- Да, в целом, - вздохнула Ася. – Просто мне как-то не по себе. Как будто он сказал что-то очень важное, а я так и не поняла, что.

- Поймешь, наверное. Не сейчас, так позже.

- Кстати, а почему ты считал, что он пришел за тобой?

- Потому что уже приходил. Много раз.

- Это как?

- Пойдем в тепло, я расскажу, - сдался доктор.

- Я не против, - ему в подмышку всхлипнула Ася. – Но для начала, что мы будем делать вот с этими?

Сорьонен печально взглянул на Ленина и рыжего волка, затеявших возню в снегу. Варан и Ян катали друг друга, лениво и невсерьез кусаясь, и были полностью поглощены процессом.

- Не думаю, что им плохо, - пожал плечами доктор. – Замерзнут - придут.

У отца в комнате горел камин и в целом было как-то почище, чем в прошлый раз, но в остальном обстановка не изменилась. Разве что на столе теперь валялись не только книги и медицинская утварь, но и мундир, который он быстро скинул, не глядя. Туда же отправилась и сабля – ее Ася тут же утащила и принялась разглядывать. Оружие было тяжелое, в исцарапанных грязных ножнах, но лезвие казалось чудовищно острым.

- Умеешь фехтовать? – она едва могла поднять саблю.

Сорьонен мило пожал плечами.

- Доводилось, - неопределенно ответил он. – Дуэлянтом был в юности отчаянным.

- А сейчас тебе сколько лет?

- Тридцать четыре, - без всякого удивления сообщил отец.

Ася все-таки оставила в покое саблю и бережно уложила ее на стол между книг, газет и колбочек.

- Ты обещал рассказать, - напомнила она.

Сорьонен сварил ей еще какао – и когда только успел – и вручил тяжелую, горячую кружку. Сам устроился у камина прямо на полу, вытянув длинные худые ноги. Отблески огня придали его белым волосам теплый оттенок.

Доктор снял очки, закрыл глаза и натирал переносицу.

- Я бы не стал о таком говорить, если бы не имел чести общаться со своей выросшей дочерью. Это за гранью моего понимания.

- Я тоже не сразу привыкла, - посочувствовала Ася. – Но в моем мире от тебя не добъешься каких-то объяснений. Вечно сваливаешь все на других. На Марусю, например.

Наверное, не стоило этого говорить. Но Ася устала, и контролировать себя у нее получалось уже слабо. Хотелось просто быть откровенной и надеяться, что вокруг – сильные, взрослые люди, которые не ударят в спину. И хорошо, если услышат ее и позаботятся по мере сил. Да и отец тут казался гораздо человечнее.

Может быть, потому, что он и был человеком?

Интересно, как Туонела изменит ее?

Нет, конечно, неплохо стать покруче и никого не бояться, да еще знать все и про всех, но какова будет цена?

- Почему ты не идешь на рассечение? – забыв, о чем собиралась говорить, напрямую спросила Ася.

Сорьонен помолчал немного, потом тихо ответил:

- Ты знаешь, почему умерла твоя мать?

- Нет. И потом, я слишком часто с ней встречаюсь, чтобы считать ее мертвой.

Доктор вскинул бровь.

Ничего сперва не понял.

- Повтори, - наконец, попросил он.

- Она не умерла совсем, - чувствуя, что ступает по очень зыбкой почве, объяснила Ася. – Просто не может находиться в нашем мире. Но там, у озера... знаешь черный дом?

Сорьонен прикрыл глаза.

- Знаю. Это мой дом. Но он заброшен...

- Когда как. Миров так много, папа, но дом есть везде.

- Я не понимаю, - отец сидел, закрыв руками лицо.

Прямо на столе, среди книг, баночек, бутылочек и черт еще знает, чего. Асе стало его жаль. Он был тощий, растрепанный, видимо, страшно одинокий без своих восточников, а теперь еще и напрочь сбитый с толку. Что наплел ему черный шаман? Что обещал?

- Знаешь, у нас бы сказали, что это «спойлеры», но ты вряд ли знаешь, что это такое. И я даже не знаю, имею ли право говорить тебе это. Но ты в моем мире все преодолел и стал счастливым, - туманно сообщила Ася.

- А в этом? – не открывая глаз, уточнил доктор.

- А в этом тебе решать самому.

- Но что я еще могу?

