Но обе замирают, видя нас, замечая слезы, которые потоком льются из моих глаз, разделяя мое отчаяние.

“Не отпущу! Не отпущу! Не отпущу!” — сначала тихо, но с каждым разом все громче звучит внутри меня.

А потом все заливает золотым свечением. Я будто растворяюсь в нем, становлюсь невесомой, в голове звучат колокольчиками миллионы голосов, а за спиной распахиваются крылья.

Или… Они и правда распахиваются, а я взмываю в небо. Только… не одна: следом за мной взлетает черный дракон с пронзительными золотыми глазами.

— Ринг! — радостно кричу я, но из горла вырывается рык.

Стоп…Что?!

“Только не говори, что ты боишься высоты”, — шутливо произносит Ранна, а я понимаю, что лечу где-то в облаках, ныряю в парящие капельки воды, делаю мощные взмахи крыльями.

Я не человек, я — дракон. Что ж… Если я думала, что меня уже нечем удивить, то… ошибалась, потому что, даже когда Ранна намекала, представить себя драконом не могла.

От этого осознания немного сбиваюсь с ритма движения крыльев и будто спотыкаюсь в воздухе, потому черный дракон быстро догоняет меня, подлетает снизу и словно поддерживает меня.

Ринг. Это Ринг. Кажется, я готова разлететься на части от счастья, но он жив! Он рядом!

Ответом мне оказывается его рык, довольный и благодарный. Он кивает своей большой мордой в сторону и делает резкий разворот. Ранна повторяет за ним, и мы медленно по спирали возвращаемся к острову.

Сверху он кажется крошечным, но даже так выглядит очень уютным. Особняк в середине одной половины острова кажется жемчужиной, обнимаемой ветвями драконова дерева и утопающей в зелени сада и подъездной аллеи. Хозяйственные постройки выглядят крошечными точками, а поле, пока еще ожидающее, что его засеют даже отсюда выглядит бескрайним.

Мы приземляемся на крышу особняка, которую Ранна с деревом создали специально для нас, и там Ранна уступает место мне. Я это чувствую, она делает это осознанно. Возможно, поэтому превращение происходит легко.

Но у меня все равно не получается удержаться на ногах, и когда я думаю, что вот-вот упаду, меня подхватывают сильные руки. Легкие наполняются ароматом сандала и можжевельника, а на губах появляется улыбка.

— Арион, — произношу я и прижимаюсь к его груди, прислушиваясь к сильному, мерному биению его сердца. — Как я испугалась.

— Я тоже испугался, — шепчет он, прижимаясь щекой к моей макушке. — Что я могу опоздать, что я могу тебя потерять. Я… я люблю тебя, Адалия.

И тут я всхлипываю. По-настоящему так, громко, как в детстве. Чувствую, как Тарден напрягается, он отстраняется и, поддев пальцем мой подбородок, заставляет посмотреть на него.

— Что-то случилось? Тебе больно? — он хмуро рассматривает меня, ища причину моих слез.

Мотаю головой и пытаюсь сдержать очередной всхлип.

— А что тогда? — он осекается, а потом, улыбнувшись, поддевает: — Неужели моя Адалия, которая ловко поставила на место свою мачеху, смогла создать технологию, о которой до этого никто не знал, и даже снискала уважение среди знати, не имея высокого происхождения, плачет, когда все закончилось?

— Дурак! — все же я всхлипываю, и после этого пихаю Тардена в грудь.

Вместо ответа он наклоняется и нежно прикасается губами к моим. Легко, почти невесомо, но в этом поцелуе столько чувств, что я сама не выдерживаю, подаюсь вперед и, обвив шею Ариона руками, с жаром отвечаю.

Мне кажется, на какое-то время мы просто растворяемся, наслаждаясь возможностью чувствовать друг друга.

— Рина и Лира, должно быть, переживают… А я переживаю за тех бугаев, которые побежали за ними.

Тарден со вздохом разочарования отстраняется, понимая, что я права.

— Тогда идем, проверим, как они, — отвечает он и подхватывает меня на руки, чтобы спустить на первый этаж.

— Я в состоянии сама ходить! — возмущаюсь я.

— Я знаю, самостоятельная моя истинная, — улыбается он. — Но теперь для меня будет подвигом хоть куда-то тебя отпустить. А уж про Ринга, после того как он вернулся только благодаря зову Ранны и нашей ниточке, и говорить нечего.

