— Используя слово «создан», ты подразумеваешь, что кто-то другой превратил тебя в варвара, — отвечает Коннор почти рассеянно, вводя наши имена в компьютер. Я улыбаюсь, забавляясь его словам, чего нельзя сказать о моём брате. Райк качает головой. — Я искренне думал, что твоя индивидуальность была результатом того, что ты слишком часто дрочил в прошлом году.

Он дотрагивается до своей груди.

— Ради всего, блять, святого, я был бы мудаком, если бы не трахался в течение двенадцати месяцев. Но, очевидно, быть придурком просто запрограммировано в тебе.

— Ты всё ещё не понимаешь, — непринужденно говорит Коннор. — Быть мудаком — это выбор. Точно так же, как то, что ты грубишь Джулиану, — это выбор. Не так уж и сложно взять на себя ответственность за свои поступки.

Райк стонет.

— Просто, блять, заткнись.

— Эй, — вклиниваюсь я и киваю в сторону экрана компьютера Коннора. — Ты же в курсе, что мы играем в боулинг, верно? Мы не записываемся в Модель ООН. Предполагается, что ты придумываешь прозвища.

Коннор уставился на экран, как будто я сказал ему, что он неправильно ответил на вопрос викторины.

Райк почти смеется.

— Кобальт, ты впервые играешь в боулинг?

— В общественный боулинг, да, — он начинает стирать все наши имена. — Все разы, когда я играл в боулинг, проходили у кого-то дома.

Ухмылка Райка превращается в оскал.

— Гребаный придурок, — бормочет он себе под нос. Коннор только шире улыбается, словно ему нравится, когда его так называют.

Наконец, закончив завязывать шнурки, я сажусь, и мой локоть ударяется о камеру Бретта.

— Ты можешь отойти немного подальше? — огрызаюсь я.

Коннор и Райк обмениваются долгими взглядами. Да, я понимаю. Я был не слишком любезен с продакшеном на прошлой неделе. По дороге сюда Бретт захотел занять пассажирское сиденье, чтобы снимать, как я веду машину, на что я сказал ему: «Либо ты едешь сзади, либо я вышвыриваю тебя из машины на полпути».

Все добрые чувства, которые я испытывал к съемочной группе, испарились по дороге домой на самолете три дня назад. Скотт ужасно поступил в Альпах. Он снова доебался до Лили, вручив ей DVD с «Супер Майком», как будто это был невинный жест, но у его действий есть четкий мотив. Это то же самое, как если бы он впихнул Maker’s Mark мне в грудь.

А потом, позже, мы с Лили застукали Бена за тем, как он оставлял настоящее порно в нашей комнате.

Мы никому не сказали. Лили выбросила журналы в мусорное ведро по собственному желанию, преодолев огромное препятствие. И хотя Скотт пытался спровоцировать её на рецидив, мы оба считаем, что наша поездка прошла успешно. Мы катались на лыжах по склонам. Смеялись. Чувствовали себя нормальными, даже под горячим взглядом объектива камеры.

Я стараюсь не давать волю своему разочарованию и злости на Скотта. Только не тогда, когда он вернулся в таунхаус и монтирует отснятый материал из поездки. Меня это устраивает. Чем меньше я вижу его дебильное лицо, тем меньше мне хочется его оторвать.

— Достаточно, — огрызается Роуз, физически проталкиваясь между Дэйзи и Джулианом, разделяя их. — В мои планы не входит поездка в больницу из-за того, что у моей сестры кислородное голодание, спасибо.

Дэйзи заправляет прядь своих светлых волос за ухо, смущенно высвобождаясь из объятий Джулиана. Она хлопает в ладоши, притворяясь более беззаботной, чем, как мне кажется, она является на самом деле в данный момент.

— Итак, кто первый? — она плюхается на пустой стул.

— Почему бы нам не позволить Джулиану пойти первым? — говорю я с полуулыбкой.

Одно только произнесение его полного имени вслух заставляет меня поморщиться. Ему не должно быть разрешено быть тёзкой моего любимого Человека Икс: Джулиана Келлера. Это гребаное святотатство.

— Я согласен, — говорит Джулиан, вставая рядом с креслом Дэйзи, и жестом прося её встать, чтобы он мог занять место.

Я в бешенстве, но сузившиеся глаза Райка вспыхивают горячим, несомненно, убийственным огнем.

