Даже если это её возбуждает, она учится быть менее навязчивой и ненасытной. Она уже давно не смотрит порно, не мастурбирует и не срывается. Это охренительный успех, особенно после стремительного ухудшения её состояния, когда об её зависимости впервые стало известно.

Я откидываюсь на спинку своего кожаного кресла, а она облизывает губы. Моя кровь кипит, когда она тянется к моему члену под тканью. Я убираю волосы с её лица, собирая коричневые пряди в кулак.

Её ладонь обрабатывает мой член так, как надо — не слишком сильно, не слишком мягко. Я испускаю резкий вздох, когда он высвобождается из моих трусов, а её язык едва касается головки. После тянусь свободной рукой к столу и включаю музыку на док-станции iPod, электронную, с тяжелыми басами. Мне кажется, это Skrillex, но мой разум недостаточно сосредоточен, чтобы быть уверенным в этом.

В её глазах горит одно лишь желание, и мне требуется вся моя энергия, чтобы не впихнуть всего себя в её рот. Она слегка сжимает мой член, и стон вырывается из моего горла, даже когда я пытаюсь подавить звук. Её губы приподнимаются, и она нежно целует меня там, прежде чем медленно взять мой член в рот. Господи Иисусе. Я цепляюсь одной рукой за кресло, а другой все ещё придерживаю её волосы.

Она начинает умело отсасывать мне.

— Вот так, Лил, — поощряю я.

Мои нервы кипят, и я крепче сжимаю её волосы. Прежде чем я успеваю утонуть в этом удовольствии, моя дверь распахивается. Никакого стука. Ничего. Моя рука всё ещё на её голове, челюсти напрягаются в тревоге, и она быстро перестает делать мне минет.

Её рот неподвижен и приоткрыт в панике, и она забирается дальше под мой стол.

У меня как раз достаточно времени, чтобы подкатить свой стул поближе к столу, натянуть боксеры и подготовить словесную атаку в сторону той тупой бляди, которая только что ворвалась сюда.

— Тебе нужен чертов ассистент, — говорит мне отец, без промедления входя в мой кабинет.

Я вдруг начинаю сомневаться в моём запланированном нападении. Джонатан Хэйл проглотил бы мои оскорбления, как бурбон. Не моргнув и глазом. Всегда готовый к большему.

— Прошу прощения, у нас была назначена встреча? — грубо спрашиваю я, не в силах сейчас сдерживаться, даже если бы и хотел.

Лили ударяет меня по голени, молча говоря мне быть вежливым. Но именно хмурый взгляд моего отца, жесткий и холодный, причиняет больше вреда.

— Не будь маленьким засранцем, — усмехается он. — Как ты собираешься проводить встречи, если у тебя нет комнаты ожидания с хотя бы одной настоящей живой, дышащей душой за этими дверями? — он осматривает мой кабинет, презрительно оценивая мои книжные полки. Так, будто они неправильно организованы.

— Может быть, я не планирую проводить никаких встреч, — отвечаю я. — Поэтому мне не нужна комната ожидания.

— Иногда я вопрошаюсь, не уронила ли тебя головой вниз одна из моих гребаных нянек, когда ты был ребенком, — говорит он.

Это он про моих детских «нянек», которых, как он утверждает, трахал. Всех десятерых.

— Нет, — говорю я, — я такой из-за тебя, папа.

Я оскаливаюсь в горькой улыбке, на которую отец быстро отвечает.

— Я пришел сюда, чтобы обсудить твои дела, — он подтаскивает стул от стены к моему столу и ставит его передо мной.

Я застываю, и мой взгляд переходит на Лили, которая прячется прямо под ним. Её глаза выпучиваются, и она поджимает ноги к груди. Она беззвучно спрашивает: Он что, прямо там?

Я не подтверждаю её подозрения, потому что это напугает её ещё больше. Вместо этого я смотрю, как мой папа берет в руки пластиковую фигурку Людей Икс, которая стоит рядом с множеством других персонажей. Можно было бы посмеяться над этим моментом, особенно когда он двигает рукой Санспота, но его любопытство скрашивается темным хмурым взглядом и прищуренными глазами. Я чувствую язвительное неодобрение ещё до того, как он начинает говорить.

— Ты немного староват для этого дерьма, тебе не кажется?

