с тобой сейчас ни те, ни другие.

Ася боролась с дремотой. Ей хотелось спать, как если бы она пришла в школу с температурой, и монотонная речь учителя вызывала только одно желание – опустить голову на парту, подложить под щеку учебник и отключиться.

Ленин ткнулся носом ей в живот.

Учитывая, что нос был каменный, получилось больно.

- Что? – Ася нехотя приоткрыла глаза.

Варан всем своим видом призывал взбодриться и посмотреть по сторонам.

Вокруг была совсем зима, в озере плавала шуга, лес по берегам засыпало снегом по колено. Под тяжелыми снеговыми шапками гнулись деревья. Небо было серое, почти черное, солнце не поднялось выше горизонта.

- Мы плывем уже год? – поинтересовалась Ася у скелета, которого тоже запорошило так, что он стал похож на лесную корягу.

- Время не реально, - отозвался черный шаман. – Той дорогой, по которой нам нужно двигаться, не пройдешь иначе.

- Почему мне не холодно?

- Тебя нет здесь полностью. Твой разум этого не видит.

- Оригинально, - Ася вытянула руку и набрала с борта лодки комок белого пушистого снега.

Он сразу начал таять, а рука так и не почувствовала холода.

Впереди, за лесом, поднялась огромная гора – такая, какой точно не должно было быть в лесной болотистой Финляндии. В Гималаях, где-нибудь, еще куда ни шло. Высокая, с острыми изломанными вершинами в снегах, с виду совершенно неприступная.

Вершин было семь.

- Это что? – Ася указала на гору.

- Мэнгэ-сарьдаг, - пояснил Скелет.

- Звучит как-то не по-фински.

- Она в Великой Азии, - пожал плечами Черный шаман. – Так что это не удивительно.

Ася покосилась на гору. Гора была на месте, все семь вершин, впрочем, издалека была какой-то смазанной. Может, она вообще просвечивала из какого-то другого мира. Удивляться уже не осталось сил.

Лодка плыла дальше.

Озеро снова начало оживать после зимы, прямо перед черным трухлявым бортом в воде плеснула хвостом крупная рыбина, на берегу растаял снег, кусты медленно зазеленели, отмели оделись высокой травой.

- Машина времени? – догадалась Ася.

Скелет кивнул.

- Первый раз вижу такую умную женщину, - кажется, без всякого сарказма заметил он.

Ася скромно почесала безнадежно спутанные волосы.

- Ну, мне казалось, я средняя, - и не добавила «была, пока не стала шаманкой». – Училась не очень.

- А я вообще не учился, - отмахнулся Черный шаман. – Саамы не ходят в школу.

Вспомнив бесконечные унылые дни за партой, когда за окном текла настоящая жизнь, а в ноутбуке ждали непросмотренные аниме и сериалы, Ася только и смогла сказать:

- Не много теряют.

- Шаман у нас берет себе ученика и наставляет его. Когда он умирает, его дар переходит к ученику.

- А где твой ученик?

- Я не был шаманом, девочка. Я был учеником шамана. Он передал мне свой дар, а я не захотел его принять. А потом я умер.

- И встретил отца?

- Да. Он нашел мой труп на берегу озера. Я сидел у костра, в той же позе, в которой расстался с жизнью. Он заблудился в лесу и замерзал, побежав за лосем Хийси.

- Лось служил тебе?

- Нет. Я тогда еще такого не умел. Я надеялся отдать ему дар и упокоиться, но не предполагал, что он тоже не захочет его.

- Ну да, подарочек еще тот, - согласилась Ася с явным пониманием.

Впервые за долгое время история начала казаться ей хоть сколько-то логичной. И куда менее зловещей, чем вначале.

- А потом ты встретил де ля Серна, - закончила она. – И он его захотел.

- Но умер, - кисло усмехнулся скелет.

- И теперь ты везде и нигде?

- Умная девочка, - повторил черный шаман. – Мне нужно мое имя. Я просто хочу умереть.

Между тем лодка понемногу приближалась к берегу, и вскоре уже ткнулась тупым носом в илистую отмель. Скелет спрыгнул в воду и затащил свое судно на прибрежный песок. Вокруг стояла жара, стрекотали кузнечики, одуряюще пахло цветущими травами с полей где-то за перелеском.