Качаю головой, но не спорю. Нам обоим сейчас очень важно чувствовать друг друга, нам нужно время, чтобы понять, что хотя бы временно все закончилось.

— Адалия! — верещит Рина, когда видит нас. — Ар! Слава Праматери! А мы уже не знали, что думать. Сначала Арион словно неживой, потом золотой свет вокруг вас, ослепляющий настолько, что когда мы с Лирой смогли открыть глаза, уже ничего не увидели. Только Алброу… Но он-то уже точно никуда не денется.

Она было кидается к нам, но потом вспоминает о чугунной сковороде в своей руке, поэтому останавливается. Следом выходит Лира с Чесом на плече и тоже сковородой в руке.

“Мы откопали эту гадость! — рапортует мышонок, и несколько серых хвостатых подносят к нас черный кристалл, обрамленный оловом. — Друзья из деревни охотно согласились помочь. Я же у тебя гениальный полководец!”

Это просто не может не вызвать улыбку.

Тарден ставит меня на ноги и наклоняется к артефакту, но не касается его.

— Эта штука очень похожа на то, что было у старосты, который залезал сюда, — рассматривая, произносит он. — Но мне кажется, что они его улучшили как-то. И сделали для него какой-то механизм активации…

— Вас вообще ни на минуту нельзя оставить одних? Только я в острова — и тут разгром, — произносит вошедший через парадный вход Вард, оценивает обстановку и видит артефакт. — А вот этой штуки тебе лучше не касаться. Я заберу.

Вслед за Вардом входят те двое, которых Арион представлял как “его людей”. Они и поднимают с пола артефакт, тут же окутывая его магией и помещая в коробку.

— И без тебя, умник, знаю, — усмехается Тарден. — Долго ты, однако. Все веселье пропустил.

Вард окидывает взглядом беспорядок в холле, Рину и Лиру со сковородками и усмехается.

— Никогда себе не прощу. Мог и раньше приглашение прислать.

— Мог бы быстрее двигаться, — отвечает Тарден. — Я сигнал послал сразу, как понял.

Вард внимательно, долго смотрит на меня. Мне кажется, он понимает, что произошло со мной. А, может, они видели двух драконов, которые опустились на крышу. В глазах Варда читается боль и… светлая грусть. Даже представлять не хочу, каково это, терять дракона.

— А с этими что делать? — вклинивается Лира, кивая на столовую.

Мы дружно кидаемся туда. Там, прочно спеленованные кухонными полотенцами, с кляпами из салфеток в зубах, лежат бугаи и даже не шевелятся.

— Мы их это… Немного спать уложили, — покачивая сковородкой, говорит Рина. — Но если надо, быстро разбудим! На кухне есть ведро с холодной водой!

Я оглядываюсь на Тардена и Варда. Они почти не скрываясь хохочут.

— Пусть поспят, — сквозь смех произносит Тарден. — А то так сладко им вряд ли еще удастся это сделать.

Кажется, мы успеваем расслабиться, несмотря на то, что следы произошедшего нам еще убирать и убирать. Расследовать то, что произошло, проверять, чтобы не осталось “сюрпризов”. Но сейчас, когда меня прижимает к себе Арион, живой, внутри которого Ранне отзывается Ринг, все кажется возможным.

— Есть тут кто? — доносится голос их холла.

Тарден тут же задвигает меня себе за спину, Вард выходит вперед перед Риной и Лирой, хотя они уже привели сковородки в боевую готовность, а люди Ариона встают к стене по обе стороны от дверей, готовясь при необходимости атаковать неожиданно.

В холле мелькает незнакомая широкоплечая фигура. Незваный гость идет настороженно и к дверям в столовую выходит уже подняв руку, видимо, с каким-то плетением.

— Ксаррен? — хмуро спрашивает Арион.

Незнакомец опускает свою мощную руку, выгибает темную выразительную бровь и, слегка поклонившись, представляется:

— Всем доброго дня. Герцог Тарден угадал: Ксаррен Этерлайн. Приехал знакомиться с хозяйкой поместья и своей невестой.

Ох, черт… За всем этим сумасшествием я и забыла совсем про то, что какой-то там дракон узнал о сильной искре и воспылал желанием жениться.