Редис торчит из земли налитым розовым бочком, на плетях нарастают огурцы-пуплята, а на раскидистых кустах помидор краснеют сочные плоды.

Так… Стоп… Я застываю на месте.

По воспоминаниям Адалии сейчас только-только начало лета. Я точно помню цветущую сирень по дороге сюда. А это все указывает не меньше, чем на середину лета!

— Тетушка Ли, — останавливаю я ее и  указываю на огород. — Это тоже магия?

— Где? А, это, — похоже, до нее доходит, что именно меня смущает. — Так это земля тут такая. За лето можно пару, а то и тройку урожаев собрать.

— Какая прелесть… — выдыхаю я, не понимая, что чувствую: то ли радость, что все очень классно, то ли примерное осознание, какие проблемы это может за собой тащить.

— Так поэтому Марта в таверне сначала и хотела тебя прогнать, — говорит Лира. — Знаешь, сколько охотников “помочь слабой женщине” и завладеть этой землей?

Да уж представляю. Как и то, что даже теперь, когда появилась я, меньше таких желающих не станет, может, даже больше. Еще и в женихи набиваться будут. Лесом всех, лесом.

— Крестьяне местные мне приносят молоко, сметану и яйца в обмен на землю, — произносит тетушка Ли, заходя в дом.

Точно! Теперь я поняла, что меня смутило в деревеньке, пока мы сюда ехали! Там были очень пышные огороды, как будто их обильно удобряли. Так вот что это за удобрение. А хороша идея. Но наверное, не стоит того, чтобы раскидываться землей.

Тут надо хорошо подумать и найти земле у себя применение. Судя по тому, что я видела, пока мы спускались к реке, тут просторы большие и совсем не ограничиваются особняком и садом. Значит, можно засеять чем-то. Главное, решить чем.

Тетушка Ли выдает мне платье, в котором было бы удобно взяться за работу в особняке, так как именно это кажется логичным сейчас. Мы снова садимся пить чай.

— Ну что же, Адалия, — становится серьезной Лира. — Ты пока тут осваивайся, но на днях нам придется выехать в ближайший город до нотариуса. Мне нужно передать тебе поместье.

— Ближайший — это Валерон? — напрягаюсь я. — Тогда можно сразу переписывать поместье на мою мачеху, потому что нотариус с ней в сговоре.

Лира мрачнеет и думает.

— Ты права, нужно искать другой выход.

— Или пока ничего не менять, — предлагаю я. — Чтобы никто пока что не знал, где я.

— Надолго ли моего здоровья хватит? — кажется, сейчас она озвучивает именно то, что ее беспокоит больше всего. — А если что случится?

Мне ли не знать, как это бывает непредсказуемо? Живешь, имеешь планы и надежды, а потом… Дзынь! И все разбивается как зеркало, осыпаясь осколками. Все, что остается — смотреть в пустую раму, вспоминая, как оно было красиво.

Но именно это и научило меня ценить каждый миг и каждый шанс.

— Мы со всем справимся! — улыбаюсь я ей. — Теперь нас уже двое.

Тетушка Ли благодарно смотрит на меня. И это она не учитывает тот факт, что у нас есть Чес! С ним не только все получится, но еще и скучно не будет. Кстати, Лира все еще не знает про сломанный сарай…

С улицы раздается цоканье и лошадиное ржание. Лира хмурится, обреченно качает головой и вздыхает, а я кидаюсь к окну и вижу, как к флигелю, чуть ли не затаптывая копытами огород, подъезжает потрепанный жизнью мужик. Он, слегка покачиваясь, слезает с коня и кричит:

— Тетка! Я приехал! Накрывай на стол!

Ну чисто Винни Пух: “Сова, открывай! Медведь пришел!”

 А ответить ему хочется как Кролик, что дома “совсем никого”. Но есть подозрение, что это племянничка не остановит.

 — Эй! Кучер! — продолжает орать этот идиот. — Забери коня! А! Чего тебя звать-то, олуха, ты ж глухой!

 Это все завершается его пьяным смехом и тем, что он чуть не падает на помидоры. Вот если бы упал, ей-богу, отходила бы его кочергой.

 — Адалия, — твердо окликает меня Лира. — Иди к себе. Рудвер сейчас в том состоянии, когда дел наворотить может.

 — Но… — пытаюсь поспорить я.

 Как-то не привыкла я бояться всяких мужланов.

