Твою мать.

Твою мать.

Твою мать.

Может, они не будут использовать эти кадры. Мне нужно в это верить.

И что еще хуже, моя тревога настолько велика, что я трусь о неодушевленные предметы, чтобы избавиться от неё. Это немного экстремально... и странно даже для меня.

Я прохожу в середину кухни с глазурью в руках.

Что мне делать? Нигде не безопасно. Если у сексуально зависимых бывают плохие дни, то для меня этот очень плохой. Должна ли я позвонить Ло? Нет. Не хочу обременять его этим. Он будет слишком обеспокоен, и мне нужно разобраться с этим самой.

Входная дверь открывается прежде, чем я успеваю принять правильное решение. И гостиная, и кухня в таунхаусе находятся в одном видимом пространстве, спрятаться негде.

— И что ты, блять, сделала? — рычит Райк.

О-оу. Он видел, как я терлась о стул? Нет. Это невозможно. У него нет рентгеновского зрения, и мир не настолько несправедлив, чтобы наделить его сверхспособностями раньше Ло или меня.

— Я... я не... — я заикаюсь.

— Ты написала в Celebrity Crush, — говорит он мне, проходя дальше в кухню.

— Откуда ты знаешь?

Я достаю свой телефон, как только произношу эти слова. Но вспоминаю, что у меня нет на нем интернета, поэтому засовываю его обратно в шорты.

— Они опубликовали твоё электронное письмо в Интернете.

Он протягивает мне свой смартфон, и мой желудок делает стойку на руках и сальто, достойное золотых медалей.

Лили Кэллоуэй отвечает на вопросы Celebrity Crush и называет Лорена Хэйла своим парнем, а не женихом. Неужели их брак — это обман?

О... нет.

Под заголовком есть моё оригинальное электронное письмо с несколькими пометками от Венди Коллинз. В основном, она называет меня драматичной и чувствительной.

Печально то, что я немного драматична и очень чувствительна.

Я снова поднимаю взгляд на Райка, и его глаза значительно потемнели.

— Я должна была что-то сделать. Они провели опрос, Райк, опрос! В котором ты, черт возьми, обошёл Ло. Это не нормально!

Его брови сходятся в замешательстве. Наверное, я не очень хорошо объясняю.

— Сколько раз я должен повторять тебе, чтобы ты забыла об этих ебаных слухах? — огрызается он. — Мало того, что ты дала СМИ повод поверить в их правдивость, так еще и теперь мой отец в ярости.

Моё сердце замирает.

— Что? — шепчу я.

— Ло сейчас в машине разговаривает с ним по телефону, — объясняет Райк.

Вот почему он так расстроен. Дело не в слухах, не совсем. Причина в том , что я поставила Ло в положение, где ему пришлось противостоять их отцу, человеку, который подталкивает его к выпивке.

Я всё, сука, испортила.

Мне становится холодно, по рукам пробегают мурашки. На груди как будто сидит слон, дышать становится трудно.

Дверь снова распахивается, и я ожидаю увидеть Ло, входящего в комнату, но вместо этого слышу резкий голос сестры.

— Я сейчас захожу в дом, мама, — говорит Роуз, сжимая в руке мобильник. Мой желудок снова сжимается. Моя мама тоже разозлилась?

— Подожди, я спрошу у нее, — Роуз накрывает трубку динамика и встречает мой взгляд. — Мама хотела бы знать, почему ты не воспользовалась услугами семейного публициста, прежде чем сделать заявление.

— Это очень хороший вопрос, — тихо говорю я. Мой взгляд блуждает в поисках ответа, как будто он находится в другом конце комнаты.

Роуз вздыхает и возвращается к своему телефону.

— У неё не было номера Синтии, — говорит Роуз, и это не совсем ложь. У меня есть номер публициста Джонатана, но не номер специалиста нашей семьи. Получить номер Синтии — значит связаться с моей матерью, чего я давно не делала.

Бретт задом заходит в дом, снимая Коннора, пока тот проходит через открытую дверь. Они все пришли домой пораньше из-за этого? Я знаю, что облажалась, но не ожидала, что испорчу всем субботние планы.

Коннор говорит по телефону.

— Не волнуйся, Грег. Мы с Роуз напомним всем, как обращаться к СМИ.

Я достаю мой сотовый и проверяю, нет ли пропущенных звонков.

