Это неправда, но у меня нет никаких, блять, доказательств. Почему моё слово должно иметь какой-то вес? Я алкоголик. Мне нельзя доверять. Всё, что я сделаю или скажу, не будет иметь значения, потому что всё это может оказаться ложью.

Вот почему я молчу. Вот почему мой разгоряченный взгляд прикован к стене. Несмотря на мое молчание, Лили начинает защищать меня.

— Его бы стошнило, если бы он выпил! — кричит она. — Он на Антабусе.

Я потираю губы, чтобы скрыть гримасу. Мне следовало сказать ей, что я бросил принимать таблетки. Господи. Я должен был просто, блять, рассказать ей.

Спрятав свою боль под маской замешательства, я пытаюсь понять, кто положил алкоголь в мой шкаф. Но решить эту проблему несложно. Скотт хочет драмы. Он получил от нас достаточно, несмотря на своё заявление о том, что будет вести себя хорошо.

— Ты всё ещё принимаешь их? — спрашивает Райк.

Его слова нажимают не на ту кнопку. Ненависть обжигает мои легкие.

— Разве ты не должен это знать? Ты же считаешь мои таблетки.

Мой резкий голос режет уши. Я ненавижу это.

Ненавижу то, что мне приходится защищаться, но это самый простой ответный механизм.

Роуз почти делает шаг вперед, чтобы сказать что-то, но Коннор кладет руки ей на талию, чтобы успокоить.

Райк почесывает затылок.

— Я перестал, потому что пытался доверять тебе.

Почему ты такой, блять, неудачник, Лорен? Мои глаза начинают гореть.

— Я даже не знаю, почему вы спрашиваете у меня, — говорю я. — Вы и так думаете, что я пил.

— Честно говоря, я не знаю, что и думать.

Коннор вклинивается, чтобы разрядить обстановку.

— Мы можем очень легко это выяснить. Мы не видели, чтобы тебе было плохо последние пару недель. Всё, что тебе нужно сделать, это показать нам свои таблетки, чтобы мы знали, что ты их принимаешь.

Я не могу. Они меня возненавидят. Мне не нужно видеть их разочарование.

— Это не твое, блять, дело, Коннор, — усмехаюсь я. Почему они не могут просто оставить меня в покое? Так было бы намного проще. — Это не касается никого в комнате, кроме меня и, возможно, Лил. Я ни хрена не обязан вам рассказывать.

Я встаю, собираясь оставить все это позади.

Не могу даже оглянуться на Лили. Я просто бросаюсь к выходу, но Роуз встает у меня на пути, опираясь руками о дверной косяк, чтобы физически преградить мне дорогу. Это не то, что мне нужно прямо сейчас, только не от нее.

— Твоя зависимость влияет на всех в этой комнате, — почти кричит она. — Если ты этого не видишь...

— Я прекрасно всё вижу, — холодно отвечаю я.

Не дави на меня, Роуз. У меня болит челюсть. Мышцы напрягаются. Я просто хочу сбежать от этого. Неужели она не понимает?

— Не будь идиотом.

Не будь таким, блять идиотом, Лорен. Из меня вырывается короткий смешок.

— Это же ахуеть как легко для тебя, не так ли? — говорю я со злобой. Меня поглощает чернота. Я не вижу другого выхода, кроме как причинить ей боль так же сильно, как она мучает меня. — Быть умной, — я делаю шаг вперед к ней. — Мисс Совершенство. О чем тебе нужно беспокоиться? Хорошо ли выглядит твоя прическа сегодня? Подходят ли твои туфли к платью?

— Ло, — предупреждает Коннор.

Его голос такой мягкий позади меня. Я заглушаю его и наблюдаю, как грудная клетка Роуз тяжело опускается и поднимается, яд сочится из её глаз.

Я перестаю чувствовать.

Поворачиваюсь, замечаю ее книжную полку, слишком аккуратно расставленную, все на своих местах и подхожу к ней.

— Давай посмотрим, Роуз... — я беру книгу в твердой обложке, перелистываю страницы, а затем бросаю её, и корешок отклеивается. — Как тебе такое?

Она тяжело вдыхает, её ключицы выпирают.

Ее боль убивает меня изнутри, и я просто продолжаю двигаться, разрываясь с каждым бездушным действием. Открываю стопку папок из плотной бумаги и вытряхиваю всё оттуда.

— Остановись! — кричит Роуз, опускаясь на колени и собирая каждую страницу.