 — Нечего тебе тут делать, — обрывает тетушка Ли. — Иди.

 Я присаживаюсь, зову Чеса, и мы вместе выходим из кухни. Присмотрюсь я к этому субъекту, а заодно подумаю, что с ним, таким наглым, делать.

 Захожу в свою комнату, прикрываю дверь, оставляя щелку, и прислушиваюсь.

 Входная дверь, резко распахнувшись, ударяется об стену, а потом слышится звук разбивающегося глиняного горшка. Вот собака! Уронил цветок на окне? Растение жалко, а потом еще убирать это все кто будет?

 — Чего тебе? — “добрым словом” встречает племянника Лира. — Не было тебя давно, так не появлялся бы!

 — Вот какая твоя любовь, да? — растягивая слова, громко говорит мужчина.

 — Да было бы за что.

 — Я твоя семья! Меня надо любить просто так! И кормить, — слышу, как со скрипом по деревянному полу отодвигается стул.

 Лира стучит крышкой и котелком, похоже, действительно собирается его кормить. Я порываюсь выйти, чтобы выгнать ко всем чертям этого наглеца, но Чес останавливает.

 — Погоди ты, не горячись, — говорит он. — Давай присмотримся. И может, узнаем что-нибудь. Сдается мне, не так уж и прост он.

 Я сначала сомневаюсь, но потом все же соглашаюсь с Чесом. Скорее всего, Рудвер из города, ведь по идее вряд ли кто из землевладельцев-соседей пить с ним стал бы, а с простым людом не стал бы он сам. Значит, он может какие-никакие новости принести.

 — Да не жалей ты! — бьет кулаком по столу Рудвер, так что я слышу, как звенит хрустальная ваза. — Вон в трактире и то лучше кормят.

 Варвар. Дармоед. Мне уже по его внешнему виду, по потасканной одежде и засаленным волосам о нем стало все понятно, но с каждым словом он все ухудшает мое мнение о нем.

 — Кстати, слышала? Хотя где ты слышала… Там в городе облава была, искали ненормальную дочку трактирщика, — говорит он. — Но говорят, сбежала она, даже дракон не помог.

 По спине пробегает холодок… А видел ли он хоть раз Адалию, если бывал в трактире? Хотя она почти никогда не появлялась перед гостями, так что очень маловероятно. Да и его я не помню.

 На какое-то время наступает тишина , если не считать стука ложки о тарелку.

 — Слушай, — отвлекает меня в это время Чес. — Я тут вылазку делал…

 — Опять? Что-то еще поломал? — шепчу я, уже не зная, что ожидать от этого мыша.

 — У… Обижаешь, — надувается Мышонок.

 — Ну ладно, давай рассказывай, вижу, что не терпится.

 — Эта тетка одержима этими цветами, — говорит Чес. — И чего она так переживала, что дракон ее цветочки поломает? Там еще таких семечек… Два короба!

 — Как два короба? Зачем? — хмурюсь я, а в голове мелькает какая-то мысль, которую я не успеваю поймать за хвост, потому что племянничек смачно рыгает и заявляет:

 — Знаешь, тетка. Я тут подумал…

 Вот когда так начинают, обычно ничем хорошим эти “думы” не заканчиваются.

 — …и решил, что тебе уже тяжело самой здесь тут все содержать.

 Закатываю глаза: ну какой же он лицемерный гад!

 — Ну а поскольку я скоро и так стану хозяином, — он откашливается и совершенно спокойно продолжает: — Не думаю, что тебе еще долго осталось… Так вот. Я решил переехать сюда. Так что после твоей смерти у меня получится быстро разобраться со всеми бумагами.

 В этот момент мне очень и очень жаль, что кочерга осталась у печки, потому что желание врезать ему по темечку возрастает с каждым словом в геометрической прогрессии. Гадина такая, а?

 В ответ на эту длинную мысль наступает тишина. Я даже начинаю переживать, как там Лира, все ли с ней в порядке. Но нет, в ней точно не стоит сомневаться.

 — Увы, — ледяным тоном отвечает она. — Я больше здесь не хозяйка.

 — Что, ты уже мне готова передать дела? Да я только за! — столько энтузиазма и алчности в голосе, что я мгновенно понимаю: он не отступится даже в случае поражения.

 — Нет. У поместья теперь другой хозяин, — в звенящей тишине произносит тетушка Ли.