Ноль.

Именно так я оцениваю то, на какой стадии мои отношения с родителями. Они всё ещё не знают, как со мной разговаривать. Не до сексуального скандала и определенно не после. Хотя я немного разочарована в своем отце. Думала, что у нас есть прогресс. Он звонил мне несколько раз, чтобы обсудить Superheroes & Scones и учебу, но, полагаю, это были безопасные темы.

Я делаю пару шагов назад, понимая, что камера Бретта обводит комнату, пытаясь определить, кто сейчас самый интересный человек.

Он останавливается на Роуз, которая начинает спорить в телефон.

Я абстрагируюсь от нее и полностью отворачиваюсь. Сейчас я мало что могу здесь сделать. Никто не доверит мне ликвидировать ущерб. Есть только одно место, куда я должна пойти. В мою бэт-пещеру! (мою комнату). Мне нужно проверить Интернет на наличие новых оповещений, или погрязнуть в собственном горе, или и то, и другое.

Кто-то хватает меня за руку, останавливая.

Оборачиваясь, я погружаюсь в янтарные глаза Ло. В них нет гнева. Только беспокойство. Теперь я понимаю, что на кухне тишина. Все телефонные звонки закончены и сотовые убраны в карманы.

— Прости меня, — шепчу я, мое горло сжимается. — Я не хотела, чтобы так вышло.

Не плачь.Обратись к своей внутренней Роуз. Слезы — это для детей и неудачников.

Я вытираю глаза.

У меня ужасно получается быть Роуз.

— Дело не в тебе, Лил. Наши родители раздувают из мухи слона, — говорит Ло, его рука скользит вверх по моей к обнаженному плечу. Я так боюсь себя, что делаю шаг назад, подальше от его прикосновений, какими бы приятными они ни были.

Морщины на его лбу обозначают еще большее беспокойство. Находиться вдали от него больно, но находиться рядом с ним опасно.

Роуз идёт вперёд, её каблуки агрессивно стучат по паркету.

— Как бы мне не было больно соглашаться с Лореном, он прав, — она закатывает глаза на этом слове, — они драматизируют и пытаются заставить тебя чувствовать себя виноватой.

— Это работает, — пробормотала я.

— Ну, обзаведись более толстой кожей, Лили.

Ауч. Но это правда. Такая правда.

Ло смотрит на неё.

— Не у всех железные яйца.

— Мне не нужны яйца, чтобы быть стойкой, — коротко говорит она, прежде чем снова повернуться ко мне. — В следующий раз, когда репортер начнет действовать тебе на нервы, ты можешь написать неприятное электронное письмо, но вместо этого отправь его мне. Я даже притворюсь репортером и отвечу тебе.

У меня самая лучшая сестра в мире.

Без сомнения.

Как бы ни успокаивали меня ее слова, они не стирают того, что произошло. Не так-то просто забыть то, что произошло всего пять минут назад.

— Может, нам стоит посмотреть фильм, — говорит Коннор, печатая на своем мобильном.

— Нет, — говорю я. — Вы все были заняты своими делами. Просто возвращайтесь к ним

Не хочу прерывать их жизнь своей глупой ошибкой.

— Мы просто обедали, Лили, — говорит Роуз, ее рука прижимается к моей спине, направляя меня к дивану в гостиной. — Мы делаем это каждый день.

Да, но мне до боли хочется броситься в объятия Ло, ощутить хоть немного его твердости. Ладно, гораздо больше, чем немного. То, что я делала раньше, когда терлась о мебель — теперь звучит более желанно, даже если это и странно. Моя шея нагревается, чем дольше я размышляю о сексе в компании других людей.

Ло и Райк следуют за мной. Когда мы подходим к дивану, я на мгновение останавливаюсь, наблюдая, как Ло усаживается в огромное плюшевое кресло. Я представляю, как сажусь на него сверху, крепко обхватываю ногами, и он прижимается ко мне…

Мне нельзя ложиться на него. Я заставляю свои ржавые, скрипящие суставы согнуться и сажусь рядом с Роуз на диван. Коннор использует пульт, чтобы выбрать фильм на телевизоре, тишина сгущается, особенно поскольку я сижу прямо.

Ло тоже напряжен, и его глаза время от времени бросают на меня быстрый взгляд.