Лаппаярви был на месте, из-за берез проглядывала беленькая церковь, неподалеку от озера начиналась укатанная сухая дорога, по которой бродили разноцветные куры. Поселок дремал, разморенный жарким летним полуднем.

- Пойдем, - черный шаман махнул костлявой рукой. – Посмотришь.

Ася решила, что терять ей особо уже нечего и покорно выбралась из лодки. Жара окутала ее, как полог, стало тяжело дышать, но молодой, хоть и порядком измученный организм, все-таки справился.

Как только перестало темнеть в глазах, она зашагала по улице вслед за скелетом. Интересно, привлекал он внимание у местных? Ведь не каждый же день разгуливают по деревне мертвые саамы в грязных гнилых балахонах? Или на севере это дело обычное?

Собаки молчали.

Ленин, волочивший по пыльной дороге хвост, тоже не проявлял особого интереса к тому, что его окружало. Они прошли до дома тетки, потом шаман остановился и сел на колоду возле забора.

- Иди, - он махнул рукой в сторону крыльца. – Сама все увидишь.

- А они меня? – забеспокоилась Ася.

Черный кивнул черепом в сторону дворняги, кажется, той же самой, что и теперь сиделана цепи возле теткиного дома. Собака дрыхла, опустив на лапы голову, и никакого внимания на гостей не обращала. Ленин подошел к ней, задумчиво поглядел и прикусил за хвост. Реакции не последовало.

- Это настоящий мир? - спросила Ася.

То, что на нее ничто не реагировало, ужасно напоминало тот остров, где рушились оставленные учениками ветхие корпуса, и видеть ее могли только Ян с отцом. Мертвый покинутый людьми мир.

- Это память, - пояснил скелет.

- Как фильм?

Саам призадумался, очевидно, разыскивая смысл этого слова среди чужих воспоминаний, потом кивнул.

- Ну да, как фильм.

- И ничего нельзя изменить?

- Нельзя, - подтвердил он. – Иди.

Крыльцо под ногами скрипнуло – но как-то приглушенно. В сенцах было душно, в лучиках света, проникавших через щели, вилась пыль. Ей там и пахло, а еще – какими-то травами, что пучками свисали сверху, они подвяли, но еще не высохли полностью. Ася осторожно взялась за дверь, гадая, какую реакцию вызовет ее вторжение, и приоткрыв, заглянула в дом.

В доме стояла тишина.

Окна задернуты вышитыми белыми занавесками, на столе от мух прикрыты полотенцами какие-то тарелки и горшки, а на лежанке у печи под легким лоскутным одеялом лежала какая-то женщиина.

Ася не сразу ее узнала.

Она помнила мать сильной, крупной телом, пугающе энергичной, несмотря на то, что ни разу не встречала ее живой. Марина походила на первобытную воительницу, особенно, когда верхом на динозавре ворвалась в кабинет директора. Да и когда отпугивала черного шамана с его свитой, паля из «калаша», тоже производила немалое впечатление.

Но здесь она была другой.

Исхудавшая почти до прозрачности, небольшого роста, с огромными черными тенями вокруг глаз. Даже рыжина ее волос поблекла.

Марина спала, а может быть, находилась в беспамятстве.

Ася, дрожжа, подошла к ней, со страхом глядя на крошечную фигурку под одеялом.

Это не могла быть ее мать, и все-таки, была.

- Ты врешь, - прошептала она, обращаясь к черному шаману.

- Ты знаешь, что нет, - ответил он в ее голове.

- Что с ней?

Шаман не отвечал.

Шаги в сенцах заставили Асю вздрогнуть и заметаться. Кто войдет сейчас? Что ему говорить? Она огляделась в поисках убежища и, не придумав ничего лучше, залезла на полати, где схоронилась за цветастой занавеской.

Оттуда, как вор, смотрела она, как в дом входит отец.

Он был таким же полупрозрачным, как и его жена. Седые волосы торчали во все стороны, лицо потемнело от загара, руки – израненные, с черной каемкой вокруг обломанных ногтей, тряслись. Сорьонен выглядел, как сосед после недельного запоя. Ася встряхнула головой и сжала челюсти. На печи было пыльно, она боялась, что чихнет и выдаст себя.