- Ты обещал рассказать, как к тебе приходил наш мертвый друг, - напомнила Ася. – Постарайся сделать это, а я поделюсь своим опытом. Глядишь, и сложится головоломка.

- Звучит неплохо, - согласился отец. – Когда я был еще юношей и приехал в гости к дядьке на каникулы, в деревню прибежал лось...

Про то, что лось завяз в болоте, а голодные жители деревни захотели его промыслить, Ася давно знала со слов тетки, поэтому рассказ о приготовлениях и о том, как отец пробирался к нему на лыжах по болоту слушала вполуха. Но когда доктор добрался до напитка, вскинулась.

- Он же тебе мухоморы подсунул! – догадалась девушка. – Без вариантов!

- Думаю, да, - вздохнул отец. – Я заснул и видел очень странные сны. Как будто и не мои вовсе. Племя саамов, кочующее по тайге, а я среди них – шаман. И мне лет сто, не меньше! Пора умирать, а умереть я не могу, потому что некому отдать дар. Никто не годится. Странно, да?

- Думаю, в дальнейшем стало еще хуже, - пробормотала Ася. – Бывают шаманы женщины?

- Кто ж знает. Надо у побратима спросить, если свидимся.

- Должны быть, наверное.

- Когда я проснулся, оказалось, что старик умер. Судя по тому, что от него осталось, давным-давно, лет сто назад! Вот я удивился! И замерз страшно – пока я там сидел, оказывается, началась зима, и вовсю шел снег. Пока выбрался, не мог понять, сплю я или брежу. Раньше без очков шагу ступить не мог, а теперь видел каждую шерстинку у белок. И мир стал... иным. Ярким, плотным, живым. Я лес, конечно, и раньше любил – мы, финны,все такие. Жизни без него не представлял. Но теперь он мне показался волшебным, кругом – духи, камни, которые не камни, деревья песни поют тихонечко.

- Камни – это маахисы, - авторитетно заявила Ася. – Они хорошие.

- Встречала их уже?

- Да, и не раз. С ними нетрудно договориться. Вот чтоб деревья пели, такого не слышала. Может, это у тебя от мухоморов были видения?

- Кто знает, - пожал плечами доктор. – С тех пор сны я видел постоянно, и редко, чтоб свои. Стал ко мне приходить этот мертвый старик. Сперва просто сидел на пне, не пытался заговорить. Потом – спрашивал, чего мне нужно, почему жду? Потом обещал всякое... Но тут война началась, не до того стало. Меня отправили на Юг, в лагерь для военнопленных. Был кромешный ужас, я даже говорить тебе не хочу, что там творилось. Хотели химическое оружие на них испытывать. Мой командир – полковник Мартин – отказался, и его разжаловали. Я тоже хотел сорвать погоны, но меня упекли на гауптвахту. Ночью старик пришел снова – и научил, как выйти. Мне б сидеть там спокойно – приказ уже отозвали – но я послушал его и ушел в Пустошь.

- Пустошь? – заинтересовалась Ася.

- Мертвый Юг, - кивнул доктор с таким видом, будто это всем известно. – Бесплодные земли... и пустые древние города. Я и помыслить не мог, что они существуют. И что не так уж они и мертвы. Нет, днем, конечно, все было как положено в тысячелетних развалинах. Но потом, когда темнело, в них возникали миражи. То засветятся окна, то люди по улицам гулять пойдут, нарядные... Я чуть не сошел с ума.

- А может, это он тебе показывал?

- Думаю, да, - выглядел отец так, словно опять оказался в этом городе и видел наяву все его недобрые чудеса. – Вот только кто бы мне это тогда подсказал.

- Или твоя сила, - продолжила мысль Ася.

Сорьонен грустно усмехнулся.

- Меня нашли там совершенно спятившим и посадили в тюрьму, - закончил он свой рассказ. – Там ко мне уже никто, кроме наставника, не приходил. Он договорился, чтобы меня отправили с заданием в Восточную столицу. И вот там стало гораздо хуже...

Дорассказать отцу не дал Ян, который начал скрести в дверь когтями и хрипло выть. Когда его впустили, оказалось, что волк насквозь промок и замерз, и теперь тихо скулил, поджимая хвост, пока Сорьонен устраивал его на одеяле прямо у очага. Ася села рядом и принялась гладить зверя по голове.