— Тебя ведь это не беспокоит, разве нет? — отвечаю я, агония сжимает мой желудок, ломает кости. Я хочу, чтобы она ударила меня. Заехала мне прямо в живот. Я просто хочу, чтобы эта боль ушла. — С Роуз Кэллоуэй всё, блять, в порядке? Это я идиот. Это я, блять, дебил в твоем мире, который настолько глуп и эгоистичен, что будет пить снова и снова.

Я — долбоёб. Дегенерат. Неудачник.

Просто оставьте меня в покое.

Отпустите меня.

— Нет... — говорит она, с ужасом глядя на свои разбросанные бумаги.

У меня перехватывает горло от того, какой безумной она стала. Я ошеломленно смотрю, как она учащенно дышит. Коннор быстро подходит и наклоняется к ней, что-то шепча ей на ухо. А затем он поднимает её за талию.

Она кричит: — Нет!

Роуз вырывается, пытаясь дотянуться до бумаг.

Меня сейчас вырвет. К горлу поднимается тошнота.

— Успокойся, — говорит Коннор ей в ухо.

Она пронзительно кричит, с отчаянием, которого я от неё никогда не слышал. Пока Коннор удерживает её, глаза Роуз встречаются с моими.

И слова вылетают раньше, чем я успеваю их остановить.

— Тебе понадобилось двадцать три, блять, года, чтобы, наконец, лишиться девственности, — говорю я, нащупывая трещину в её броне. — И ты потеряла её с парнем, который трахает тебя только из-за твоей фамилии.

— ЛОРЕН! — кричит Коннор.

Я почти отшатываюсь от силы своего имени, слетающего с его губ, его лицо искажено яростью. Холод пробегает по моему телу, чувство вины сжимает мои легкие. Почему ты просто не можешь ударить меня? Я заслуживаю этого. Когда я открываю рот, чтобы спросить, он говорит: — Не надо, — комната погружается в молчание. Мое полное имя, сорвавшееся с его языка, всё еще гремит в моих ушах. — Дай мне минутку.

Пока он заботится о Роуз, я сосредоточенно смотрю на стропила наверху, мои ноги подкашиваются от этого нервного срыва. Все могло сложиться по-другому... Любой другой путь был бы лучше.

Райк кладет руку мне на плечо. Я не могу смотреть на него.

— Эй, всё в порядке.

Всё не в порядке.

— Посмотри на меня.

Я не могу. Я задыхаюсь, слезы наворачиваются на глаза. Что, черт возьми, со мной не так?

Он обхватывает моё лицо между своими ладонями, заставляя посмотреть на него.

— Мы на твоей стороне, Ло. А не против тебя.

Я едва бросаю взгляд на Роуз, которая сидит на туалетном столике, пока Коннор вытирает ее слезы большим пальцем. Она почти никогда не плачет.

— Ло, — говорит Райк, снова поворачивая мою голову, чтобы я сосредоточился на нем. — С тобой всё хорошо.

— Да? — вздыхаю я. — Вы все смотрите на меня, как на собаку, которую нужно избавить от страданий. Я просто жду, когда кто-нибудь из вас, наконец, сделает это.

Его выражение лица сразу меняется.

— Этого не случится.

Он не отрицает моих слов.

— Конечно, — шепчу я и совершаю ошибку, наконец-то посмотрев на Лили, которая сидит на краю кровати. Она застыла в замешательстве, поэтому и не вмешивается. У нее такое печальное выражение лица, как будто я её предал.

Наверное, так и есть. Я тяжело сглатываю.

— Тебя сейчас стошнит? — спрашивает Райк.

— Я не знаю...

Я осматриваю комнату, снова ища выход. Но я не могу убежать от себя. Мне нужно оторваться от брата. Напряжение между мной и Лили — вот что разрывает меня на части.

Чтобы что-то решить, мне нужно поговорить с ней.

Поэтому я направляюсь к кровати, пока Райк скрещивает руки на груди. Чем дольше я всматриваюсь в её черты, тем больнее мне становится.

— Что? — говорю я.

— Ты пил? — спрашивает она.

Я пошатываюсь назад. Она и правда думает, что я пил?

— Я просто... я не понимаю, почему ты не достанешь свои таблетки, чтобы доказать свою невиновность, — говорит она тихо.

— То есть ты собираешься принять их сторону, а не мою?

Я задыхаюсь. Перестань защищаться. Это говорит один из немногих позитивных голосов в моей голове.