Удивительно, но он ставит Санспота туда, где он его и нашел.

— Я занимаюсь изданием комиксов, — напоминаю я ему. — Мне нравится это дерьмо.

— Это не значит, что твой офис должен выглядеть как спальня одиннадцатилетки, — он качает головой на остальную атрибутику супергероев. — Твой новый ассистент может переделать для тебя интерьер.

— У меня нет сил на ассистента, — опровергаю я.

Я не выношу посторонних людей. Я разорву их на части. По словам Брайана, моего психотерапевта, я отталкиваю людей, прежде чем они успевают причинить мне боль.

Когда я думаю о том, сколько лжи мне скормили за всю мою жизнь и о том, что меня бросили две мамы, я начинаю верить в то, что он прав. У меня проблемы с доверием. Но я принял Коннора, совершенно незнакомого человека. Я принял своего единокровного брата, который мне откровенно лгал.

Разве этого не достаточно?

Почему я должен впускать ещё людей в свой гребаный круг?

— Это всё? — спрашиваю я отца. — Потому что ты меня раздражаешь, если ты ещё не заметил.

Лили беспокойно двигается и дергает меня за штанину. Она хочет, чтобы я успокоился. Я не собираюсь идти выпивать после этого. Я могу бросить в отца что-нибудь, когда он будет уходить, например, ручку. Или хотя бы представить это. Но пить я не собираюсь.

— Ассистент в самом низу списка дел, — говорит он, его дыхание пахнет бурбоном. — А как насчет этого магазина внизу?

Твою мать.

— «Superheroes & Scones», — уточняю я. — Лили им руководит.

— А я его финансирую, — напоминает он мне. — Когда он открывается?

Его взгляд переходит на стопку бумаг на моем столе. Он хватает ближайшую рукопись, опрокидывая кружку с логотипом Halway Comics. Я наклоняюсь вперед и ставлю её на место.

Лицо моего отца буквально застывает, превращаясь в чертов камень, чем дольше он листает комикс.

У меня голова идет кругом от попыток предугадать на пять шагов вперед, о чем он думает. Но это шахматная партия, которую я всегда проигрываю.

— Лили не хочет торопиться, так что мы, вероятно, откроем его после того, как она закончит учебу.

Что может произойти ещё через несколько лет.

И мне нравится, что она может тусоваться внизу без толпы. Я боюсь, что когда мы откроем магазин, атмосфера станет слишком безумной для нее. Как это было в «У Лаки». Только ещё хуже.

Потому что он наш.

Мой отец насмехается и бросает комикс обратно на стол.

— Это ужасный, мать его, бизнес-план. Ты во внимании прессы сейчас. Тебе нужно как можно быстрее извлечь выгоду из этого.

— Она сексуально зависимая. Это не особо хорошая реклама, — говорю я, раздраженный. Смотрю вниз на Лили, которая больше не дергает меня за джинсы. Она смотрит на ковер, потерянная в собственных мыслях, её шея покраснела, показывая, что её тревога начинает нарастать.

Я собираюсь сказать отцу, чтобы он убирался, но его жестокий взгляд заставляет меня замолчать.

— Лорен, — он произносит моё имя так, будто я полный кретин. — Когда ты делаешь что-то из ничего, черный пиар — это тоже пиар. Но когда ты уже завоевал репутацию, черный пиар может тебя убить, — он показывает на меня. — У тебя сейчас ничего нет. Черный пиар — это то, что тебе нужно. Используй его. Не будь глупцом.

Я просто не хочу, чтобы Лили чувствовала, что она потеряла что-то ещё из-за СМИ. Мы не ожидали, что внимание продлится так долго и будет только усиливаться. На данный момент я не думаю, что оно когда-нибудь утихнет. Просто слишком уж велик интерес к моим отношениям с ней и моим братом.

Это как мокрая мечта для таблоидов.

— Мне нужно больше времени, — говорю я ему, пытаясь найти гребаное оправдание. — Он ещё не готов. У нас ещё есть товары, которые должны прибыть...

— Я только что был там. У вас не недостаток товаров, а переизбыток, — он встает. — Он откроется к концу этого месяца, и если ты не назначишь дату, то я сам дам объявление в газеты, и тебе, блять, придется разбираться с очередью возле этого здания.