Во Франции Джулиан откровенно признался нам, что он с Дэйзи только ради секса, и ждет, пока ей не исполнится восемнадцать. Это было и нравственно, и подло одновременно.

Дэйзи неохотно поднимается на ноги, а затем колеблется, покачиваясь на пятках, когда понимает, что больше свободных стульев не осталось.

Джулиан игнорирует ее, продолжая говорить.

— Не хочу огорчать вас, но я потрясающе играю в боулинг.

Замечательно.

Райк прочищает горло, словно пытаясь проглотить оскорбление.

— Извините, — кашляет он в ладонь. — Пойду, принесу что-нибудь выпить. Дэйз, ты можешь занять мой стул.

Он поднимается, и Дэйзи идет к его свободному месту.

— Спасибо, — шепчет она.

Он напряженно кивает, и она опускается на стул.

— Чего-нибудь покрепче, — говорю я ему.

Он бросает на меня острый взгляд и показывает средний палец, прежде чем уйти, проходя мимо Лили и Роуз, когда они приближаются к нашей дорожке.

Роуз кладет шар для боулинга в автомат для возврата и протягивает руки, как будто они заражены свиным гриппом.

— Почему ты просто не купила новый шар? — спрашивает Дэйзи, поворачиваясь в кресле. — Как ты это сделала с обувью.

— Она пыталась, — отвечает Лили за Роуз. — Ни один из них не подошел ей по размеру.

— Это лишь подтверждение того, что мы уже знаем, — говорю я. — Роуз — ведьма. Считается, что пальцы ведьмы очень худые.

Роуз буравит меня долгим взглядом желто-зеленых глаз.

— Надеюсь, у тебя будет грибок на ногах.

Глаза Лили расширяются.

— Не проклинай его, Роуз.

Я расплываюсь в улыбке. Лили нечасто встает на мою сторону, когда дело касается её сестры. По большей части ей нравится сохранять нейтралитет. Оскорбленная Роуз поворачивается к сестре, уперев руки в бока и сосредоточив свой суровый взгляд.

— Я. Не. Ведьма, — медленно и отчетливо произносит Роуз.

Лили качает головой и морщится.

— Прости. Это вырвалось.

Это может звучать забавно, но думаю, что если бы Роуз и правда была бы ведьмой, Лили любила бы её еще сильнее.

Роуз все еще держит руки вытянутыми, как будто пытается не инфицировать одежду.

— Вот, дорогая...

Коннор поворачивается на стуле и брызгает ей на ладони немного дезинфицирующего средства для рук.

— Он убивает только 99,99% микробов, Ричард. А как насчет 0,01%?

— Для этого у тебя есть иммунная система, Роуз.

Ее глаза гневно вспыхивают, а ухмылка затмевает все остальные черты его лица. Они начинают разговаривать по-французски, в тот момент, когда Лили плюхается ко мне на колени.

Я стону от столкновения о её попу, а она ахает.

— Я ведь не сделала ему больно? — шепчет она со страхом, мелькающим в ее глазах.

Боже, как же я её люблю.

— С моим членом всё в порядке, — говорю я и слегка приподнимаю ее, чтобы костлявая часть её задницы не упиралась в мой член. — А как твоя попка?

Она прищуривается, глядя на меня, а затем смотрит по сторонам, проверяя, обращает ли кто-нибудь на нас внимание. Все они заняты завязыванием шнурков. Роуз снимает крышку с коробки, аккуратно сворачивая оберточную бумагу, после того как достает совершенно новую пару туфель.

Когда Лили понимает, что мы в нашем собственном мире, она поворачивается ко мне и прикрывает ладонями моё ухо.

— Ты делаешь сексуальные намеки на будущее?

Моя рука ложится ей на поясницу, большой палец опускается под резинку ее джинсов. Она резко выдыхает, но отклоняется, чтобы изучить выражение моего лица, по-настоящему интересуясь моими мотивами.

Я подзываю ее двумя пальцами, чтобы она придвинулась ближе. Ее губы немедленно приоткрываются, всё внимание сфокусировано на этих пальцах. Да, Лили, я дразню тебя на будущее.

Иногда я думаю, что мне нужно раскладывать ей всё по полочкам. Наверное, мне следовало это делать, когда мы притворялись, что у нас отношения... Кажется, что это было целую вечность назад.